Коптил я небосвод божие,
Носил ливрею царскую,
Сорил казну народную
И думал век так жить…
И вдруг…Владыка праведный!
Некрасов Н. А. Кому на Руси существовать хорошо
Мозаика. Парад Победы. Авторы Г. Рублев, Б. Иорданский
Метро Добрынинская Москва
Как мы писали в предыдущих статьях на ВО, отданных ключевым этапам развития Русской цивилизации, догоняющему типу развития всегда будет сопутствовать сверхдавление со стороны того, кого догоняют: цивилизованное, экономическое и военное.
Прервать эту «сансару» можно только догнав и перегнав, но важнее и предпочтительнее создать свои «вызовы».
А может нечего этот безумный забег? Возможно, лучше «воспользоваться» плодами западных достижений без сопротивления? Ведь умилялся Колумб незлобивости туземцев «Индии», в последствии полностью истребленных испанцами.
«Запад – единственная из цивилизаций, которая оказало огромный и временами разрушающий эффект на все прочие цивилизации», – писал Самюэль Хантингтон.
Россия, которая усвоила западные технологии, смогла противостоять Западу, как цивилизации.
Этого было довольно, чтобы сразу определить Россию в агрессоры. Н. Я. Данилевский, за долго до цивилизационной теории Тойнби указал на эту проблему. Сравнивая ситуацию в ХIХ в. с отторжением Германией территорий у небольшой Дании, и подавлением польского бунты, обозначил: резкая критика России и отсутствие таковой в адрес Германии, определяется одним, чуждостью России для Европы, там схватки в рамках одной цивилизации, здесь – столкновение цивилизаций.
Безусловно, страны входящие в эту цивилизацию могут иметь противоречия, нередко они колоссальные, как, например, многовековая борьба Франции и Англии за гегемонию в западном мире. Но эти противоречия блекнут, если речь шагает о столкновении с другими цивилизациями, например, как в атаке на Китай в ХIХ в. Или в случае, когда русские победы на Балканах, во время войны 1877-1878 гг., бывальщины нивелированы решением Берлинского конгресса западных стран:
«Мы потеряли сто тысяч солдат и сто миллионов золотых рублей, и все наши жертвы тщетны». (А. М. Горчаков).
Так Первая мировая война была войной за гегемонию в западном мире, а значит, в тех условиях, и за власть над прочим миром. А Вторая мировая война, по крайней мере в рамках главного театра боевых действий – Великой отечественной, была бранью двух цивилизаций, поэтому и такая разница в жертвах этих двух войн и в напряжении сил.
Итак, этот вызов или агрессия со сторонки соседней, более технически оснащённой, западной цивилизации породил в России два успешных проекта модернизации: один провел «западник» Петр I, иной, как это не странно звучит для многих читателей, «западники» большевики.
Как мы писали выше, модернизация Петра позволила России стать полноправным участником европейской и всемирный политики, часто в ущерб себе.
Заделов Петра, как сказано выше, хватило до периода западной промышленной революции.
Нежелание верховной воли провести новую модернизацию привело к тому, что к Первой мировой войне страна стала западной полуколонией, и в этой брани за гегемонию в западном мире, по отношению к России решался вопрос, кто будет доминировать по результатам войны: французский или германский капитал. Разумеется, при соблюдении внешних атрибутов суверенитета.
Система управления
В правление Николая I, на глазах у которого происходили революционные изменения у соседей, у России был шанс прочертить новую модернизацию и решить важнейший вопрос русского «имперского народа»: дать землю и волю, о чём мы писали в статье на ВО «Николай I. Пропущенная модернизация». Но выстроенная Николаем Павловичем система управления, бюрократическая и формально-декоративная, система мелочного полицейского контроля и постоянного прессинга, не могла содействовать развитию страны, тем более модернизации:
«Что за странный этот правитель, он вспахивает свое обширное государство и никакими плодоносными семенами не засевает». (М.Д. Нессельроде)
В рамках этого цикла, посвящённого ключевым факторам развития России как цивилизации мы не будем останавливаться на всех перипетиях пореформенного развития, перечислять детали «революции сверху» Александра II или контрреформ Александра III, значительно, что в этих действиях не было системности по развитию государства, то есть, конечно страна двигалась вперед, но в рамках её развития, как Цивилизации, это было кардинально недостаточно, а реформы или контрреформы, воздействовали только на частности, не касаясь сути.
Важным фактором торможения было полное отсутствие целеполагания. Идея «абсолютной монархии» – могла быть лишь формой спасения правящего класса и status quo для его же экономического благополучия, но ни целью для страны. И в этой связи бессмысленно ставить проблема: а как там было во Франции или Англии, странах формирующихся в других рамках, и развивающихся в этот период, во многом, за счёт эксплуатации иных цивилизаций и народов, а не за счёт только своего «имперского народа», во-первых.
