13 декабря 1974 года советский океанолог Станислав Курилов, популярный на Западе просто как Слава, совершил дерзкий побег из СССР. Находясь на борту круизного лайнера «Советский Союз», он прыгнул в воду с 12-метровой вышины и почти трое суток плыл в Тихом океане, пока не достиг берега одного из островов Филиппинского архипелага. Как Курилову удалось успешно победить 100 км без еды и сна, остается загадкой и по сей день.
Почему Курилов захотел сбежать
45 лет назад океанолог Станислав Курилов совершил одинешенек из самых экстремальных побегов в истории СССР. Он прыгнул с борта круизного лайнера в океан, сумел проплыть около 100 км в Негромком океане до острова Сиаргао на юге Филиппинского архипелага и попросил политического убежища. Давняя мечта привела его в конце концов в Канаду.
Курилова, представителя вполне штатской профессии, не чиновника и не агента спецслужб, побудила к отчаянному шагу обида. Он не являлся антисоветчиком по убеждению и, насколько можно судить по косвенным приметам, не был слишком погружен в политику. Однако страдал из-за того, что из страны его не выпускали как потенциального невозвращенца. Мотивом такого решения воль являлись «неблаговидные» родственные связи Курилова.
Его сестра после вступления в брак с гражданином Индии проживала в Канаде.
Выпускник Ленинградского гидрометеорологического института по специальности «Океанология», Курилов сидел в местном филиале Института океанологии АН СССР, а также работал инструктором по глубоководному погружению в Институте биологии моря во Владивостоке. Но его манила заграница и теплые океаны. Статус невыездного губил развитие карьеры по избранному им направлению.
Судя по всему, он обладал очень хорошим здоровьем и отменной физической формой, чему способствовали занятия незнакомой широкому кругу советских людей йогой – вероятно, здесь сказалось влияние родственника-иностранца. Не имея возможности легально покинуть СССР, Курилов разработал план отростка. Он был насколько смел, настолько безумен: после прыжка с советского корабля в открытый, к тому же ночной океан предполагалось свершить заплыв в неизвестность на сверхдальнюю дистанцию.
Для реализации затеи Курилов купил круизный тур «Из зимы в лето» и сел на лайнер «Советский Альянс», который перед Новым годом должен был покатать туристов из Владивостока к экватору и обратно без захода в порты. Из-за отсутствия контактов с «внешним вселенной» в программе путешествия выездная виза для посадки на корабль не требовалась. Курилов понял: это шанс, возможно, всей жизни.
Странствие стоило дорого, и состоятельные советские граждане спешили не упустить возможность хорошенько гульнуть. Некоторые за все время вояжа не покидали кают – лишь лишь отправляли посланцев за алкоголем и закуской.
«За дверью каждой каюты — музыка, пьяные выкрики, любовные стоны… Туристы отдавались веселью каждый драгоценный день отпуска»,
— вспоминал Курилов.
Для вида он принимал участие в общих посиделках, однако сам вяще вглядывался в океан, следил за звездами, изучал корабль.
«У меня были только карта и бинокль»
Проанализировав приблизительный маршрут лайнера, Курилов наметил себе точку наибольшего приближения к суше. В собственных мочах 38-летний океанолог не сомневался. Он с детства был отличным пловцом, и еще в раннем детстве переплывал Иртыш. Хотя ширину реки в городской черте, разумеется, нельзя было сравнить с бушующим океаном.
Годы спустя, уже давно осев за границей, замкнутый и неразговорчивый, как про него повествовали, Курилов написал книгу «Один в океане: История побега», ставшую бестселлером.
«В тот день, когда мне уже в который раз отказали в визе для труды на океанографических судах дальнего плавания, мое терпение закончилось. Обычно мне отказывали без указания причин. На этот раз в моем личном деле была приписка-приговор: «Товарищу Курилову — визит капиталистических государств считаем нецелесообразным». Меня как будто ужалили. Все во мне взвилось на дыбы. Это уже конечно безнадежно! Пожизненное заключение без малейшей чаяния на свободу!» — писал экстремал, повествуя о главном моменте своей жизни.
