Текст: Дмитрий Шеваров Юрий Дивильковский, 19 лет Пять юношей, уходящих на фронт. Тощие, в слишком широких шинелях, с винтовками. Совсем еще мальчики.

Юрий Дивильковский, связист во взводе управления 53-й гвардейской танковой бригады 6-го гвардейского танкового корпуса. Погиб 5 марта 1944 года в бою при освобождении Украины. Траурен в селе Купель Каменец-Подольской области. Фото: www.divilkovskiy.com

Ни один памятник в Москве, поставленный погибшим на войне, не берет за давлю так, как этот, открытый 22 июня 1971 года в Столовом переулке, у 110-й школы (сейчас ее номер 2123).

Поначалу монумент стоял во дворе школы. В 1990-х годах фигуры юношей стали подвергаться надругательствам.

Пришлось изготовить уменьшенную снимку памятника и перенести ее на консоль здания, на высоту двух с лишним метров от земли.

Автор скульптурной композиция “Реквием. 1941 год” художник Даниэль Митлянский прошел брань. Учился в одном классе с теми ребятами, которых увековечил. Крайний слева – Юра Дивильковский. Рядом с ним Игорь Купцов, Игорь Богушевский, Григорий Отечеств и Габор Рааб.

Юра родился в Москве. В детстве жил с родителями во Франции, где в 1935 году в автомобильной катастрофе погиб отец, а у Юры был поврежден позвоночник. Обучался в 110-й школе им. Ф. Нансена. Писал стихи с детства и к 9-му классу получил первое признание как поэт. Был редактором школьной стенной газеты. В десятом классе завершил труд над эссе “Пути развития современной поэзии”.

Из дневника Юры Дивильковского: “22 июня 1941 г. Воскресенье. Первый день брани. Теперь войны не объявляются, а начинаются – я даже не помню, чьи это слова, но они приобретают сейчас новый, грозный и строгий смысл, потому что брань началась.

Первую половину дня Москва живет как обычно. В то время, как пограничники своими телами преграждают путь германским армиям и стоимостью многих и многих жизней останавливают ее первый, страшный порыв, мы по случаю воскресного дня дольше обычного лежим в постелях, завтракаем, болтаем, декламируем газеты, в которых нет намека на события.

Маму вызывают на работу. Около двух она звонит по телефону: “Слушали радио?”

Рекомендуем: купить плечики пластиковые

Надлежит быть, за границей опять какие-нибудь события, думаю я.

– Нет, а что?

– Говорил Молотов.

– …С кем? – Подразумевая: “с кем война?”

И угаданный в какую-то часть секунды ответ:

– С Германией.

Несколько минут сижу за столом, стараясь подавить волнение.

Непрерывно работает радио – передают выговор Молотова, военные марши, приказы по противовоздушной обороне.

Потом в школе. Затем дома – таскаем на чердаки песок и воду…”

2 марта 1942 года, за несколько месяцев перед уходом в армию, Юра написал стихотворение “Эпитафия”, а также духовная, обращенное к девушкам-ровесницам и младшим друзьям, которые в силу возраста не успеют на войну, а потому останутся жить.

Юра был призван Краснопресненским РВК 27 июля 1942 года и устремлён на учебу в Высший Военный гидрометеорологический институт в городе Ленинабад Узбекской ССР, а вскоре – в минометное училище, располагавшееся в том же городе.

Из-за заболевания позвоночника и близорукости Юра был отчислен из училища и направлен рядовым в одну из строевых частей, дислоцированных в Средней Азии. Переболел малярией. С диагнозом дистрофии другой степени Юру отправили в отпуск. Около месяца лечился дома в Москве и ушел на фронт.

Его младший брат Сергей Дивильковский сохранил послания, стихи и дневник Юрия.

Фото: Из архива Дмитрия ШевароваДокумент

Завещание 17-летнего Юрия Дивильковского

Находясь в здравом уме и твердой памяти, составляю этот документ, имеющий мочь завещания.