Во-вторых, даже правильные действия или реформы, в условиях системы управления, не имеющей мишеней и видения развития страны, не могли изменить ситуации.
Например, золотой рубль был «самой твердой валютой», но масштабное государственное кредитование за рубежом и воля внешних капиталов в промышленности России, сводили его «твёрдость» на нет, делали актуальным только в случае оплаты кокоток в Париже или игры в казино Монако или Баден-Бадена.
В таких условиях опережающие темпы развития России по сравнению с западными краями в пореформенное время, а в особенности перед Первой мировой, в условиях отсутствия модернизации, никак не уменьшали разрыва с этими краями, а о низком уровне благосостояния, образования и культуры широких народных масс по сравнению с западными странами писалось даже в официальных ключах.
По объему промышленного производства в 1913 г., Россия уступала: США в 14,3 раза, Германии в 6 раз, Англии в 4,6 раза, Франции в 2,5. (Лященко П. И.)
Земля и воля.
Краеугольной проблемой Российской империи был аграрный проблема. Вопрос, касавшийся ни много ни мало 85% населения страны.
Найти выход из него, в рамках предлагаемой системы управления, было безотносительно невозможно: каждый половинчатый шаг правительства в этом направлении лишь ухудшал положение. Все предложенные решения носили антикрестьянскую направление: Великая реформа сократила крестьянские наделы на 20%, выкупные платежи превышали экономические возможности крестьянского хозяйства, что вело к недоимкам и массовому обнищанию: в европейской доли РИ доход составлял 163 коп. с десятины, платежи и налоги с десятины – 164,1 коп., например, на северо-западе страны, где ситуация была крайне неблагополучная в Новгородской губернии, при 2,5 душевых наделах, доход от землепашества в год составлял 22 руб. 50 коп., а сумма сборов была равна 32 руб. 52,5 коп. В более благоприятных условиях Петербургской губернии доход равнялся сборам и это при том, что доход был не лишь с земледелия, но и с отхожих промыслов. (Кащенко С.Г., Дегтерев А.Я., Раскин Д.И.) Какой смысл мог иметь в таких условиях бездефицитный бюджет 1874 г., достигнутый лучшим министром финансов РИ М.Х.Рейтером?
В 1860 г. в европейских губерниях РИ было 50, 3 млн. крестьян, а в 1900 г. уже 86,1 млн., соразмерно, изменилась размер душевого надела с 4,8 дес. до 2,6 дес. в 1900 г., при перенаселенности страны капиталистическая рента была убита арендными платежами, превышавшими её в несколько раз, что вело к распродаже крупной аграрной собственности крестьянам, на что указывал экономист-аграрник А.В. Чаянов. (Зырянов П.Н., Чаянов А.В.)
Государство, с помощью налогов вынуждая крестьянина просто выносить продукт на базар в ущерб личному потреблению, без проведения модернизации в сельском хозяйстве, разрушало натуральное хозяйство.
Так формировался замкнутый круг: выходило уменьшение крупного эффективного хозяйства и увеличение натурального крестьянского, которое было не способно стать «фермой» из-за отсутствия капиталистической ренты и примитивного степени агрикультуры.
После революции или новой пугачевщины 1905 г. произошла отмена выкупных платежей, но одновременно началась проводиться аграрная, буквальнее политическая реформа П. А. Столыпина, целью которой было создание крепкого хозяина, опоры для дряхлеющего самодержавия. Современные исследователи нахожу, что для её осуществления понадобилось бы более 50 мирных лет. В отличие от реформы 1861 г. столыпинская была слабо подготовлена и не подкреплена финансами. А она должна была затронуть существенные пласты крестьянского миропонимания, столкнуться с многовековым институтом – крестьянской общиной, миром, который после 1905-1906 гг. категорически и осознанно был против «русского огораживания».
Крестьянский мир, по-другому глядел на ситуацию с землей, что отразилось в массовых крестьянских наказах депутатам: полный чёрный передел. По реформе Столыпина к 1916 г. лишь 25% земель общин перешло в индивидуальную собственность, но в ходе новой революции крестьянство аннулировало эту ситуацию. (Кара-Мурза С.Г.)
В условиях отсутствия модернизации в сельском хозяйстве и малоземелья, отсутствия индустриальной революции в России и урбанизации, разрушение общины не только ухудшало положения крестьянских масс, но и привела бы к новым массовым страданиям.
В 30-х годах ХХ в. коллективизация компенсировалась индустриализацией и урбанизацией, перетеканием народонаселения в города, проводилась в сжатые предвоенные годы, осуществляя наконец то, чего не было сделано за 50 мирных, пореформенных лет.
