Военные корабли под русским флагом впервые на Балтийском море показались в 1570 г., задолго до рождения Петра I, с именем которого обычно и связывают рождение российского флота. Первой русской эскадрой командовал бывший датский пират, но в экипажах его кораблей были российские моряки-поморы, стрельцы и пушкари. Боевые действия эта небольшая эскадра вела лишь немногим более 4-х месяцев, но впечатление на всех произвела весьма большое.
Морские корабли (1561-1565). Pieter Brueghel the Elder
Как же такое могло произойти и откуда в рядах, представлялось бы, традиционно сухопутной русской армии, вдруг появился «наказной капитан» и «морской отаман» Карстен Роде?
Выбор моря
Иван Грозный, неудовлетворенный зарубежной торговлей через далекое Белое море, уже давно с вожделением смотрел в сторону западных морей с их удобными портами и налаженными торговыми связями.
Парсуна «Иван IV». Незнакомый художник (конец XVII – начало XVIII вв.)
Русское государство, одержавшее победу над Казанским и Астраханским ханствами, находилось на подъеме, получившая успешный военный опыт многочисленная армия, казалось, могла решать и гораздо более масштабные и амбициозные задачи. Ближайшее окружение молодого царя («Избранная Рада») настаивала на брани с Крымским ханством, которое на тот момент представляло главную угрозу безопасности России. В этом случае союзниками Москвы становились Австрийская империя и Выговор Посполитая, от которых, помимо чисто военной помощи, можно было ожидать также поставок оружия и, что еще важнее, технологического сотрудничества (чему западные соседи России традиционно и весьма деятельно противодействовали). Однако всем было ясно, что на сторону Крыма встанет могущественная Османская империя, и потому война на полуденном направлении обещала быть весьма тяжелой и продолжительной, а результаты её казались неопределенными даже самым большим оптимистам. К тому же даже в случае подходящего исхода военных действий и получения Россией выхода к Азовскому либо Чёрному морю, желанная заморская торговля оставалась заложницей политики Великой Порты, какая в любой момент могла перекрыть Черноморские проливы для русских и союзных им кораблей. Балтийское море представлялось гораздо немало «гостеприимным» и перспективным, поскольку его «делили» несколько примерно равносильных государств и торговое объединение Ганза, которые традиционно и непримиримо конкурировали между собой. В этих условиях московские дипломаты имели бы возможность использовать в своих интересах естественные политические и экономические противоречия участников этой давнишней «игры».
Следует уточнить, что России на тот момент принадлежал небольшой участок побережья Балтийского моря (Финского залива) между Ивангородом и Выборгом с устьями рек Нева, Луговина и Нарова.
Ивангородская крепость и замок Нарвы
То есть сам выход к Балтийскому морю имелся, но не было необходимой инфраструктуры: портовых сооружений, доков, строёв, верфей, гостиниц, удобных дорог. Их строительство требовало больших денег, времени и специалистов, которых в России в те времена попросту не было. Но зато у Ивана Грозного имелся casus belli (повод к войне) – вполне законный с точки зрения нынешнего ему международного права. Как раз в это время истёк срок перемирия между Москвой и Ливонией, и для его продления русская сторона требовала уплаты так именуемой Юрьевской дани. Ливонский орден должен был платить её ещё со времён деда нынешнего царя – Ивана III, но за 50 лет ни разу не выполнил своих обязательств. Любопытно, что ливонские политики признали законность и обоснованность требований Москвы, но собрать нужную сумму находившийся в состоянии глубочайшего кризиса орден не мог. В итоге в 1558 г. русские войска вступили в Ливонию.
Начало Ливонской войны
Так началась Ливонская война, которая продлилась четверть столетия и стала одной из самых длительных и тяжёлых в истории нашей страны. Начало её было очень удачным, была захвачена Нарва, на пора ставшая главным портом России (до этого единственный морской путь в Россию шел по Баренцеву морю вокруг Скандинавии).
«Взятие Нарвы Иваном Грозным». Б. Чориков, 1836 год
Уже к лету 1559 г. русскими армиями была занята практически вся территория Ливонии с её портами, а ещё через год князь Курбский в генеральном сражении взял в плен великого магистра. Но Иван недооценил реакцию недовольных соседей, Швеции и Польши, какие отнюдь не горели желанием «подарить» ему восточную Прибалтику. Войска Великого княжества Литовского захватили Ригу и Курляндию, огласив их частью Литвы. Польша в 1561 г. захватила Ревель, но у шведов были свои планы на этот город: в том же году они вышибли поляков, чтобы надолго обосноваться там. В этих условиях Речь Посполитая предложила Ивану IV достаточно выгодный мир – в обмен на доля территории Ливонии. Однако, ослеплённый первыми успехами, царь потребовал взамен вернуть Руси земли Полоцкого и Киевского княжеств, что Польшу, разумеется, категорически не устраивало. В итоге сухопутная граница России от Чернигова до Вильно запылала в крупных боях и множестве мелких стычек. Не лучше обстояло дело и со Швецией, корабли какой практически безнаказанно перехватывали все идущие на восток иностранные суда. Не имеющий своего флота польский король Сигизмунд-Август также пожелал собственный кусок пирога и за долю от добычи предоставил пиратам всех мастей и национальностей свободный вход в Данциг и Пернау (Пярну). Столь желаемое для Ивана «нарвское мореплавание» практически прекратилось, и морская торговля вновь переместилась в Белое море. За помощью в организации собственного каперского флота Иван IV адресовался к датчанам, у которых были давние счёты со шведами: дело в том, что до 20-х гг. XVI века Швеция входила в состав датского королевства, и взаимоотношения между соседями были, мягко говоря, очень натянутыми. Вот тогда то и настало время для выхода на сцену нашего героя.
