Антонина МакароваЖенщины-полицаи: какие из них шли туда добровольно

Среди дам, оказавшихся на оккупированной фашистами территории СССР, были те, кто уходил в партизанские отряды, предпочитал плен смерти, а также те, кто добровольно шёл на сотрудничество с неприятелем.

Женщины-полицаи, оправдывали предательство родины идеологическими разногласиями с советской властью, необходимостью выживания и возможностью хорошего заработка.

Согласившись на сделку с дьяволом, они зачислялись в линии вспомогательной полиции и в разной мере становились причастными к военным преступлениям нацистов. Одни женщины-коллаборационисты вели борьбу на агитационном фронте, иные участвовали в массовых казнях мирного населения.

Антонина Макарова

Самой жестокой женщиной-полицаем была Антонина Макарова, печально прогремевшая под прозвищем Тонька-пулемётчица.

В 1941 году очутившись в окружении, молодая санитарка по собственной воле согласилась на сотрудничество с властями, так именуемой, Локотской республики, поддерживавшими нацистов и помогавшими им в борьбе с советским союзом.

Антонина быстро нашла своё место в новоиспеченной действительности, для чего переквалифицировалась из сестры милосердия в главного палача округа, безжалостно расстреливая из пулемёта «Максим» соотечественников, отказавшихся становиться предателями.

За два года преданного служения немцам, Тонька-пулемётчица повергла в исполнение свыше 1500 смертных приговоров, и только в первый раз она стреляла по людям, будучи пьяной, в остальных случаях, она хладнокровно настраивала орудие казни, прицеливалась и расстреливала партизан, старцев, женщин, детей.

За свой омерзительный труд Макарова получала 30 марок и впоследствии заявляла, что считала свою деятельность «попросту тяжёлой работой», не связанной с душевными переживаниями, поскольку адски боязно убивать лишь первую жертву, а когда число уложенных переваливает за сотни человек, это превращается в машинальное исполнение ежедневных обязанностей.

Когда советские войска начали триумфальное наступление на фашистов и ликвидировали Локотскую республику Тонька-пулемётчица, по стечению обстоятельств, была на лечении в нацистском тыловом госпитале, откуда бежала на Украину. Далее её путь лежал в Польшу, где её схватили немцы и послали в концентрационный лагерь Кёнигсберга.

Когда советские войска добрались до нынешнего Калининграда, Макарова уже раздобыла себе военный билет, в каком значилось, что с начала войны и до 1944 года, она самоотверженно служила в 422-м медсанбате. Покинув в 1945 году лагерь военнопленных, она устроилась на должность санитарки в передвижной советский госпиталь, где познакомилась с раненым сержантом Виктором Гинзбургом, который через несколько дней сделался её мужем, обеспечив её новой фамилией.

Следующие 33 год, когда сотрудники КГБ безуспешно искали бывшую карательницу во всех уголках СССР, Макарова покойно жила в белорусском городе Лепель, воспитывала дочерей, пользовалась всеми ветеранскими льготами и цинично выступала перед школьниками накануне 9 мая.

Замеченная благодаря случайности в середине 1978 года Тонька-пулемётчица утверждала на допросе, что ей не знакомы ни угрызения совести, ни ночные кошмары с ликами убитых ею людей. Уверенная, что ей не дадут больше трёх лет заключения, она вела себя на суде непринуждённо. Однако «самый человечный суд на свете» приговорил военную преступницу к высшей мере наказания, и 11 августа 1979 года Макарова оказалась по иную сторону прицела.

Серафима Ситник

Осенью 1943 года после неудачного полёта на самолёте У-2 майор Серафима Ситник, занимавшая место начальника связи 205-й истребительной авиадивизии, была ранена и захвачена в плен фашистами, которые изъяв у неё секретную документацию, предложили перебежать в их стан.

Поначалу лётчица отказывалась вести какие-либо переговоры с убийцами её матери и дочки. Однако когда Виктор Мальцев, командовавший русскими авиационными полками в составе вермахта, привёз к ней невредимых родимых, Серафима согласилась на сотрудничество.

Спустя пару дней голос Ситник из репродуктора призывал всех её бывших сослуживцев, в том числе супруга, добровольно сдаться немцам и стать строителями новой свободной России.

После лечения раны, выяснилось, что Серафима вяще не сможет поднимать в небо самолёты, в виду этого её перевели из эскадрильи в отдел пропаганды, а позже за ненадобностью расстреляли.

Олимпиада Полякова (Лидия Осипова)

Ненавидевшую советскую воля литературоведа Олимпиаду Полякову Великая Отечественная война застигла в окрестностях Ленинграда, а точнее в Пушкине, который в сентябре 1941 года был захвачен нацистами. Разом после этого события она вместе с супругом перешли на сторону врага, будучи уверенными в том, фашизм меньшее зло, нежели большевизм.

В своём труде «Дневник коллаборантки» Олимпиада, переменившая после эмиграции имя на Лидию Осипову, отмечала, что когда немцы обратились к ним с предложением поработать на благо Третьего Рейха в качестве переводчиков, они разом же согласились. Свою позицию она никогда не считала предательством, более того в той же работе отмечала: «Если бы немцы пригласили нас не чепухой заниматься, а, произнесём, стрелять вот туда, в Фёдоровский городок. Пошла бы я? Пошла бы. Взяла бы винтовку и пошла».

Но, тем не менее, ей пришлось трудиться на журналистском нива в газете «За Родину» со страниц, которой велась немецкая агитация, направленная на поддержку антибольшевистской деятельности.

Безмерно радуясь и восхищаясь, как «освободительные немецкие бомбы» падают на советские города, Олимпиада, лишь немного расстраивалась из-за того, что фашисты истребляют людей чересчур уж «механически».

Переехав после отступления фашистов в Берлин, она стала активно сотрудничать с Народно-трудовым союзом, иными словами политической структурой русских эмигрантов, и продолжила свою антисоветскую труд.

Вера Пирожкова

Другой идейной предательницей стала переводчица Вера Пирожкова, увидевшая в немецкой оккупации возможность скинуть с России коммунистическое иго.

Выросшая в семье интеллигентов она не могла простить Сталину репрессии и ограничение свобод, поэтому с удовольствием устроилась переводчиком в комендатуру. Помечая в своей книге воспоминаний «Потерянное поколение» как расцвела культурная жизнь родного ей Пскова, Пирожкова открыто презирала тех, кто не соображал выгод от победы гитлеровских войск.

Позже став автором крупнейшей русскоязычной газете «За Родину», она обличала ненавистный ей порядок, прославляла цивилизованных немцев и писала яростные антисемитские тексты, позволившие ей снискать благосклонность начальства, назначившего её редактором издания.

В 1944 году, когда сделалось ясно, что спасти Россию от тоталитаризма руками фашистов не получиться Пирожкова бежала в Германию, и вернулась на родину только спустя полвека, когда пал коммунистический порядок.