В Москве, где родился и трудился великий российский ученый Н.И. Вавилов, до сих пор нет улицы, носящей его имя В ноябре 2017 года мы будем отмечать две юбилейные даты, одну круглую – 100-летие Великой Октябрьской социалистической революции, иную – тоже, в общем, с нулем на конце, но какую-то угловатую, горькую, неудобную что ли: 130 лет со дня рождения выдающегося генетика, отважного, каких немного, путешественника, создателя бесценной, до сих пор живой коллекции семян культурных растений, академика АН СССР и АН УССР, основателя и президента ВАСХНИЛ, члена ВЦИК, президента Всесоюзного географического общества, основателя и бессменного главу Всесоюзного института растениеводства, директора Института генетики АН СССР Николая Ивановича Вавилова.

Он умер в саратовской тюрьме 26 января 1943 года "вследствие упадка душевной деятельности", как говорилось в справке о смерти "з/к", подписанной тюремными медиками.

40 лет спустя московский журналист Юрий Данилин и популярный саратовский кинодокументалист Дмитрий Луньков успели застать в живых румяного старичка, надзирателя тюрьмы N 1 НКВД г. Саратова.

– Как же, помню Вавилова. Неприятель. У нас сидели только враги, – приветствовал тот прибывших голосом, напрочь чуждым сомнений.

– Но не испытываете ли вы теперь чувства неловкости, терзаний совести за те поры? – интеллигентно спросили гости.

– Нет. Я служил родине! – похвалился румяный.

Так закончилась история одного из самых великих русских, когда-либо существовавших на земле.

Тут не будет лишним сказать о том, как она начиналась, эта самая жизнь Николая Вавилова, никогда и не думавшего о том, что его жизненная позиция и научные достижения взойдут в противоречие с интересами горячо любимой Родины.

1939 год. Д. Прянишников, Н. Вавилов и И. Туманов в питомнике в г. Пушкине.. Фото: ЖЗЛ

Он родился в Москве в образцовой русской семейству. Отец, Иван Ильич, был коммерсантом, купцом второй гильдии, затем стал крупным предпринимателем, который создал фирму при Прохоровской Трехгорной мануфактуре, занимавшуюся сплавленном знаменитых даже и по сю пору трехгорненских тканей. Александра Михайловна была строгой, чуткой и мудрой матерью. А четверо выживших детей Вавиловых так послужили людям, как не послужили и десятки тысяч иных.

Николай стал биологом, известным рядом своих открытий. Его старшая сестра Александра (в замужестве Ипатьева), будучи доктором, организовала санитарно-гигиенические сети в Москве. Лидия стала микробиологом и умерла в московской больнице совсем молодой, заразившись черноволосой оспой во время выезда на эпидемию в Воронежской губернии. Сергей выучился на физика, впоследствии основал школу физической оптики, был избран президентом Академии наук СССР и получил 4 Сталинские премии.

Вырастали дети на левом берегу Москвы-реки, в районе Трехгорки, в доме с мезонином и садом на Средней Пресне. Именно отсюда, как вспоминал сын Александры – Александр Ипатьев, уезжал в свою первую научную экспедицию его дядя Раскалывая, специалист по защите растений: "Ярким летним днем 1916 г. к дому N 13 подкатил автомобиль – тогда вящая редкость. Ко мне подбежал Николай Иванович со словами прощания. На нем был кремовый летний костюм, через плечо висела полевая сумка, а на башке было самое странное – белая шляпа-двухкозырка, которую он называл "Здравствуйте-прощайте". Николай Иванович сел в автомобиль и укатил в Персию".