Богобоязненный датский пират Карстен Роде
Уроженец Западной Ютландии Карстен Роде (предполагают, что он родился возле 1540 г.) когда-то был купцом и капитаном собственного судна, но прославился вовсе не на торговой стезе. Известность на Балтике он получил в качестве капера на службе у датского короля Фредерика II и его брата, курляндского герцога Магнуса. Впрочем, кушать все основания считать, что до поступления на русскую службу этот бравый моряк не всегда связывал себя формальностями, и часто работал не в качестве капера (которого в случае поражения полагалось считать военнопленным), а как самый настоящий пират. По воспоминаниям современников, Карстен Роде был росл ростом и очень силён, одевался аккуратно, если не щегольски, и держал на корабле личного цирюльника. При этом он слыл весьма набожным человеком и за богохульство мог выкинуть любого члена своей команды за борт – «дабы не навлечь на судно гнев Божий». В Гамбурге и Киле этот богобоязненный человек был заглазно приговорен к смерти, поэтому покровительство могущественного государя, которое позволило бы ему заниматься любимым делом на почти законных основаниях, пришлось как невозможно кстати. Ивану Грозному его рекомендовал лично датский король Фредерик II, и это был один из тех редких случаев, когда «иностранный специалист» с лихвой окупил все затраты понесенные вечно пустующей российской казной.
Фредерик II, король Дании
Согласно подписанному в 1570 г. договору, первому русскому корсару назначалось жалование в 6 талеров в месяц, взамен он обязался доставлять в Нарву любое третье захваченное судно, лучшую пушку с двух остальных и десятую часть от добычи, продавать которую он должен был необыкновенно в русских портах. Сдаче русским властям подлежали и знатные пленники, за которых можно было надеяться получить выкуп. Русским воеводам предписывалось “содержать того немчина-корабельщика и его товарищей в большом бережении и чести, помогая им чем нужно. А буде, избави Бог, сам Роде или который из его людей попадет в рабство, – того немедля выкупить, выменять или иным способом освободить”. Экипажи каперских судов получали жалованье от русской казны и права на добычу не имели. Этот учитывающий все нюансы дележа грядущей добычи договор со стороны очень напоминает раздел шкуры не убитого медведя, но удача капитана Роде превзошла самые храбрые ожидания. На выданные ему деньги он в начале лета 1570 г. на острове Эзель (Сааремаа) купил пинк (быстрое и маневренное небольшое 2-3-хмачтовое корабль, используемое в основном для разведки), который был назван им «Веселая невеста».
Пинк, модель корабля
Морские подвиги Карстена Роде
Вооружив корабль тремя литыми чугунными пушками, десятью барсами (немного мощные орудия), восемью пищалями, двумя боевыми кирками для пролома бортов и приняв на борт 35 человек команды, он вышел в море – и почти разом же судно дало течь! Такое начало могло обескуражить кого угодно, но только не Роде, который, вместо того, чтобы вернуться в порт, приказал плыть дальней, непрерывно отчерпывая воду. Возле острова Борнхольм они атаковали шведский корабль – одномачтовый буер, шедший с грузом соли и сельди.
Гравюра «Голландский буер»
Из-за проблем с течью каперу пришлось приложить массу усилий, чтобы нагнать противника, когда же они достаточно сблизились, шведам удалось с первого же залпа повредить каперское судно. Дело решили эксперимент капитана Роде и отвага подобранного им экипажа: буэр был взят на абордаж и приведен на остров Борнхольм, который в то время относился Дании. Датчане отдали Борнхольм в аренду Ганзейскому союзу, который, в свою очередь, не возражал против захода туда каперов различных стран (скупка награбленного – это ведь тоже своего рода “бизнес”).
