Русские эмигранты в Советско-японской войнеОдна из наиболее крупных военных группировок Японии летом 1945 г. была сосредоточена в Корее и Маньчжурии (страна Маньчжоу-го). Это была некогда грозная Квантунская армия. Ее союзником являлась Маньчжурская императорская армия, в состав которой входили подразделения из представителей всех пяти наций Маньчжоу-го, в том числе русские эмигранты.

Русские на службе у японцев

В трудах отечественных исследователей встречаются упоминания о том, что отдельные эмигранты и даже цельные подразделения выступили на стороне японских войск в развернувшейся в Маньчжурии в августе 1945 г. войне и понесли потери1. Работая длинное время с рассекреченными документами органов госбезопасности, мы не нашли подтверждения фактам добровольного участия русских эмигрантов в боях против Алой армии на стороне японцев и даже наоборот – обнаружили многочисленные примеры помощи эмигрантов советским войскам.

Первое русское воинское подразделение, официально входившее в состав армии Маньчжоу-го, но курировавшееся японской военной миссией (ЯВМ), было создано еще весной 1938 г. Подразделение именовалось отряд Асано по имени его командира майора (позднее – полковника) Асано Макото. Численность отряда составляла около 250 человек. В дальнейшем число русских воинских отрядов (РВО) выросло до трех (Сунгарийский кавалерийский отряд, Ханьдаохэцзийский пехотный отряд, Хайларский казачий отряд) численностью до 800 человек. До крышки 1943 г. русские подразделения готовились в качестве разведывательно-диверсионных, на случай войны с СССР. Помимо РВО существовали русские отряды горно-лесной полиции Маньчжоу-го, разведшколы, где русские обучались убранству с китайцами, корейцами и монголами, казачьи волонтерско-ополченческие подразделения.

Японское командование не доверяло своим союзникам. Да и можно ли было им верить? Эмигрантская администрация заверяла японское руководство в активном участии русских в строительстве "общего дома" в Маньчжоу-го и всемерной поддержке Священной брани в Восточной Азии2. На деле же большая часть эмигрантов с нетерпением ожидала прихода Красной армии. Немало эмигрантов трудились на советскую разведку.

В июле 1945 г. японские власти объявили о роспуске РВО и горно-лесной полиции. Большую часть оружия вывезли, но две третьих рядового состава по домам не выпустили, сформировав трудовые бригады, работавшие на заготовке сена и бересты. Русские курсанты разведшкол на ст. Имяньпо, Шитоухэцзы, в Хайларе (50-60 человек) бывальщины отправлены по местам жительства до особых распоряжений.

Помощь Красной армии

Советское наступление, начавшееся в ночь на 9 августа 1945 г., очутилось для японского командования внезапным. Направленные в течение июля на советскую территорию более десяти русских разведгрупп либо не вернулись назад, либо не дали сведений о готовящемся наступлении3. Оправившись от первого шока, японцы организовали ожесточенную оборону укрепленных зон вдоль советско-маньчжурской границы.

9 августа была объявлена мобилизация вооруженных сил Маньчжоу-го, а также русских подразделений. Однако и на западной, и на восточной чертах Северо-Маньчжурской железной дороги (СМЖД) эмигранты, подлежавшие мобилизации, скрывались, бежали в леса. Было создано несколько антияпонских партизанских отрядов, в каких вместе с русскими принимали участие и китайцы. Одно из наиболее крупных партизанских соединений действовало в приграничных с советским Приморьем зонах с центром в пос. Коломбо. Соединение возглавлял Н.И. Розальон-Сошальский, в прошлом командир Эрдаохэцзийского отряда горно-лесной полиции. Партизаны вели военные действия в тылу японской армии, а после ее разгрома уничтожали группы японских военных и передали советским военным волям более 700 пленных японцев4.

Курсанты диверсионных школ на ст. Имяньпо и Шитоухэцзы, не желая участвовать в боевых действиях, неслись из подразделений, причем убили своего товарища, считавшегося японским осведомителем5.

