Центральный архив ФСБ РФ
6 августа 1940 года в Черновцах был взят выдающийся советский ученый-ботаник и генетик Николай Вавилов. Инициатором репрессий против директора Всесоюзного института растениеводства в Ленинграде и Института генетики Академии наук СССР в Москве почитается Лаврентий Берия. Академика объявили врагом народа и допрашивали более 400 раз. Заступничество за Вавилова ряда видных ученых перед Иосифом Сталиным не помогло делу. Узник умер в тюрьме Саратова в 1943 году.
Николай Вавилов считается одним из крупнейших ученых XX века. Сегодня в его честь наименованы поселки в Дагестане и Крыму, улицы в больших городах России и Украины. К концу 1930-х он написал сотни книг и научных статей, имел тысячи учеников и последователей, сделал эпохальные открытия в районы происхождения растительного мира, собрал уникальную коллекцию растений, совершил множество экспедиций. Благодаря Вавилову советские генетики не уступали иноземным специалистам. Ученого очень ценили за рубежом, где избирали членом академий наук разных стран. Биохимик Дмитрий Прянишников произнёс про Вавилова:
«Николай Иванович – гений, и мы не сознаем этого только потому, что он наш современник».%
Независимо мыслящий популярный ученый демократических убеждений, поддерживающий узкие контакты с зарубежными коллегами и часто бывавший за границей, на нравился властям. С большим недоверием к Вавилову относился Иосиф Сталин, впервые повстречавшийся с ним в 1929 году. Кроме того, по своему происхождению академик мог считаться «классово чуждым»: его отец-предприниматель сколотил большое состояние, а после революции эмигрировал в Болгарию.
Когда на различных процессах того поре, имевших целью окончательный разгром внутрипартийной оппозиции, на скамье подсудимых оказывались коллеги Вавилова – профессора Тимирязевской аграрной академии, МГУ, руководство Наркомзема и Наркомфина – ученый выступал в их поддержку. На протяжении 1930-х годов в советской прессе неоднократно являлись обвинения Вавилова с использованием прямых фальсификаций ситуации в сельском хозяйстве. Ученому приходилось регулярно выступать с опровержениями.
Дело на Вавилова было заведено еще в 1920 году. Органы госбезопасности тщательно собирали сведения от информаторов и добровольных доносчиков, а завистников у ботаника хватало. Почитается, что материалы против Вавилова начали целенаправленно фабриковать с 1931 года как раз на основе публикаций в печати и доносов.
Вавилов сделался одной из последних жертв кампании по подавлению классической генетики в Советском Союзе – так называемой лысенковщины, названной по имени Трофима Лысенко.
Он был научным оппонентом Вавилова, а его оглушительные обещания вполне соответствовали духу времени, будь то зимнее культивирование гороха, яровизация или создание новых сортов зерновых за 2,5 года.
Как формулировал в своей книжке «Неизвестный Сталин» историк Рой Медведев, с арестом Вавилова «задержались не из-за отсутствия доносов, их было множество, начиная с 1935 года, а из-за его интернациональной известности». Арест ученого такой величины требовал санкции с самого верха. В своей работе автор ссылается на рассекреченные протоколы: они показали, что Политбюро обсуждало доносы на Вавилова двукратно, в 1938 и 1939 годах, но не принимало никаких решений. К 1940 году пик террора в СССР прошел. Однако Вторая всемирная война делала фактор международной известности Вавилова уже не таким важным, как прежде.
Толчком к развертыванию маховика репрессий послужила докладная писулька Исаака Презента, ближайшего сподвижника Лысенко, написанная в 1939 году. В ней, в частности, сообщалось, что «Вавилов и вавиловцы окончательно распоясались, и невозможно не сделать вывод, что они постараются использовать международный генетический конгресс для укрепления своих позиций и положения». В своем заявлении Презент чучел, что «не исключена возможность своеобразной политической демонстрации «в защиту науки» против ее «притеснения» в Советской стране».