Крепость острова Борнхольм, современное фото
Тут Роде починил свой корабль и, пополнив команду как присланными из России стрельцами, так и своими старыми знакомыми (среди каких был и известный норвежский капер Ханс Дитрихсен), вновь вывел свои суда в открытое море. Здесь они разошлись в различные стороны и через 8 дней в Борнхольм вернулись уже не два, а четыре корабля: каждый из каперов привел по захваченному судну. Далее Роде во главе эскадры из трёх кораблей, оснащенных 33 пушками, атаковал ганзейский купеческий караван из пяти судов, который с грузом ржи направлялся из Данцинга в порты Голландии и Фрисландии. На этот раз ему удалось завладеть 4 судна.
В течение последующих двух месяцев Роде захватил ещё 13 кораблей, и в сентябре 1570 года под его командованием была эскадра из шести судов. Теперь он стал полным хозяином восточной Балтики и видной фигурой международной политики, дипломатическая переписка была переполнена беспомощными сетованиями на «ужасного корсара московитов».
Голландские корабли, гравюра XV века
Первым против «москалитского разбойника» выступил ганзейский город Данциг, выславший на «охоту» утилитарны все свои боевые корабли. Этот поход окончился полным провалом, так как адмирал базировавшегося на Борнхольме датского военного флота, изъявив жажда принять участие в поимке корсара, вероломно заманил ганзейцев к Копенгагену. Близ столичной гавани датские корабли неожиданным огнем из всех орудий загнали данцигские суда в порт, где они были арестованы как принадлежащие союзникам Швеции, с которой Дания была в состоянии войны. А неистовый «московитский корсар» продолжал свои рейды по Балтике, удача сопутствовала ему и менее чем за год его небольшая эскадра сумела завладеть 22 судна стоимость которых (вместе с грузом) по оценке Ивана Грозного составила полмиллиона ефимков (иоахимсталеров).
Карта поступков Карстена Роде
Осенью 1571 года к охоте на корсара подключился военный флот Швеции. В первом бою с шведами Роде утерял несколько своих кораблей, но прорвался к Копенгагену – под защиту береговых батарей. Но следующая схватка была уже более удачной: три шведских фрегата стерегли Роде, следуя за торговым судном-ловушкой. Напавший на этот корабль Роде был атакован с тыла, но даже из этой незавидной ситуации он вышел победителем: все три фрегата бывальщины взяты на абордаж.
«Морской бой», Dutch School, XVII век
Оборотной стороной побед Карстена Роде стала его возрастающая самостоятельность. Игнорируя подконтрольные России порты, большую часть добычи он продавал на основной базе в Борнхольме и в Копенгагене, а свои рейды всё немало и более сдвигал от восточных берегов Балтийского моря на родной и знакомый запад. При этом его действия начинали наносить вред уже и поначалу вполне лояльно к нему настроенным союзникам Ивана Грозного – датчанам. К тому же на Данию углублялось дипломатическое давление со стороны Швеции, Польши и Ганзы, а дела Ивана Грозного в Ливонии шли всё хуже и хуже, ценность Ивана Грозного как союзника упадала с каждым месяцем. Почти сразу же после триумфальной победы над шведскими фрегатами не потерпевший ни одного поражения и ничего не думающий Карстен Роде был арестован датчанами (октябрь 1570 г.), его имущество и корабли конфискованы, сам же «морской отаман» был помещён в замок города Галле.
Заключительные годы жизни Карстена Роде
Под арестом Роде провел около двух лет. Впрочем, условия его содержания были не чересчур тяжелыми. Более того, в 1573 г. Фредерик II лично посетил Роде, после чего распорядился перевести его в Копенгаген. Тут Роде жил хоть и под надзором властей, но на частной квартире. Королевские дворы Стокгольма и Варшавы, а также магистраты нескольких ганзейских городов безуспешно домогались его казни либо выдачи, однако Фредерик II оставался глух к этим просьбам. Иван Грозный вспомнил о своем «наказном капитане» и «морском отамане» лишь сквозь пять лет, когда, видимо, решил воссоздать свой флот на Балтике. Он отправил королю Дании письмо, в котором запоздало изумлялся аресту Карстена Роде и просил прислать его к нему, но ответа не получил. Следы первого русского морского капитана затерялись в прошедшем, и ни в одном из документов тех лет больше не встречается имя бывшего «хозяина Балтики». Скорее всего, он просто тихо умер в своей ложи, на берегу. Но не всем хочется верить в столь обыденную смерть знаменитого капитана, которому, разумеется, больше подобало бы закончить житье на палубе тонущего корабля. Он ведь был еще довольно молодым и полным сил мужчиной в возрасте примерно 35 лет. Некоторые исследователи предполагают, что ему удалось откупиться от правосудия (Фредерик II якобы предложил ему независимость в обмен на «компенсацию» казне размером в 1000 талеров) либо бежать из-под ареста, чтобы вновь выйти на морскую охоту – уже в иных водах. Другие не исключают возможности того, что он был принят на королевскую службу и под другим именем участвовал в экспедициях в Вест-Индию и Африку, какие как раз в это время были организованы Данией.
