В ночь со 2 на 3 февраля 1945 года узников концлагеря Маутхаузен подняла с нар пулемётная стрельба. Доносившиеся снаружи крики «Ура!» не оставляли сомнений: в лагере идёт настоящий бой. Это 500 узников блока №20 (блок смертников) атаковали пулемётные вышки.
Летом 1944 года в Маутхаузене показался блок №20, для русских. Это был лагерь в лагере, отделённый от общей территории забором высотой 2,5 метра, по верхотуре которого шла проволока, находящаяся под током. По периметру стояли три вышки с пулемётами. Узники 20-го блока получали ¼ общелагерного рациона. Ложек, тарелок им не надеялось. Блок никогда не отапливался. В оконных проёмах не было ни рам, ни стёкол. В блоке не было даже нар. Зимой, прежде чем загнать узников в блок, эсэсовцы заливали из рукава пол блока водой. Люди ложились в воду и просто не просыпались.
«Смертники» имели «привилегию» — они не работали, как другие узники. Вместо этого они целый день занимались «физическими упражнениями»— безостановочно бегали вокруг блока или ползали.
За время существования блока в нем было истреблено около 6 тыс. чел. К концу января в блоке №20 оставалось в живых около 570 человек.
За исключением 5-6 югославов и нескольких поляков (участников варшавского бунты), все заключённые «блока смерти» были советскими военнопленными офицерами, направленными сюда из других лагерей.
В 20-й блок Маутхаузена направлялись узники, даже в концлагерях воображавшие собой угрозу III Рейху вследствие своего военного образования, волевых качеств и организационных способностей. Все они были взяты в плен ранеными или в неосознанном состоянии, и за время своего пребывания в плену были признаны «неисправимыми». В сопроводительных документах каждого из них стояла литера «К», означавшая, что заключённый подлежит ликвидации в самые короткие сроки. Поэтому прибывших в 20-й блок даже не клеймили, поскольку срок жития заключённого в 20-го блок не превышал нескольких недель.
***
В назначенную ночь около полуночи «смертники» начали доставать из тайников своё «оружие»— булыжники, кусы угля и обломки разбитого умывальника. Главным «оружием» были два огнетушителя. Были сформированы 4 штурмовые группы: три должны бывальщины атаковать пулемётные вышки, одна в случае необходимости — отбить внешнюю атаку со стороны лагеря.
Около часа ночи с воплями «Ура!» смертники 20-го блока начали выпрыгивать через оконные проёмы и бросились на вышки. Пулемёты открыли огонь. В лица пулемётчиков стукнули пенные струи огнетушителей, полетел град камней. Летели даже куски эрзац-мыла и деревянные колодки с ног. Один пулемёт захлебнулся, и на вышку тотчас же начали карабкаться члены штурмовой группы. Завладев пулемётом, они отворили огонь по соседним вышкам. Узники с помощью деревянных досок закоротили проволоку, побросали на неё одеяла и начали перебираться сквозь стену.
Из почти 500 человек более 400 сумели прорваться через внешнее ограждение и оказались за пределами станы. Как было условлено, беглецы разбились на несколько групп и бросились в разные стороны, чтобы затруднить поимку. Самая вящая группа бежала к лесу. Когда её стали настигать эсэсовцы, несколько десятков человек отделились и бросились навстречу преследователям, чтобы зачислить свой последний бой и задержать врагов хоть на несколько минут.
Одна из групп наткнулась на немецкую зенитную батарею. Сбросив часового и ворвавшись в землянки, беглецы голыми руками передушили орудийную прислугу, захватили оружие и грузовик. Группа была настигнута и зачислила свой последний бой.
Около сотни вырвавшихся на свободу узников погибли в первые же часы. Увязая в глубоком снегу, по морозу (термометр в ту ночь показывал минус 8 градусов), истощённые, многие просто физически не могли пройти более 10-15 км.
Но более 300 смогли удалиться от преследования и спрятались в окрестностях.
В поисках беглецов, кроме охраны лагеря, были задействованы расквартированные в окрестностях части вермахта, доли СС и местная полевая жандармерия. Пойманных беглецов доставляли в Маутхаузен и расстреливали у стены крематория, где тут же сжигали тела. Но чаще итого расстреливали на месте поимки, а в лагерь привозили уже трупы.
В немецких документах мероприятия по розыску беглецов именовались «Мюльфиртельская охота на косая». К розыскам было привлечено местное население.
Бойцы Фольксштурма, члены Гитлерюгенда, члены местной ячейки НСДАП и беспартийные охотники азартно искали в окрестностях «зайцев» и убивали их прямо на месте. Убивали подручными средствами — топорами, вилами, поскольку сберегали патроны. Трупы свозили в деревню Рид ин дер Ридмаркт, и сваливали во дворе местной школы.
(К сожалению, в России никто про этот монумент, как и про побег не знает…)
Здесь же эсэсовцы вели подсчёт, зачёркивая нарисованные на стене палочки. Спустя несколько дней эсэсовцы заявили, что «счёт сошёлся».
Однако.
Остался в живых одинешенек человек из группы, уничтожившей немецкую зенитную батарею. Девяносто два дня, рискуя жизнью, скрывала на своём хуторе двух беглецов австрийская крестьянка Лангталер, сыновья какой в это время воевали в составе вермахта. 19 бежавших так и не были пойманы. Имена 11 из них известны. 8 из них остались в живых и вернулись в Советский Альянс.
В 1994 году австрийский режиссёр и продюсер Андреас Грубер снял фильм о событиях в округе Мюльфиртель («Hasenjagd: Vor lauter Feigheit gibt es kein Erbarmen»).
Кинофильм стал самым кассовым в Австрии в 1994—1995 гг. Фильм взял несколко премий:
- Специальный приз жюри на кинофестивале в Сан-Себастьяне, 1994
- Приз зрительских симпатий ,1994
- Премия цивилизации Верхней Австрии
- Премия Австрийский фильм, 1995
Любопытно, что у нас этот фильм так и не показали. Мало кто об этом фильме слышал вообще. Неужели только специалисты-кинематографисты.
Но их такие сюжеты не интересуют. “Почему-то”.
И “наши” СМИ дружно проигнорировали 70-летие этой даты, ни словом не обмолвившись о ней.
– “Отчего-то”.
