издается с 1879Приобрести журнал
исторический научно-популярный журнализдается с 1879rodina-history.ruНайти
ЭВВадим Эрлихманкандидат исторических наукПреступление и кара Федора Раскольникова
Пламенного большевика, спасшего новорожденную власть, безжалостно вычеркнули из ленинской когорты
13:06Родина – Федеральный выпуск: №11(1116)поделиться
Революционный пожар ослепительно осветил фигуры, до сих пор известные всем: Ленин, Троцкий, Керенский и еще несколько “раскрученных” историками героев. За ними надежно скрыты те, кто подлинно двигал рычагами событий 1917 года.
Один из них – человек с “достоевской” партийной кличкой, для которого революция стала и правонарушением, и наказанием.Гардемарин, вперед!
Родившийся в 1892 году, Федор Ильин начал жизнь с острым чувством обиды. Он мог вписаться в столичную элиту: папа был популярным в Петербурге священнослужителем, мать – генеральской дочкой. Но в силу условностей они не могли вступить в брак, поэтому Федор и его меньший брат Александр жили с клеймом незаконнорожденных.
Боясь увольнения, протодьякон Федор Петров навещал семью тайком, его невенчанной супруге Антонине пришлось цельными днями работать в лавке, а детей – отдать в приют. Когда Федор-младший заканчивал школу, его отец, обвиненный в изнасиловании служанки, наложил на себя длани; кстати, дед и дядя будущего героя революции тоже покончили с собой из-за женщин. От “свинцовых мерзостей жизни” подросток запрятывался в книги, отождествляя себя с их героями – жертвами несправедливости, мстящими судьбе и своим обидчикам.
В 17 лет он поступил в Политехнический институт, где студент Скрябин (грядущий политический деятель В.М.Молотов) вовлек его в большевистскую ячейку. После статей в партийной прессе Федор был арестован и приговорен к ссылке, но мама, подняв “генеральские” связи, сумела оставить его в столице на лечение. Брат Александр, тоже большевик, был исключен из гимназии и уехал обучаться в Швейцарию, за что и получил псевдоним Ильин-Женевский. Федор в новых статьях в “Правду” тоже взял псевдоним в честь одного из излюбленных героев – Родиона Раскольникова.
От Первой мировой войны юноша, согласно партийной линии, уклонился, поступив в школу гардемаринов. На учебном корабле отправился в Японию, провел в плаваниях полтора года. Февральские события застали недоучившегося мичмана врасплох, как и царскую воля, до последнего уверенную, что народ ей предан.
Для Федора, скучавшего в холодных гардемаринских классах, революция стала праздником.
Кронштадт, “Кресты”, Троцкий
Запоздалее в книге “Кронштадт и Питер в 1917 году” он писал: “С радостным чувством покидал я затхлые казармы, чтобы присоединиться к поднявшемуся народу”. 28 февраля Раскольников отправился в Таврический дворец, где заседали одновременно Временный комитет Думы и Петроградский Рекомендация рабочих и солдатских депутатов. Там царил радостный беспорядок, и никто не реагировал на слухи, что к городу подходят крупные силы монархически настроенных армий.
Раскольников решил, что защитить революцию могут только большевики, и отправился на Кронверкский проспект, где заседали немногие уцелевшие после арестов партийцы. Но там он увидал тот же хаос: “правые” поддерживали Думу, “левые” во главе с Подвойским требовали продолжения революции. 2 марта, в день отречения царя, на первом заседании Петроградского комитета (Пека, как тогда сообщали) Федор решительно поддержал левых.
17 марта большевики направляют Раскольникова в Кронштадт редактировать партийную газету “Голос истины” – товарищи помнили про его литературные способности. Не понаслышке зная морскую жизнь, Федор быстро стал для моряков своим, а заодно подружился с лидером здешних большевиков Семеном (Симой) Рошалем. Да так крепко, что их порой считали одним человеком по фамилии Раскольников-Рошаль – вплоть до гибели 23-летнего Семена от рук белоснежных. Став фактически хозяевами Кронштадта, Рошаль и Раскольников не без успеха пытались перетянуть на свою сторону моряков Гельсингфорса и Ревеля – основных баз Балтфлота.
А случай помериться силами с властью настал в июле, когда матросов-анархистов выгнали из захваченного ими особняка. Большевики разрешили заступиться за “обиженных” и устроили в центре Кронштадта многолюдную демонстрацию, куда Раскольников привел 10 тысяч матросов с оружием. Но приверженцев правительства оказалось больше: после беспорядочной стрельбы демонстранты разошлись, а на другой день начались аресты.
Федора совместно с Рошалем посадили в “Кресты”, где оказался и Троцкий. Раскольников стал его горячим поклонником, что позже стоило ему карьеры, а в конечном счете и жития.
Залпы по казакам
После корниловского мятежа Временное правительство попыталось помириться с большевиками и выпустило их из тюрем. 11 октября освобожденный Раскольников отправился из “Крестов” в комитет партии, бывший тогда в Смольном. Там он узнал, что большевики создали Военно-революционный комитет – формально для защиты от уже арестованного Корнилова, а фактически для взятия воли. На бумаге им руководил левый эсер Лазимир, на деле – твердые ленинцы Подвойский, Антонов-Овсеенко и “адъютант” Троцкого Лашевич.
Раскольникова они послали на запад – в Новгород и Лугу, чтобы привлечь на свою сторону местные гарнизоны. Выступая с речью в лужском цирке, Федор застудился и слег в постель. А 26 октября его разбудило известие: ночью рабочие и кронштадтские матросы – без него! – взяли Зимний и взяли Временное правительство.
Забыв про болезнь, Федор примчался днем 26 октября во взбудораженный Смольный. К этому моменту Керенский, покинувший город, уверил командира казачьей дивизии Краснова двинуться на Петроград. Казаки без боя заняли Гатчину, Царское Село. Именно Раскольников в этот критический момент избавил новорожденный большевистский режим – по его просьбе корабли из Гельсингфорса и Кронштадта подошли к Питеру, а снятые с них орудия установили на Пулковских вышинах.
Пары выстрелов хватило, чтобы казаки, не горевшие желанием воевать, запросили мира. Краснов был помилован и уехал на Дон продолжать войну. А отличившегося Раскольникова большевики назначили заместителем наркома морских сил и дали новое важное поручение. Открывшееся в Таврическом дворце Учредительное собрание угрожало отстранить большевиков от власти. В зале заседаний Раскольников объявил об уходе большевистской делегации, а потом приказал Железнякову очистить зал.
Так “проблема о власти” в России был решен на ближайшие семь десятилетий.