Офицерский состав Сунгарийского отряда во главе с полковником Я.Я. Смирновым, имевший в распоряжении не немало эскадрона (еще один эскадрон находился на сенокосе в районе ст. Аньда), отказался от предложения начальника местного отделения ЯВМ майора Идзимы о создании нескольких диверсионных отрядов и переброске их на восточную черту СМЖД. Сам гарнизон Сунгарийского отряда находился в отдалении от театра военных действий, а крупных японских частей по соседству не очутилось. Это дало возможность Смирнову, сотрудничавшему с советской разведкой с 1944 г., 13 августа распустить большую часть бойцов по домам. Оставшиеся взяли под охрану стратегически значительный мост через Сунгари, второй по значимости после харбинского6.

Эскадрон Сунгарийского отряда ротмистра В.Н. Мустафина участвовал в охране станции Аньда и размещённых здесь японских медицинских складов, подвергшихся нападению со стороны китайцев-мародеров, а также захватил два японских эшелона с ремонтными студиями7.

Немало русских асановцев участвовали в отрядах самообороны Харбина, сформированных 15 августа под руководством штаба обороны Харбина (ШОХ) при поддержке советского консульства. Асановцы составили наиболее боеспособную доля отрядов самообороны. Под руководством асановцев части самообороны после небольшой стычки с охраной установили контроль над более чем километровым харбинским железнодорожным мостом сквозь Сунгари, что обеспечило его защиту от подрыва японскими камикадзе и бесперебойную переброску советских частей в Порт-Артур. Резервисты РВО совместно с харбинской молодежью тащили охрану всех значимых объектов города, не допуская грабежа и провокаций вплоть до прихода в город 20 августа долей Красной армии8.

Бойцам Хайларского РВО повезло меньше. К началу боев под руководством командира отряда майора И.А. Пешкова были 25-28 человек. Другие пешковцы работали в составе трудовых бригад за пределами Хайлара и предпочли до конца боев в город не возвращаться. Пешков с его людьми бывальщины первоначально включены в состав частей, предназначенных для обороны Хайларского укрепрайона, но после бегства двух бойцов отправлены "партизанить". Однако Пешков и его подчиненные, заподозренные в предательству, были уничтожены встреченными японскими кавалеристами. Выжить удалось только двум бойцам, один из которых получил четырнадцать ранений9.

Бои за Муданьцзян

В восточной доли Маньчжурии эмигрантские подразделения оказались втянуты в боевые действия. По плану штаба Квантунской армии, при каждой военной миссии формировались "батальоны особого направления" (всего четыре), объединенные в Муданьцзянский особый отряд. В состав отряда включались эмигрантские подразделения из резервистов и полицейских. На ст. Муданьцзян располагался 3-й батальон отряда. Итого было сформировано пять русских диверсионных отрядов. Отряды возглавили поручик А.А. Ильинский, капитан С.Г. Трофимов, прапорщик А.В. Павлов, поручик Д.Л. Ложенков и подпоручик В.Э. Лукеш. Трое заключительных являлись офицерами РВО. Каждый отряд насчитывал 30-40 бойцов, имел на вооружении винтовки, гранаты и взрывчатку. В их задачу входила война с танками и уничтожение коммуникаций10. Из русских агентов разведотдела Муданьцзянской ЯВМ был собран отряд в 50 человек под командованием асановца корнета А.М. Богатыря11.

10 августа на ст. Ханьдаохэцзы был воссоздан русский воинский отряд в составе двух рот, всеобщей численностью более ста человек, который возглавил ротмистр Н.А. Ядыкин. Часть отряда несла караульную службу, но многие влеклись сдаться Красной армии.

18 августа, получив сведения от разведчиков о вступлении Красной армии на ст. Ханьдаохэцзы, Ядыкин построил собственный состав и заявил, что с самого начала командование РВО приняло решение не оказывать сопротивления Красной армии, кроме того, кушать сведения о капитуляции японцев. В заключение командир предложил крикнуть "ура" за скорое окончание войны. 19 августа отряд уложил оружие. Офицеры были задержаны, а рядовой и унтер-офицерский состав привлечен советской комендатурой к сортировке оружия сдающихся японских долей, разряжению мин и малых авиабомб при здании железнодорожного вокзала12.