Так, по ситуации 1909 -1913 гг. мы имеем потребление минеральных удобрений на 1 гектар: Бельгия – 236 кг., Германия – 166 кг., Франция – 57, 6 кг., Россия – 6,9 кг. Как итог по сравнимым культурам урожайность в РИ в 3,4 раза меньше, чем в Германии, в 2 раза меньше, чем во Франции. (Ляшенко И. П.)
Формально, все задачи сводились к выкачиванию из деревни «влажного сырья» с целью продажи за рубеж, по формуле «не доедим, а вывезем». На этом уровне по данным на 1906 г., среднее потребление русского крестьянина уступала английскому в 5 раз. (русский физиолог Тарханов И. Р.) В тяжкий голодный 1911 г. было вывезено 53,4% произведенного зерна, а в рекордный 1913 г. на душу населения было выращено 472 кг. семени, в то время как страны, имевшие производство менее 500 кг на человека зерно не вывозили, а ввозили (Кара-Мурза С.Г.).
Выкачивание капитала из деревни, можно было бы обелить, если бы это способствовало развитию страны, проведению промышленной и культурной революции или реформы, но ничего этого, повторимся, за пятьдесят пореформенных лет сделано не было. Как строчил экономист П. П. Мигунов в канун Первой мировой войны в официальной работе посвящённой 300-летию дома Романовых:
«Россия, как и все иные культурные государства, сильно шагнула вперед в деле своего экономического и культурного развития, но ей придётся ещё много потратить усилий, чтобы нагнать другие народы, ушедшие от нас вперёд».
В конце концов, крестьянский караул, но уже в серых шинелях и с винтовками, устал. Если «закрепощение» крестьян было предрешено в ходе первой штатской войны в России (Смута) (1604-1613 гг.), то и окончательный выход из «закрепощения» тоже произошёл в ходе новой штатской войны ХХ века.
Именно в ХIХ – начале ХХ века династия, посредственный аппарат управления и правящий класс не справились с вызовами, вовремя не прочертили модернизации и загнала в угол решение проблем, которые нашли разрешение в ходе новой модернизации, стоявшей стране огромных жертв.
Вот что строчили народовольцы вступившему на престол Александру III, предупреждая об опасности революции (!):
«Из такого положения может быть только два выхода: или революция, совсем неизбежная, которую нельзя предотвратить никакими казнями, или добровольное обращение верховной власти к народу. Мы не ставим Вам условий. Пускай не шокирует Вас наше предложение».
Примечательно окончание письма:
«Итак, Ваше величество, решайте. Перед Вами два пути. От Вас зависит выбор. Мы же затем лишь просим судьбу, чтобы Ваш разум и совесть подсказали Вам решение единственно сообразное с благом России, с Вашим собственным совершенством и обязанностями перед родной страной».
Проблема управления страной, а в особенности такой как Россия, часто связанна с первым ликом: революцию делают не революционеры, её делает правительство, стоящие у власти перед революцией, как писал Л.Н. Толстой.
И такое положение дел было с царями в ХIХ столетье, и здесь не важно, готовили ли их на престол, как Александра II и III или Николая II, или не готовили, как Николая I. Работал ли царь сутками, как Николай I и Александра III, или лишь в «рабочие часы», как Александр II или Николай II. Но все они лишь исполняли службу, рутинную, ежедневную, для некоторых обременительную, кто-то лучше, некто хуже, но не более того, а стране нужен был руководитель способный двигать её вперед, создать новую систему управления и развития, а не лишь главный столоначальник, пусть и внешне похожий на императора. В этом проблема управления периода последних Романовых и трагедия для края, впрочем, в конце концов, и для династии.
Большевикам, пришлось решать эти проблемы в других, более страшных для страны условиях. И большевики не спрашивали наивно, как Столыпин, двадцать лет спокойствия, понимаю, что времени нет, «это надо было делать ещё вчера», «иначе сомнут». С. Хантингтон строчил:
«Приход к власти марксизма сначала в России, затем в Китае и Вьетнаме стал первой фазой отхода от европейской интернациональной системы к постевропейской многоцивилизационной системе…Ленин. Мао и Хо Ши Мин подогнали её под себя [имеется ввиду марксистскую теорию – В.Э.], чтобы кинуть вызов западному могуществу, а также чтобы мобилизовать свои народы и утвердить их национальную идентичность и автономность в противовес Закату».
Новая модернизация…и не только
Как мы видим, кроме модернизационного проекта, они создали нечто большее.
Русские коммунисты сделали структуру, какая сама стала формировать «вызовы» для западной цивилизации, которая не имела их со времён турецкой угрозы или исламской цивилизации.