Как указывал историк Яков Рокитянский, послание Презента, инициированное Лысенко, закрыло Вавилову и его коллегам путь на Эдинбургский конгресс, где так и осталось незанятым кресло президента.
В следственном деле Вавилова содержатся документы, по каким прослеживается характер сценария для ареста. 18 июля 1940 года нарком земледелия СССР Иван Бенедиктов подмахнул приказ о командировке Вавилова в Западную Украину для сбора культурных растений. Сразу после отъезда академика из Ленинграда, 22 июля, общенародный комиссар внутренних дел СССР Лаврентий Берия направил председателю Совнаркома Вячеславу Молотову письмо с просьбой выдать санкцию на арест ученого. Подписи Иосифа Сталина в деле нет.
Еще ранее, 16-го, Берия написал Молотову, что «Вавилов и возглавляемая им буржуазная школа так называемой «формальной генетики» организовала систематическую кампанию с мишенью дискредитировать Лысенко как ученого».
Тем временем экспедиция во главе с Вавиловым переехала из Львова в Черновцы. Участники набирали образцы семян с попутных спеющих нив, знакомились с окрестными хозяйствами, устраивали совещания с ботаниками и агрономами. 6 августа 1940 года Вавилов с группой здешних научных работников и агрономов на трех машинах собирался совершить поездку из Черновцов в горный район Путивля. До Карпатских вышин предстояло проехать порядка 150 километров. Погода стояла солнечная, настроение у членов экспедиции и хозяев было отличное. Однако весьма скоро, еще в предгорьях, одна из машин, на которой ехал ученик и единомышленник академика Вадим Лехнович, получила несколько проколов, малоразвита и повернула назад.
«На обратном пути нам повстречалась такая же, как и наша, черная «эмка», — рассказывал он впоследствии. — Противные остановили нас. Четверо мужчин стали допытываться, где находится академик Вавилов. Мы объяснили, по какой дороге поехали две другие машины. Спросили, зачем им необходим Николай Иванович. «Он захватил из Москвы какие-то документы по экспорту хлеба, — последовал ответ. — Эти документы весьма нужны». Черная «эмка» двинулась дальше, разыскивать Николая Ивановича, а мы вернулись в Черновцы».
Вечером Лехнович узнал, что некие люд пригласили Вавилова проехать с ними «для срочных переговоров с Москвой». Больше друзья и коллеги его не видели.
Как отмечал в своей книжке «Дело академика Вавилова» диссидент и писатель Марк Покровский, затем чекисты устроили провокацию. Около полуночи в дверь горницы в общежитии, где остановился Лехнович, постучали два молодых человека. Они подали записку от имени Вавилова, в которой он просил выдать все его предметы ввиду срочного вызова в Москву. Гости добавили, что академик уже находится на аэродроме возле самолета. Лехнович хотел ехать с ними и собственно увидеться со своим учителем. Но, когда он уже занес ногу, чтобы сесть в машину, его ударили, и он упал. Автомобиль резко оборвался с места. Только тогда Лехновичу стало ясно, что с Вавиловым произошло несчастье.
«Вавилова арестовали 6 августа 1940 года после сложной подготовки, вводившей командировку в Западную Украину, отошедшую к СССР по пакту Молотова – Риббентропа. Арест происходил в полевых условиях, утилитарны без свидетелей. Все это говорило о том, что для ареста Вавилова был разработан сложный секретный сценарий. Только простых людей в 1930-е годы арестовывали во пора ночных визитов в их квартиры. Знаменитых людей, а также генералов и маршалов арестовывали по индивидуально разработанным сценариям, чтобы создать элемент сюрпризы, предотвратить огласку и возможность сопротивления», — констатирует историк Медведев.