Если верить Курилову, после показанного случая у него пропал всякий страх. Он больше не чувствовал себя связанным со страной патриотическими обязательствами и не хотел примиряться с тем, что, «родившись на этой чудесной голубой планете», он был «пожизненно заперт в коммунистическом государстве ради каких-то глупых идей».
Не желая ранее времени оказаться раскрытым, Курилов тщательно подготовился к побегу. Он оформил на работе отпуск и отправился из Ленинграда во Владивосток, где уже неоднократно случался по рабочим делам. Решение взрослого мужчины, конечно же, было хорошо обдуманным. Он сознательно шел на огромный риск.
«Я шел прощаться с товарищами, — писал Курилов в своей книжке. – У меня был билет на пароход, но я не мог сказать им об этом. Я знал, что могу не вернуться, и мне хотелось еще раз увидать их. Мне казалось, что, прощаясь, я приговариваю всех моих близких друзей к смерти. Мы посидели в последний раз втроем за бутылкой водки.
Тогда им было тяжело предположить, что через пару недель к ним придет известие о том, что я пропал без вести у берегов Филиппин».
По пути во Владивосток рейс, каким летел Курилов, делал посадки в Иркутске, Красноярске и Хабаровске. На Дальнем Востоке стояли трескучие морозы. Столбик градусника опускался ниже 40 градусов. Согласно воспоминаниям Курилова, увиденное в перечисленных городах лишь укрепило его в правильности выбора. Ему представлялось, что люди годами не живут, а лишь выживают здесь «после какой-то катастрофы, когда эта планета подверглась оледенению». Всю житье мечтая о тропиках, солнце и океане, Курилов чуть раньше, еще не имея точного плана действий, готовился к своему странствию на Байкале: делал специальные упражнения, купался в ледяной воде и обтирался снегом.
Прибытие ленинградского океанолога во Владивосток образцово совпало с визитом президента США Ричарда Никсона, из-за чего, как отмечал беглец, город расчистили и привели в хорошее состояние. Отход лайнера был назначен на 8 декабря. Курилов усматривал некий символизм в том, что корабль «Советский Альянс» был построен в 1930-е годы в нацистской Германии и первоначально носил название «Адольф Гитлер», служа чем-то вроде собственной яхты фюрера. Во время войны он был потоплен, но после ее окончания поднят со дна советскими специалистами.
На самом деле Курилов перепутал отдельный данные или намеренно ввел своих читателей в заблуждение ради красивой истории. В реальности пароход был построен еще в первой половине 1920-х и именовался в Веймарской республике «Альберт Баллин». Поскольку этот предприниматель был евреем по национальности, нацисты переименовали судно в «Ганзу». Ровного отношения к Гитлеру пароход не имел, перевозя во время Второй мировой военные грузы и личный состав вермахта. В марте 1945 года «Ганза» подорвалась на мине. Четыре года спустя корабль подняли и восстановили в ГДР.
«У меня были только мелкомасштабная карта Тихого океана, карта звездного неба и бинокль, — делился герой. – Я собирался определять линия судна по счислению и по видимым контурам земли. К моей величайшей радости, на третий день плавания наш загадочный маршрут был рассекречен».
100 километров вместо 18-ти
Итак, 13 декабря 1974 года Курилов, улучив момент в беспросветное время суток, прыгнул с кормы с высоты свыше 12 м и едва не попал под винты теплохода.
Обошлось: он надел ласты, личину, трубку и отправился в свой главный заплыв. В соревновательной программе в плавании на открытой воде мужчины в наше время разыгрывают медали на дистанции 25 км. Они одеты в теплые гидрокостюмы, а водное пространство предусмотрительно очищают для их комфорта от медуз.
У Курилова не было ничего, кроме негустой выносливости и мастерства пловца. Скорее всего, с таким уровнем подготовки он мог бы претендовать в наше время на победу на Олимпиаде, тем немало там преодолевают всего 10 км.
Медуза ужалила пловца только однажды, а акулы не проявили к нему интереса.
