Субкоманданте Маркос: самый загадочный революционер нашего времени

Никто не знает его настоящего имени, лица и возраста, сам он говорит, что родился 1 января 1994 года – в день индейского бунты. Субкоманданте Маркос стал тем, кем становиться не хотел – медийной маской, растиражированным героем антиглобализма.

Новые левые

Крах всемирного социалистического лагеря, торжество идей либерализма и демократии должно было оставить в прошлом времена революционных движений и войны против мирового капитала. Маятник истории, однако, не мог оставаться на месте и качнулся, вероятно, по инерции, в обратном направлении. На этот голос революции прозвучал из далекой от, представлялось бы, только что рухнувшей Берлинской стены Мексики. Голос этот был столь твердым и уверенным, что не только всколыхнул Мексику, но и отзвуком прокатился по всему миру, вдохновив деморализованное левое движение на новую борьбу, выдвинув перед ним лозунги, соответствующие наставшей эпохе, дав мощный толчок антиглобализму как обширному явлению.

Лицом, а точнее маской, нового революционного движения стал человек, какого кто-то ассоциирует с Че Геварой и преемственностью революционных традиций, кто-то считает последним отголоском уходящих времен, прощальным штрихом эпохи революционной романтики. Как бы то ни было, Субкоманданте Маркос, как зачислено его называть, – одна из самых загадочных личностей современности.

Субкоманданте ( заместитель командующего повстанцами ) Маркос руководит Сапатистской Армией Национального Освобождения ( САНО ), Генеральный штаб какой находится в селении индейцев-тохолаболей в глубине Лакаденской сельвы (штат Чьяпас) на границе с Гватемалой, по иронии судьбы носящем наименование Ла-Реалидад, что в переводе с испанского означает «реальность».

Сапатисты

Сапатистская Армия Национального Освобождения была создана 17 ноября 1983 года группой политических активистов из различных организаций, устанавливавших своей целью создание партизанского очага в стиле революционных традиций Че Гевары. В глубине Лакаденской сельвы нашли убежище многие индейцы, нёсшиеся от религиозных преследований и произвола помещиков-скотоводов. Они образовали диссидентские общины, в которых видел опору революционного движения Маркос, пришагавший в эти места в начале 1980-х годов.

В те времена Маркос еще не был Маркосом, его настоящее имя до сих пор достоверно не известно. Принято считать, что Маркос в реальности Рафаэль Себастьян Гильен Висенте, выходец из посредственного класса, закончивший философский факультет Мексиканского национального автономного университета (УНАМ), получивший звание профессора философии, сделавшийся леворадикальным писателем и идеологом. До ухода в Лакаденскую сельву он был преподавателем теории коммуникационных технологий в Столичном автономном университете.

В Чьяпас Маркос пришёл вместе с группой студентов, вдохновленных недавней победой Сандинистской революции в Никарагуа, а также стремительно развивавшимися освободительными партизанскими бранями в Сальвадоре и Гватемале. В своих взглядах Маркос опирался на кубинский пример, а также на классическую марксистско-ленинскую теорию, которую рассчитывал привнести в индейскую окружение.

Долгая работа

Первые контакты с диссидентскими общинами ознаменовались полным крахом подобных надежд. Действительность индейских общин, не вписывавшихся в «классические» теоретические и идейные рамки не восприняла идеи молодых революционеров, потерпевших свое первое поражение.

Сдаваться будущий Субкоманданте не желал, применив политическую гибкость и терпение. Процесс складывания САНО завязался, несмотря на то, что на него ушло десятилетие. Маркос и его товарищи из революционного авангарда превратились в учеников, признав недостаточность своих университетских теорий. Способность к диалогу, умение внимать, воспринимать и переосмыслять свои идеи и убеждения сделала Маркоса выразителем действительной воли беднейших слоев индейского народонаселения, сплотила общины под его началом.

