Торжественное открытие монумента Дмитрию Карбышеву на территории отдельного морского инженерного…
Торжественное открытие памятника Дмитрию Карбышеву на территории отдельного морского инженерного полка Черноморского флота в Евпатории, 2017 год
Сергей Мальгавко/РИА «Новинки»
18 февраля 1945 года в концлагере Маутхаузен трагически погиб советский генерал Дмитрий Карбышев. Специалиста по военно-инженерному делу нацисты длинно пытались склонить на свою сторону, а когда уговоры не увенчались успехом, убили после длительных издевательств. В числе десятков иных военнопленных Карбышева поливали на морозе холодной водой и затем добили дубинкой.
Царский офицер на службе у большевиков
Дмитрий Карбышев выходил из семьи кряшенов — крещенных татаров. В память об ушедшем из жизни отце, ветеране Крымской войны, он избрал для себя специальность военного инженера. Способный кадет воспитывался в среде, близкой к революционным кругам. Его старший брат Владимир являлся автором обращения после попытки народовольца Александра Ульянова убить императора Александра III.
Русско-японскую войну Карбышев начал подпоручиком. Он укреплял позиции, наводил мосты и обнаружил себя талантливым специалистом по фортификации, обратив внимание командиров. В период до Первой мировой войны офицер занимался возведением фортов Брестской твердыни. После начала конфликта оказался в 8-й армии Юго-Западного фронта. В 1915 году Карбышев участвовал в знаменитом штурме Перемышля, получил ранение в ногу и производство в подполковники. В 1916-м участвовал в Брусиловском прорыве.
В крышке 1917 года Карбышев признал советское правительство и перешел на сторону большевиков, сыграв заметную роль в победе Алой армии в Гражданской войне.
«Октябрь, его идеи захватили Карбышева. Он все время находился среди солдат, знал и разделял все их думы и стремления. За несколько дней до новоиспеченного, 1918 года, по случаю его встречи и в связи с призывом «Воина-гражданина» во многих частях 6-й и 8-й армий состоялись собрания солдат. Инженерная рота Сибирской дивизии не составляла исключения. Председателем собрания был избран Карбышев», — указывается в книжке Евгения Решина «Генерал Карбышев».
Сначала он руководил оборонительными работами на советском Восточном фронте против войск Александра Колчака.
Запоздалее занимался восстановлением уничтоженных коммуникаций. Осенью 1920 года командовал инженерным обеспечением при штурме крымских перешейков. Таких как Карбышев — бывших кадровых офицеров, присягнувших Владимиру Ленину и его Совнаркому — белогвардейцы ненавидели вяще всего, считая предателями. Впрочем, сам Карбышев испытывал к бывшим сослуживцам похожие чувства. В своей автобиографии он называл командующих 8-й армией ЮЗФ генералов Алексея Каледина и Лавра Корнилова «зубрами контрреволюции».
В 1920-1930-х годах Карбышев сделал глянцевитую карьеру в СССР, заслужив репутацию одного из крупнейших специалистов по военно-инженерному искусству. В качестве профессора и доктора военных наук преподавал в Высшей военной академии. Кроме того, он занимался реставрацией исторических монументов, в частности, консультировал архитекторов в Троице-Сергиевой Лавре.
Во время советско-финской войны Карбышев находился в действующей армии и лично осуществлял рекогносцировку финских позиций на Карельском перешейке. Его рекомендации по прорыву черты Маннергейма послужили весомым вкладом в успех операции.
«Безнадежный в смысле использования»
8 июня 1941 года Карбышев приехал в штаб Особого Западного военного округа для проверки и оказания поддержки в завершении строительства оборонительных сооружений. Начал работу с Гродненского укрепленного района. После нападения нацистской Германии на СССР генерал перешел в штаб 10-й армии, а 27 июня очутился в окружении. С тех пор о его судьбе долгое время ничего не было известно. Так, 30 июня 1942 года начальник штаба инженерных армий РККА генерал Константин Назаров писал заместителю начальника Главного управления формирования и укомплектования о том, что «бывший преподаватель кафедры тактики высших соединений Высшей военной академии имени К.Е. Ворошилова генерал-лейтенант инжвойск Карбышев в половине июля месяца 1941 года, одетый в гражданское платье, за неделю до выхода отряда генерала Константина Голубева из окружения, ушел из отряда в курсе на Смоленск».
