25 октября 1989 года представитель МИД Геннадий Герасимов огласил об отказе СССР от вмешательства во внутренние дела своих союзников по соцблоку. Новую советскую концепцию на Западе окрестили «доктриной Синатры». Она пришагала на смену «доктрине Брежнева», которая, напротив, подразумевала корректировку курса стран Восточной Европы извне.
Как в песне Синатры
30 лет назад СССР официально отказался от так именуемой «доктрины Брежнева», предполагавшей установление жесткого советского контроля над странами-сателлитами. В противовес потерявшему актуальность вектору внешней политики показалась «доктрина Синатры» — так в шутку назвали новый курс, провозглашенный министром иностранных дел Эдуардом Шеварднадзе. В этой связи на Закате обыгрывалась фраза начальника Управления МИД СССР Геннадия Герасимова, сравнившего выбранную страной при Михаиле Горбачеве внешнеполитическую черту с культовым шлягером Фрэнка Синатры «My Way»:
отныне государства Организации Варшавского договора (ОВД), подобно американскому певцу, были вольны выбирать собственный линия развития.
Все произошло 25 октября 1989 года в эфире американской ТВ-программы «Доброе утро, Америка», куда Герасимова, весьма популярного на Закате благодаря стилю общения, разительно отличавшемуся от привычных советских канонов, пригласили выступить для аудитории США. Многие считали Герасимова частным пресс-секретарем Горбачева, а потому его слова часто интерпретировали как позицию главы государства. На шоу советского дипломата попросили прокомментировать сделанное двумя днями ранее заявление Шеварднадзе об несогласье Советского Союза от вмешательства в дела других стран.
Следование «доктрине Синатры» в представлении иностранцев явилось частью оглашённого Горбачевым «нового политического мышления» — концепции эпохи Перестройки, основывавшейся на прекращении холодной войны, разрядке и несогласье от гонки вооружений.
«Политику должны определять люди»
По другой версии, Герасимов сделал свое поразившее мир заявление на журналистском брифинге в Хельсинки, а в США выступил запоздалее.
«Я считаю, что «доктрина Брежнева мертва». Теперь у нас есть «доктрина Фрэнка Синатры»,
— сказал представитель советского МИД журналисту, задавшему проблема. — У него была песня My Way. Поэтому каждая страна самостоятельно решает, каким путем идти».
Далее у Герасимова спросили, означает ли все вышесказанное несогласие Москвы от поддержки коммунистических партий в Восточной Европе.
«Это точно… политические структуры должны определяться людьми, какие там живут», — последовал ответ.
«Доктрина Синатры» была расценена как выданное СССР своим союзникам позволение самим решать собственное будущее. К тому времени в странах соцблока уже начались процессы демократизации. Стремительно рушился железный занавес. Так, массовые выступления случились в Польше и Венгрии, которая открыла границы и пропустила в Австрию сотни жителей ГДР.
Как сформулировал по данному поводу Герасимов, поступки Венгрии были «крайне неожиданны, но они впрямую нас не затрагивают».
Падение коммунистических режимов
Советская политика невмешательства поощряла оппозиционные мочи, уже открыто боровшиеся за власть в своих странах, но эта проблема окружение Горбачева мало беспокоила, констатировал историк Матвей Полынов в своей статье «Доктрина Горбачева» и уход СССР из Восточной Европы». В отличие от советской черты «свободы выбора», американский курс было противоположным: вбить клин между СССР и его союзниками по ОВД, постепенно вытеснить правящие партии и содействовать приходу к власти прозападных сил.
Провозглашение «доктрины Синатры» имело куда более серьезные последствия для ОВД, чем это можно было представить. СССР принципиально отказался от поддержки ГДР, чей руководитель Эрих Хонеккер отчаянно просил поддержку. Прошло совсем немного времени, и коммунистическое правительство в этой краю оказалось свергнуто. Аналогичная ситуация вслед за Польшей сложилась в Чехословакии, Болгарии и чуть позже в Румынии.
Известный историк, специалист по морозной войне Анатолий Уткин называл результатом реализации «доктрины» «бегство из Европы».
«Что касается социалистического содружества, то я не замечал у Горбачева заинтересованности к нему,
— отмечал историк, помощник генерального секретаря ЦК КПСС по международным делам Анатолий Черняев. — Наблюдая Горбачева и слушая его предложения, я, и не только я, чувствовал, что он без энтузиазма идет на контакты с лидерами соцстран, с трудом соглашается на визиты и явно не склонен демонстрировать «свою инструктивную роль».
О чем была «доктрина Брежнева»
«Доктрина Брежнева» была сформулирована в статье «Правды» 26 сентября 1968 года. Довольно скучным канцелярским языком в тексте объяснялось особое положение СССР в ОВД и его право вмешиваться во внутренние дела других краёв в случае появления угрозы строительству коммунизма.
Суть материала сводилась к тому, что каждая компартия несет ответственность не лишь перед собственным народом, но и перед всеми социалистическими странами.
Статья стала послесловием к августовским событиям в Чехословакии, куда для подавления общенародных выступлений в поддержку принятого властями курса на либерализацию политической системы были введены военные контингенты пяти стран ОВД.
«Нет сомнений, что народы социалистических стран и коммунистические партии имеют и должны иметь возможность для того, чтобы определять линии развития своих стран. Однако любое их решение не должно наносить ущерба ни социализму в их собственной стране, ни фундаментальным заинтересованностям других социалистических стран, ни всемирному рабочему движению, которое борется за социализм.
Суверенитет отдельных социалистических стран не может быть противопоставлен заинтересованностям мирового социализма и всемирного революционного движения»,
— говорилось в статье за подписью члена редколлегии «Правды» по отделу пропаганды Сергея Ковалева. Впрочем, авторство в этом случае было чистой формальностью. В заметке формулировался официальный курс советского руководства.