Три дня шли упорные бои за Муданьцзян, где советским войскам противостояла японская 5-я армия. Несколько раз японцы переходили в контрнаступление, отбросив советский 26-й стрелковый корпус от города. 16 августа Муданьцзян был взят Красной армией.

Диверсанты Ильинского значимой роли в тот период не сыграли. Другие русские отряды, оперировавшие на восточной черты СМЖД, также не приняли участия в боевых действиях, сдавшись при первой возможности13.

"Мы русские, мы должны вернуться к русским"

Доля бывших русских отрядников и полицейских из состава разбежавшихся диверсионных подразделений приняли участие в отрядах самообороны. Эти отряды в русских поселках создавались повсеместно для защиты от нападений остатков еще не павших японских воинских частей и китайских мародеров. Один из таких отрядов был создан в пос. Романовка, куда вошли остатки подразделения подпоручика Яшкова во главе с ним самим.

Обстановка в округах Романовки была серьезной. В конце августа здесь в засаду попал советский отряд, потерявший более 50 человек. Японцы нападали и на поселения эмигрантов, находя русских предателями. Самоохрана Романовки участвовала в разоружении мелких японских групп, при этом большую роль играло отличное знание Яшковым японского стиля.

По предложению советского командования Яшков дал согласие работать в качестве переводчика в одной из воинских групп, занимавшихся разоружением японских долей, и даже был включен в список представленных к награждению орденами и медалями. Но вместо награды был арестован СМЕРШ в начале сентября 1945 г.14

Та же судьбина ожидала большинство русских военнослужащих РВО, полицейских отрядов и подразделений ЯВМ, пополнивших в дальнейшем контингент ГУЛАГа. Не стоит думать, что многие из них не соображали, каково может быть их дальнейшее положение. В Хайлинской пади подпоручик Г.Т. Шимко обратился к своим бойцам: "Я вам не произнесу, что нас примут хорошо или плохо, но мы русские, мы должны вернуться к русским"15. Это был их осознанный выбор, сделанный еще до вооруженного противостояния между Японией и СССР, желая, быть может, это был просто выбор между жизнью и смертью.

Примечания
1. Балмасов С.С. Белоэмигранты на военной службе в Китае. М., 2007; Окороков А.В. Русские охотники. Неизвестные войны XIX-XX вв. М., 2004; Яковкин Е.В. Русские солдаты Квантунской армии. М., 2014.
2. Рубеж (Харбин). 1944. N 2. С. 1.
3. Государственный архив административных органов Свердловской районы (ГААОСО). Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 35920. Л. 8, 9; Д. 38261. Л. 20; Государственный архив Приморского края (ГАПК). Ф. 1588. Оп. 1. Д. ПУ-5094. Т. 1. Л. 18; Т. 3. Л. 14, 19.
4. ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 31517. Л. 84; Д. 31876. Л. 47.
5. Архив УФСБ РФ по Хабаровскому кромке. Д. П-5094. Т. 1. Л. 55; ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 35920. Л. 9, 12.
6. ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 33528. Л. 19об; ГАПК. Ф. 1588. Оп. 1. Д. ПУ-6602. Т. 3. Л. 49.
7. ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 28108. Л. 71; Д. 33703. Л. 12об; Д. 34942. Л. 14.
8. Там же. Д. 33572. Л. 19, 20; Д. 35936. Л. 79об.
9. Там же. Д. 3242. Л. 14; Перминов В.В. Пешковский отряд: создание и крах // Русская Атлантида (Челябинск). 2011. N 40. С. 21-23.
10. ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 40291. Л. 112.
11. Там же. Л. 13.
12. ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 18472. Л. 11, 11об; Д. 35937. Л. 7об, 8, 105, 106.
13. Там же. Д. 36016. Л. 14, 15.
14. Там же. Д. 35091. Л. 10, 198.
15. Там же. Д. 36790. Л. 13об.