Следователь Александр Хват начал допрашивать Вавилова 12 августа. На проблема «Вы арестованы как активный участник антисоветской вредительской организации. Признаете ли вы себя виновным?» ученый ответил: «Нет, не признаю». Как видно из материалов дела, Хват применял недозволенные методы последствия: систематически и длительное время допрашивал Вавилова ночью, лишал сна, физически изнурял арестованного, избивал.
За предшествовавшие суду 11 месяцев академика возбуждали на ночные допросы более 400 раз.
За Вавилова вступился основоположник советской научной школы в агрономической химии Дмитрий Прянишников. Он произнёс Берии следующее: «Вавилов не может быть ни врагом, ни шпионом. Не может! Зачем говорить заведомую чушь?» Рискуя навлечь репрессии на себя самого, ученый несколько лет пытался вызволить коллегу из заточения. Прянишников написал несколько писем Сталину, представил сидевшего в тюрьме Вавилова к присуждению Сталинской премии и выдвигал его кандидатуру на выборы в Верховный Рекомендация СССР.
Владимир Вернадский, в свою очередь, сказал: «Я никак не могу примириться – конкретно – с арестом Вавилова. Напоминает все это Одиссея и его попутчиков в пещере Полифема».
«Мне представляется, что арест академика Вавилова не стали афишировать не столько из-за его мировой известности, сколько из-за его популярности внутри края, — высказывал предположение в своей книге «Эта короткая жизнь: Николай Вавилов и его время» писатель Семен Резник. — Тысячи ученых, агрономов, работников многоопытных станций лично знали Вавилова, испытывали на себе обаяние его личности, заряжались его энергией, руководствовались его идеями. Превращение академика Вавилова во неприятеля народа сеяло смятение в головах и душах, парализовало работу целой научной отрасли, наносило новый удар по практике сельского хозяйства. Меньшим худом было подольше держать людей в неведении, ничего не объяснять: пусть недоумевают и постепенно привыкают».
9 июля 1941 года Вавилова приговорили к расстрелу. Среди прочих надуманных обвинений его огласили участником никогда не существовавших «антисоветских организаций», уличили в проведении «вредительской деятельности» и связях с белоэмигрантами. Ввиду тяжелых условий содержания под стражей здоровье Вавилова стремительно портилось. 26 января 1943 года он умер в больнице саратовской тюрьмы «вследствие упадка сердечной деятельности». Ему было 55 лет.
В обнятой войной Европе исчезновение Вавилова прошло незамеченным.
Интересоваться его судьбой в Англии и США начали только в 1944 году, когда ученого давным-давно не было в живых. А в 1945-м количество запросов резко увеличилось. Зарубежные друзья советского ботаника узнали о его участи лишь в июне 1945 года, когда Академия наук СССР торжественно помечала свое 220-летие. В июле новым президентом АН был назначен младший брат Вавилова Сергей, ученый в области света, флюоресценции и оптики. По суждению Роя Медведева, так Сталин хотел показать, что лично он не имеет к аресту Вавилова-старшего никакого отношения.
Историк писал по этому предлогу: «Он отводил от себя вину за гибель великого ученого, огромный международный престиж которого стал ясен ему только сейчас. Характеристика Сергея Вавилова, составленная в НКГБ, не подавала Сталину других поводов для отвода, кроме арестованного и погибшего в тюрьме брата, НКГБ констатировал, что Сергей Вавилов «политически настроен лояльно». Отмечался также его огромный научный вес и организаторские способности».
Историк Рокитянский, наоборот, полагал, что именно Сталин являлся инициатором ареста и уничтожения Вавилова.
После кончины вождя Лысенко было все труднее противостоять общественному мнению и упрекам ученых. Он иногда выходил из себя и кричал: «Я не убивал Вавилова! Я не убивал Вавилова! Я не убивал Вавилова!».
20 августа 1955 года Военная коллегия Верховного корабля СССР отменила судебный приговор и прекратила дело в отношении Вавилова за отсутствием состава преступления.