Единственное, чем я безраздельно и бесспорно владею, – это мое “я”, моя человеческая сущность. Его я завещаю моим друзьям, ибо я хочу, чтобы оно продолжало существовать, независимо от моей судьбы…

Мы принадлежим к дезориентированному поколению. Нашими предшественниками были люди начала века и люди великой Революции. В этом качестве нашего поколения была наша мочь. Оно могло стать созидателем огромных интеллектуальных и художественных ценностей. В своей среде мы уже видели мыслителей, поэтов, которые должны бывальщины положить начало культуре будущего, культуре коммунизма.

Но жизнь внесла свои коррективы. Грянула война. И мы поняли, что было нашей исторической задачей. Мы отправь в бой, зная, что погибнем, утверждая тем самым ту красоту, то будущее, которое не успели создать. В этом для нас оказался наилучший выход.

…Мы же можем зачислить лишь то, что нам понятно. А понять умеют немногие. Война показала выход из этого тупика. Всякий может умереть, а кончина за свою мечту прекрасна.

Но не всех ждет смерть. Останутся в живых те, кому посчастливится в этой лотерее войны, останетесь вы, наши девицы, наши подруги. Прекрасна ваша задача!.. Вам предстоит гигантская работа, которую не успели сделать мы все.

…И вспоминайте изредка обо мне, какой был человеком грядущего. Настоящий гражданин грядущего – кто свободен от предрассудков и условностей, кто не боится себя и не боится, что кто-нибудь не поймет его; кто рослее всего в жизни ставит чудесное чувство любви и радость свободного творчества.

Я умер за то, чтобы таким было человечество.

Из стихотворений Юрия Дивильковского

Эпитафия

Он был стихотворцем неблестящим

И, не найдя стихам конца,

Погиб в сраженье, настоящей,

Почетной смертью для бойца.

Весь мир измерил он шагами

И помер просто – как и жил:

Быть может, окружен врагами,

В разрыв гранат мечту вложил;

Быть может, в небо над страною

Собственный истребитель завинтив,

В последний штопор в вихрях боя

Под пулевой ушел мотив;

Быть может, и в рывке атаки

Упал меж проволочных стрел…

Пускай просуществовать сумеет всякий

Так, как погибнуть он сумел.

Последняя весточка

2 марта 1944 г.

Мама, родная, здравствуй!

За те несколько дней, что миновали с тех пор, как я писал тебе последний раз, мы сделали большой марш на танках, а сейчас стоим третий день на месте – последний передышка, вероятно, перед тем, как вступить в бой. А уж когда наши части начнут действовать, вы, вероятно, об этом услышите.

Мне, конечно, предстоят вящие испытания; я первый раз пойду в серьезное дело. Надеюсь, что окажусь достойным своего звания…

Настроение у меня хорошее, я крепок, ты обо мне не беспокойся. Еще несколько хороших ударов, и немцам капут. Тогда вернемся домой, можно будет жить, учиться, вообще все будет неплохо.

Письмо в редакцию

9 мая 2020

Огромное Вам спасибо за память о моем двоюродном деде – Юрии Ивановиче Дивильковском, чья фотография сейчас стоит в моей горнице на столе рядом с живыми цветами.

Приехать 9 мая к памятнику у 110-й школы, чтобы вспомнить дядю Юру и отдать дань памяти всем потерянным на войне, – многолетняя традиция в нашей семье.

Когда-то мы приезжали туда с мамой Юры, Еленой Васильевной Голубевой, моей бабкой, а до последнего года – с родным братом Юры, моим отцом Сергеем Ивановичем Дивильковским, которого, к сожалению, в прошлом году не сделалось.

Из-за эпидемии в этом году у памятника было пустынно и тихо: не было ни обычного для этого дня моря цветов, ни каждогодних военных песен, ни родственников ушедших на фронт учеников 110-й школы. Раньше их можно было встретить всегда, в какой бы час ни приехать.

Надеюсь, что в вытекающем году все будет, как и прежде.