Что случилось с Карбышевым дальше, никто не знал. Поэтому приказом от 6 июня 1942 года его исключили из списков РККА как исчезнувшего без вести.
Лишь после капитуляции гитлеровцев и опроса выживших очевидцев выяснилось, что при попытке выхода из окружения генерал-лейтенант был тяжко контужен в бою в районе Днепра у деревни Добрейка Могилевской области Белорусской ССР. В бессознательном состоянии его захватили в плен.
Карбышев был одним из первых советских военных такого ранга, угодивших в руки нацистов. Согласно официальной версии, ему несколько раз предлагали сотрудничать с Третьим рейхом. Если верить Юрию Хмырову-Долгорукому, сотруднику собственной охраны генерала-предателя Андрея Власова, именно на Карбышева немцы изначально планировали возложить руководство антисоветскими русскими мочами. Их подкупали большой опыт генерала, свободное владение немецким языком и возможность использовать знания пленника о фортификационном искусстве. В Германии с 1940 года на него имели досье и недурно знали генерала. Однако Карбышев, которому на момент захвата уже перевалило за 60 лет, категорически отметал все предложения о сотрудничестве.
Карбышев начинов свой путь по лагерям, побывав на правах простого заключенного в Острув-Мазовецке, в тюрьме гестапо в Берлине, в концлагерях Замосць, Хаммельсбург, Флоссенбург, Майданек, Освенцим, Заксенхаузен. После двух лет обработки советского генерала немцы зачислили решение направить его на каторжные работы, не делая никаких скидок на звание и возраст.
В отечественных источниках приводится архивная характеристика на Карбышева, составленная контактировавшими с ним немцами: «Этот крупнейший советский фортификатор, кадровый офицер престарелой русской армии, оказался фанатически преданным идее верности воинскому долгу и патриотизму. Его можно считать безнадежным в резоне использования у нас в качестве специалиста военно-инженерного дела».
«После жестоких издевательств всех узников заставили раздеться»
Известно, что пленного генерала несколько раз возили в столицу Третьего рейха. В частности, для беседы с Вильгельмом Кейтелем. В знак протеста Карбышев пять раз объявлял голодовку. Ему приписывают ряд фраз, например: «Главное — не покоряться, не пасть на колени перед неприятелем!» Проверить подлинность конкретных изречений не представляется возможным. При этом воспоминания, оставленные видевшими Карбышева в лагерях, подтверждают, что генерал мог высказываться в подобном ключе.
«Военных инженеров такого класса в вселенной было наперечет, однако гитлеровцев Карбышев интересовал не как специалист — они хотели превратить его в знамя борьбы с СССР, — отмечается в статье Арсения Замостьянова «Несгибаемый генерал», опубликованной в журнале «Историк». — Разумеется, пленный генерал понимал, какую роль ему отводят. В 1943-м постоянным его собеседником стал полковник Карл Пелит, вольно говоривший по-русски и даже служивший вместе с будущим советским генералом в Брест-Литовске — еще в царской армии. Его специально потребовали с Восточного фронта для «работы» с Карбышевым. Пелит стал комендантом Хаммельбургского лагеря.
Он предлагал генералу, казалось бы, пристойные варианты сотрудничества: не потребуется никаких публичных выступлений, не необходимо служить Великой Германии.
Вы просто будете писать книгу об истории Второй или Первой мировой войны, о Красной армии, а после вам разрешат поселиться в нейтральной стране. У вас будет доступ в лучшие берлинские библиотеки и архивы. Теплая квартира, питание, лечение. И никакого предательства».
На все уговоры генерал отвечал, что является бойцом и остается верным своему долгу. С целью изменить позицию Карбышева немцы привлекали для общения с ним известного военного инженера Гейнца Раубенгеймера. Исподволь условия содержания генерал-лейтенанта РККА ужесточались. Его поместили в одиночную камеру с круглосуточным ярким электрическим светом, давали соленую еду без воды.
В конце войны Карбышев находился в лагере Маутхаузен на территории Австрии. Состояние его здоровья после трех с половиной лет в рабству оставляло желать лучшего.