Коммунистическая идеи: идея вселенной без эксплуатации, мира без колоний, эквивалентного обмена между народами, в конце концов «мира во всем мире» этих идеи-вызовы, разумеется же коробили «старый мир» – мир Запада, в котором «английский народ действительно напоминал бульдога, рвущегося с поводка».
В этом не уступали Англии и иные крупнейшие страны Европы: одна из них, Германия, в конце концов, в поисках «места под солнцем» окончательно сорвалась в 30-е годы ХХ столетия.
Эти «вызовы» получали огромный отклик у народов, находящихся под прямым или опосредованным колониальным игом западных стран, у большинства национально-освободительных движений от Китая до Америки. Выговор идет не об оценке: хорошо или плохо, «мы дружили с теми, кто объявлял себя приверженцем социализма, а на самом деле таковым не был». Это лирика.
А. Блок, гениально-интуитивно, посреди крушения, когда «незнакомки, дымки севера шли на дно, как идут обломки и жестянки консервов», уловил суть нового «вызова» миру:
Пришагайте к нам!
От ужасов войны
Придите в мирные объятья!
Пока не поздно – старый меч в ножны,
Товарищи! Мы станем – братья!
Да, и это лирика, а на практике русская цивилизация впервые в своей истории кинула реальный вызов Западу или говоря военным языком, перехватила инициативу. Чего не было ни до, тем более, ни после Советской воли в истории Русской цивилизации.
Советская Россия стала созидательной угрозой для захватившей мир цивилизации. Как воскликнул Л. Фейхвангер:
«Как приятно после несовершенства Заката увидеть такое произведение, которому от всей души можно сказать: да, да, да!».
Отчетливо это понимая, на Западе был возрожден миф о концептуальной агрессивности России. Даже после завершения Второй мировой войны, когда СССР нужно было поднимать из руин европейскую часть страны, кормить восточноевропейские края, отрывая последнее у собственного населения в течение десятилетий, о чём стыдлива замалчивают бывшие страны народной демократии, обвиняя Альянс в оккупации, бывшие европейские союзника пытались объявить его новой угрозой миру:
«западная мифология приписывает коммунистическому вселенной ту же чужеродность, что и какой-нибудь планете: СССР — это мир, промежуточный между Землей и Марсом». (Барт Р.)
Военная угроза со стороны СССР – это плод бурливого воображения западных политиков или целенаправленная пропаганда, тогда как в западной научной историографии уже с 70-х годов ХХ века признавалось,
«что Советский Альянс действовал не столько во исполнение какого-то генерального плана завоевания мирового господства, сколько в силу соображений локального и оборонного нрава, чего не принимал или, скорее не понимал официальный Запад». (Шлезингер А. младший)
Проблема была всё та же, Страна Советов могла всучить Западу свою повестку дня: свой вызов – угроза более существенная чем оружие – вызов – который требовал «ответ»:
«…есть сегодня два фактора, отмечал А. Тойнби, говорящие в пользу коммунизма: во-первых, разочарование прежними попытками внедрить западный манер жизни и, во-вторых, несоответствие между быстрым ростом населения и средствами пропитания…Истина в том, что предлагая японцам и китайцам секуляризированный вариант западной цивилизации, мы подаём им «камень вместо хлеба», в то время как русские, предлагая им вместе с технологией коммунизм, дают им хоть какой-то хлеб, пускай черный и черствый, если хотите, но пригодный к употреблению, ибо он содержит зерно духовной пище, без которого не может жить человек».
А такие шаги Рекомендаций, как культурная революция, бесплатная медицина, бесплатное образование, бесплатное жильё были совершенно прорывными в истории человечества и это было сделано в «раздельно взятой стране» с крайне низким стартовым материальным уровнем достатка по сравнению с Западом, прошедшей через столкновение цивилизаций в 1941-1945гг., когда люд западной культуры вели себя на территории СССР как конкистадоры в Мексике.
О проблемах и пробуксовках на этом пути, начиная с основы 70-х ХХ века мы поговорим в следующей статье.
Постепенно, с 60-х годов ХХ века СССР начинает формировать и экономические вызовы, так философ Г. Маркузе помечал:
«В силу тотального администрирования автоматизация в советской системе может по достижении определенного технического уровня пойти с неудержимой скоростью. Эта угроза позициям западного вселенной в международном соперничестве заставила бы его ускорить рационализацию процесса производства…».
А вот что писал гуру менеджмента Ли Яккока в начале 80-х:
«Советский Альянс и Япония направляют много сил на повышение уровня технологических знаний в своих странах, а мы за ними не поспеваем».
Большевистская или советская система, основывающая напористость в продвижение идей была идеальной формулой, благодаря которой менее агрессивная по внутреннему содержанию общество, могло реально конкурировать на интернациональной арене, создавая системные вызовы, а не комариные укусы, служа пугалом или мальчиком для битья.
Продолжение следует…