Ниша Маркоса

Руководителем движения, однако, сам он себя не считает. Само понятие «руководства» в окружению сапатистов условно, поскольку общины управляются коллективно. Передача власти одному лицу не приемлема, а Маркос – всего лишь исполнитель, одинешенек из многих и подчиняется воле гражданских индейских общин, принявших решение вести революционную борьбу.

Ниша Маркоса – идейное, пропагандистское позиционирование движения, в этом смысле, он стал своего рода посредником между внешним миром и индейским революционным движением. Этому в немалой степени содействовал его талан писателя и публициста. Его сочинения, в том числе, знаменитая «Четвертая мировая война» отличаются яркостью, образностью, смешением политических идей и символов.

Необходимо отметить, что в процессе этого переосмысления и ученичества революционные теории, на индейской почве приобретшие различные черты от коммунизма и реформизма до анархизма (за что Маркоса критиковали и критикуют представители рослее названных левых течений), переплелись с индейской мифологией и религиозными учениями, народными представлениями.

Принципы сапатизма

Название «сапатизм» выходит от имени генерала Эмилиано Сапаты, выходца из Чьяпаса, бывшего самым популярным героем мексиканской революции 1910-1920-х годов, воззрения которого были близки к позиции анархистов. После его убийства в 1919 году, Эмилиано Сапата стал настоящей преданием, которая органично вплелась в индейскую мифологию.

Мир узнал о сапатистском движении 1 января 1994 года, в день, когда вступил в мочь договор о НАФТА, прямым следствием которого было экономическое притеснение индейского населения. В этот день тысячи вооруженных индейцев в личинах занимают семь муниципальных центров Чьяпаса и объявляют войну мексиканскому правительству. Вооруженное противостояние, однако, длится недолго – вскоре сапатисты изъявляют жажда бороться за права индейцев путем переговоров. По их инициативе в период между 1995 – 2002 годами проводится ряд конференций, привлекших внимание интернационального сообщества.

Это согласуется с одним из основных принципов сапатизма – не делать ставку на военное решение конфликта. Маркос выразил его в словах: «Мы не рождены для того, чтобы убивать, или для того, чтобы быть уложенными. Только для того, чтобы быть услышанными». Сапатисты стремились не допустить жертв среди гражданского населения, что также было одним из основных принципов повстанцев.

Ярким событием конца 2000 – начала 2001 года стал мирный «поход цвета земли» на Мехико с заявкой конституционного признания прав и культуры индейцев, в ходе которого Маркос выступил с яркими заявлениями перед многотысячными гурьбами собравшихся жителей столицы. В этот период популярность Маркоса достигает апогея: согласно опросам, его рейтинг составлял 70% – почти в два раза рослее, чем у действовавшего президента. В немалой степени этому способствовала моральная и нравственная безукоризненность Маркоса, похвастаться которой не могла ни одна политическая мочь.

В 2002 году сапатисты терпят поражение – Верховный суд заявляет о невозможности внесения поправок в конституцию, договоренности о которых, представлялось бы, были достигнуты. С этого времени сапатисткое движение теряет былую силу и размах. Надежда на выход его из тени и возвращение на новостные ленты и страницы газет все же сохраняется у различных представителей левых.

Личина

Широким явлением стала «мода на сапатизм»: штат Чьяпас превращается в одно из направлений туризма, фирма Benetton даже пытается безуспешно снестись с Маркосом для съемок эксклюзивного ролика рекламы своей походной одежды, а маска «пасамонтаньяс», скрывающая лицо Субкоманданте и его соратников, становится символом левого движения.

«Мы — армия мечтателей. Поэтому мы остаемся невидимыми» – говорил Маркос. По наиболее распространенной версии личины надевались с целью защитить повстанцев и их семьи от репрессий со стороны федеральных сил. С другой стороны, маски должны были предназначаться защитой от культа личности – характерной черты латиноамериканских революций. Центр внимания не должен был быть сосредоточен на личностях и портретах, все участники движения являлись долей единого целого. Как заявлял сам Маркос, добиться этого не удалось – единственная разница в том, что он стал первым революционным вождем в личине, «иконой протеста» сравнимой лишь с великим Че.