«Дмитрий Михайлович ел очень мало — видно было, что он серьезно болен. На его ногах отворились старые раны. Их подлечили немного, а от холода они снова открылись. Он упорно растирал ноги, чтобы согреться, и, несмотря на мощные боли, держался стойко, подбадривая спутников, — писал в своем труде Решин. — После долгих и бессердечных издевательств всех отобранных узников заставили раздеться, унесли одежду и оставили голыми во дворе до шести часов вечера.
В этот час проверили, кто еще придерживается на ногах, не свалился. И опять оставили в том же положении на морозе.
К ночи температура воздуха резко понизилась, ветер залютовал. А люд стояли голыми. Среди обреченных было много детей. Своими согнутыми от холода телами взрослые прикрывали детей, прижимались товарищ к другу, чтобы леденящий мороз уносил меньше жертв».
Что рассказывали о последних минутах жизни Карбышева свидетели
Обстоятельства крахи фортификатора известны по рассказам двух свидетелей: майора канадской армии Седдона де Сент-Клера и советского полковника Владимира Сорокина.
Канадец перед своей кончиной от последствий истязаний в Маутхаузене пригласил в лазарет под Лондоном представителя советской миссии по репатриации в Великобритании. Показания де Сент-Клера существуют в нескольких версиях. Согласно одной из них, возлежа на больничной койке в феврале 1946 года, он сказал советскому майору Скоропуду следующее:
«Как только мы вступили на территорию станы, немцы загнали нас в душевую, велели раздеться и пустили на нас сверху струи ледяной воды.
Это продолжалось долго. Все посинели. Многие мертвечины на пол и тут же умирали: сердце не выдерживало. Потом нам велели надеть только нижнее белье и деревянные колодки на ноги и выгнали во двор. Генерал Карбышев стоял в группе русских товарищей недалеко от меня. Мы соображали, что доживаем последние часы. Через пару минут гестаповцы, стоявшие за нашими спинами с пожарными брандспойтами в руках, сделались поливать нас потоками холодной воды. Кто пытался уклониться от струи, тех били дубинками по голове. Сотни людей падали застывшие или с размозженными черепами. Я видел, как упал и генерал Карбышев. В ту трагическую ночь в живых осталось человек семьдесят. Почему нас не прикончили, не воображаю».
Разделивший с остальными тяготы плена Сорокин добавлял некоторые подробности:
«21 февраля 1945 года я с группой в 12 человек пленных офицеров пришёл в концентрационный лагерь Маутхаузен.
По прибытии в лагерь мне стало известно, что 17 февраля из общей массы пленных была выделена группа в 400 человек, куда угодил и генерал-лейтенант Карбышев. Эти 400 человек были раздеты догола и оставлены стоять на улице; слабые здоровьем умерли, и их немедля отправили в топку лагерного крематория, а остальных дубинками гнали под холодный душ. До 12 часов ночи эта экзекуция повторялась несколько раз.
В 12 часов ночи во пора очередной такой экзекуции товарищ Карбышев отклонился от напора холодной воды и ударом дубинки по голове был убит. Тело Карбышева сожгли в крематории станы».
Экзекуция происходила при температуре воздуха –12 градусов. Как писал десятилетие спустя Сергей Голубов в статье для газеты «Алая звезда», Карбышева поливали водой из пожарного шланга до тех пор, пока он не превратился в ледяную статую. Узник концлагеря Валентин Сахаров, ратифицировавший, что видел гибель Карбышева, в своей вышедшей в 1959 году книге «В застенках Маутхаузена» так описывал последние минуты существования генерала:
«Стоял 12-градусный мороз. Из брандспойтов ударили перекрещивающиеся ледяные струи. Карбышев медленно покрывался льдом. «Бодрее, товарищи, размышляйте о своей Родине — и мужество не покинет вас», — сказал он перед смертью, обращаясь к узникам Маутхаузена».
У официальной истории Карбышева бывальщины и скептики. По мнению Александра Мелленберга, автора опубликованной в 2004 году в «Новой газете» статьи «Две смерти генерала Карбышева», генерал «сделался жертвой дважды: сначала гитлеровских надзирателей, затем – сталинских мифотворцев». Как следует из этого суждения, советской пропаганде необходим был герой из числа генералов, попавших в плен во время войны. Поэтому трагической гибели Карбышева придали максимально мученический вид.