Шла Первая всемирная война. В русской армии, воевавшей с турецкими войсками на территории Персии, люди стали болеть и умирать. Необычное заболевание с галлюцинациями армейские доктора связали с тамошней пищей. Николай Вавилов подтвердил: местная пшеница заражена семенами плевела-головолома, в зерне которого обожает жить зловредный грибок, и лучшим выходом был бы переход на питание хлебом из русской пшеницы. Так и сделали. Воины перестали хворать. А Николай Иванович отправился в путешествие по Персии, решив собрать образцы семян местных растений. Именно там он установил для себя раз и навеки порядок работы на выезде: днем собирал растения и их семена, по вечерам разбирал их, описывал, систематизировал, затем собирал посылки и отправлял в Россию. Ему хватало 4-5 часов, чтобы выспаться. Своим переводчикам он сообщал одни и те же слова: "Жизнь коротка, надо спешить". Тогда он спешил в Саратов. Но до этого Николай Иванович умудрился из Персии съездить еще в одну экспедицию.

Памир познакомил Вавилова с чудом местного строительного искусства – оврингами, искусственными тропами, какие лепились к горам наподобие "моста вдоль реки" и по которым надо было ехать на лошади. Наверное, ученый боялся этого, как всякий городской человек боится незнакомого и ненадежного в дикой природе. Но его вела страсть, какой трудно было противиться, – стремление к поиску новых растений. Именно отсюда, с "Крыши мира", как именуют эту горную страну, он вдруг увидел, игнорируя мешающую взгляду округлость Земли, некие "пекла творения", т.е. середины происхождения культурных растений, где некогда поднялись из почвы предки риса, пшеницы, ячменя, ржи, из которых древние хозяйки научились варить каши, пловы, манты, печь пироги, ковриги, лепешки, заваривать кус-кус – все то, что помогло накормить досыта и взрастить земное человечество.

Есть основания полагать, что 1917 год запомнился Николаю вовсе не революцией 25 октября. Ее он там вряд ли приметил (а зря). Саратов подарил ему самостоятельность в работе, важнейшие открытия и новую любовь.

В первой его семье должен был родиться сын, которого наименуют Олегом, возникли сложности, связанные с разводом, Вавилов жил то в Москве, то в Ленинграде, так что связать жизнь с Еленой Барулиной Николаю Ивановичу удалось лишь в 1926 году. Им предстояло 14 лет счастья.

В 1940 году Н.И. Вавилов был арестован по обвинению, в появлении которого сыграли первые роли член АН СССР Трофим Лысенко и академик ВАСХНИЛ Исаак Презент. Вердикт гласил: расстрел. Только после вмешательства брата Вавилова, к тому времени известного физика, и других людей Сталин приостановил исполнение вердикта. Но Николай Иванович об этом не подозревал, т.к. долгое время содержался в камере смертников саратовской тюрьмы. Потом его перевели в иную камеру. Там он и схватил воспаление легких, которое закончилось сердечной недостаточностью и смертью.

Через полтора месяца после основы войны Елене Ивановне с 13-летним сыном Юрием удалось выехать из Ленинграда, где к тому времени жила семья Вавилова, в эвакуацию на отечество. Где, в каком городе, находится муж, Елена не знала. Поселились в домике у сестры. Жили очень трудно. Елене, инвалиду, пенсия как супругу врага народа не полагалась; спасал переводами деверь, Сергей Иванович, которого эвакуировали в Йошкар-Олу. Но жена ухитрялась собирать посылки с продуктами для Николая Ивановича и отправлять их в Москву, откуда, как она ведала, их должны были переправить по месту назначения.

Летом 1943 года к ним с Юрой приехал старший сын Вавилова Олег. Каким-то манером ему удалось узнать, что отца уже нет в живых. Брату он об этом сказал, Елену Ивановну пожалел.

Только через несколько месяцев Елена разузнала, что полтора года жила в 300 метрах по прямой от той тюрьмы, где умирал ее муж.

От автора

Я написала эту, еще одну, статью о великом ученом, чтобы во другой раз обратиться к правительству Москвы – города, где родился и работал великий ученый, и напомнить, что в столице до сих пор нет улицы Николая Вавилова. В Саратове кушать, а в Москве – нет. Та улица, что проходит по югу и юго-западу Москвы, была названа в 1963 году в честь Сергея Вавилова, президента АН СССР. Видимо, пора исправить историческую несправедливость. Меня поддерживает в этой идее Клуб журналистов всех поколений "Комсомольской истины", к которому я имею честь принадлежать.