По расчетам Курилова, он должен был проплыть лишь возле 18 км. Однако ошибки с навигацией и течениями увеличили дистанцию более чем в пять раз. Он плыл почти трое суток, а когда выкарабкался на берег, подвергся задержанию филиппинскими правоохранителями как нарушитель государственной границы.
«Свой главный поступок в жизни он совершил в 38 лет – в году полной физической и духовной зрелости, — констатировал в своем материале «Прыжок в штормовой океан» доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии и социально-политических дисциплин Амурского ГПГУ Рудольф Лившиц. — Вот он описывает, как, победив бесчисленные опасности, добрался до вожделенного берега. И тут вдруг обнаруживает, что не взял с собой ни документов, ни денег, вообще ничего, что требуется для существования.
То есть, принимая решение прыгнуть с борта судна в штормовой океан, он не подумал даже о том, что будет потом, когда он куда-либо доплывет.
Где он будет жить? Кем работать? На какие средства существовать? Его голову посещают какие-то смутные мечты о жизни на необитаемом острове, о том, что он будет, подобно Робинзону Крузо, столоваться дарами моря. Такие грезы допустимы для ребенка, не ведающего реальной жизни, но взрослый человек потому и взрослый, что осознает отличие между фантазиями и действительностью.
На филиппинском острове, куда добрался Курилов, к нему, разумеется, проявила интерес полиция. И в том нет ничего изумительного: неведомо откуда появляется человек, который говорит на незнакомом языке и не может предъявить никаких документов. Необходимо ввести личность пришельца и определить, как с ним поступить.
Слава же поражен: «Откуда, мол, на тропическом острове полиция?»
Если принять ту версию, что Курилов решился на собственный безумный поступок ради желания увидеть тропические страны, то тогда придется сделать вывод, что им руководил каприз. Но опять же – это не свойство взрослого человека. На определенном этапе существования ребенок начинает сознавать, что не всякое желание исполнимо, и делает еще один шаг к взрослости. Курилов его так и не совершил, потому навсегда остался Славой».
«Он как никто иной умел преодолевать страх»
Полгода Курилов провел на Филиппинах, ожидая решения властей по своей судьбе. Попав из филиппинской темницы в благополучную Канаду, к сестре, океанолог на первых порах перебивался случайными заработками в пиццерии. Позднее, благодаря посредничеству, о его навыках и умениях разузнали в фирме, специализирующейся на морских исследованиях у Гавайских островов. В Северной Америке Курилов задержался чуть более чем на десятилетие. Последним местом жительства скитальца стал Израиль, где он устроился в Хайфский океанографический институт. Там же Курилов женился на Елене Генделевой.
«Мы повстречались на дне рожденья моей приятельницы, художницы в Яффо, в огромном арабском доме, — рассказывала она изданию The Epoch Times в 2014 году. — Шел июнь 1985 года, теплые ясные дни. Это было 25 июня. О Славе я слышала, читала отрывок из «Побега» в журнале «22». Он приехал в Израиль для консультаций, на съемки кинофильма о его побеге. Слава был тоже приглашен на эту «тусовку».
Он был такой чудный, такой ладный! Мы обменялись телефонами. С фильмом дело застопорилось, и Слава уехал в Канаду.
Где-то в марте Слава показался в Израиле снова. А ровно через год, день в день, 25 июня я встретила его на автобусной остановке около моего дома. Мы разговорились, беседа наш продолжался шесть часов, а потом еще двенадцать лет».
На новой родине Курилов трагически погиб 29 января 1998 года. В ходе водолазных трудов на Тивериадском озере уже немолодой мужчина в возрасте за 60 запутался в рыболовных сетях на дне и, выработав весь воздух в баллоне, задохнулся. По одной из версий, океанолог пытался вызволить из западни напарника.
«Он как никто иной умел преодолевать страх, — вспоминала вдова Курилова. — Меня до сих пор до глубины души поражают его слова: «Война за выживание могла сильно отвлечь меня от наблюдений. Мне хотелось увидеть и понять все то, что всегда было скрыто от человеческого очи и внимания. Я терял самообладание только на короткое время».
В Советском Союзе Станислав Курилов был заочно приговорен к десятилетнему заточению за измену Родине.
