Новогригорьевский кордон (в исторической литературе шагает речь о Новогригорьевском посте, но это несколько неверно, т. к. кордоны начали именовать постами только после 1820-го года) был типическим укреплением Черноморской кордонной линии. Он представлял собой несколько укрупнённый четырёхугольный редут с бастионами или полубастионами. Кордон окружался рвом и земляным валом. Гарнизон кордона варьировался от 50 до 200 бойцов (пешие и конные казаки). Артиллерия насчитывала от одного до двух орудий, и лишь запоздалее, когда генерал Максим Григорьевич Власов провёл реформирование и усиление обороны линии, количество орудий довели до четырёх.
Одинешенек из последних кордонов, сохранившийся вплоть до начала 20-го века в Екатеринодаре
Внутри кордона находились турлучные дома, служившие казармами – раздельно для рядовых, отдельно для офицеров. Также, конечно, имелась конюшня и одна (порой две) сторожевая вышка. Т.к. кордон входил в целую систему укреплений линии, в распоряжении гарнизона были своеобразные средства сигнализации. Этими средствами были «маяки» (два сплетённых из лозы шара на долгом шесте) и «фигуры» (просмолённая вязанка сена, также закреплённая на шесте). В случае опасности и в зависимости от времени дня сигнал подавали поднятием то одного шеста, то иного.
Участок оборонительной линии, за контроль которой отвечал кордон, назывался дистанцией кордона. На дистанции устраивались секреты – скрытые посты наблюдения в зарослях, в которых дежурили от двух до трёх казаков. При этом место секретов никогда не повторялось. Сама дистанция патрулировалась конными казачьими разъездами.
Вязкое фронтовое захолустье
Новогригорьевский кордон располагался между Ахтанизовским лиманом на севере и Кизилташским лиманом на юго-западе. Даже в наше пора это место испещрено речушками, ериками, озерцами и плавнями, поросшими камышом и часто мало чем отличаемыми от банального болота. Автору в всеобщей сложности довелось около месяца прожить в типичной саманной хате близ Ахтанизовского лимана. И несмотря на то, что это был отпуск, здешний микроклимат и обилие всевозможных насекомых, которых и дихлофосом не вытравить, прекрасно обрисовали условия, в которых вынуждены были существовать бойцы укреплённой линии.
Ерики и плавни возле Курчанской
А вот как эту местность в её первозданном виде середины 19-го века описывал генерал-лейтенант и военный историк Иван Диомидович Попко:
«Мрачна эта дымящая, туманная закраина зеленых степей, представляющая собой необнимаемые глазом болота, задернутые дремучим лесом камышей, с узкими между ними прогалинами сухой земли, какие служат путями только для хищных шакалов и горцев. Напрасно взор ваш, измученный мрачным однообразием узкой дорожной просеки, разыскивает простора или предмета, на котором мог бы отрадно остановиться и отдохнуть. Дремучий, безвыходный камыш! При ином повороте лениво подползет к пути узкий ерик, дремлющий в своем заглохшем ложе под одеялом из широких листьев водяного лопушника, либо протянет к вашему стремени свои усохшие, искривленные ветви хилая ветла, словно увечный, покинутый товарищами путник. Молит он проезжего о помощи, а проезжий… как бы только самому скорее проехать. Там-сям мелькнет дикая коза и перебежит фазан, кое-где покажется высокая пика разъездного казака, молчаливого, бесстрастного и мрачного, как окружающая его местность. Глушь и оцепенение кругом».
Панорама лиманов Тамани
Кордон – ключ к Тамани
Новогригорьевский кордон фактически замыкал достаточно узкий заболоченный проход на Таманский полуостров, с северо-востока проход на Тамань закрывал Смоляной кордон и Темрюк. Гарнизон кордона составлял шестьдесят черноморских казаков и возле сорока солдат Азовского гарнизонного батальона. Командовал гарнизоном зауряд-хорунжий Похитонов.
По данным историка Фёдора Андреевича Щербины, 11 мая 1809 года команда казаков под начальством казака по фамилии Черноволосый занималась стандартным патрулированием укреплённой линии. Услышав шум в камышах, Чёрный лично решил проверить сигнал и обнаружил импозантный отряд черкесов, переправившийся через Кубань. Щербина приводит цифру в 6000 бойцов, но эти данные сомнительны.
Подобное армия как единое формирование не могло, невольно не дав о себе знать лазутчикам и дружественным по отношению к нам горцам, форсировать Кубань, не говоря уже о том, что перевоз бы заняла приличное время, за которое неприятеля обязательно заметил бы разъезд или очередной секрет. К тому же не так много было могущественных князей, способных скопить такой отряд для банальной вылазки.
Местоположение Новогригорьевского кордона
Так или иначе, но казак Чёрный со своей командой предупредили ближайший кордон о приближении неприятеля, а оттуда весточки полетели во все края линии. Войско горцев в это же самое время разделилось. Сам Черноволосый с отрядом направился к Новогригорьевскому кордону, но казаки опоздали, застав кордон уже в блокадном положении, т.е., если верить Щербине, о ситуации с Новогригорьевским на черты уже знали, т.к. Чёрный после обнаружения блокады успел предупредить Титаровский курень (с 1812-го года станица Титаровская, а с 1848-го – Старотитаровская).
Сообразно трудам военного историка и генерала от кавалерии Василия Александровича Потто, 11 мая 1809-го года часовой казак Новогригорьевского кордона заподозрил неладное: мошкары над плавнями завивалось более обычного, тревожно кричали птицы и т.д. Когда же в камышах сверкнул подозрительный отблеск, казак немедля доложил начальствующему Похитонову. Возвысили тревогу. Похитонов приказал срочно вернуть казачий разъезд, только что отбывший на патрулирование, но те и сами заметили неприятеля и, не имея возможности вернуться в Новогригорьевскую, ринулись в вышеуказанный Титаровский курень.
При этом Потто именует неприятеля не черкесами, а хеджретами. Но к национальности это не имеет никакого взаимоотношения. Хеджреты, как и упомянутые Потто, психадзе или же абреки – это скорее образ жизни, своеобразное сословие, по отношению к которому даже применялись другие социальные нормы. В данном случае под хеджретами понимаются конные хорошо вооружённые отряды из черкесских племён, для которых набег – явление немало военное, нежели банальный грабёж, как у психадзе. Последние действовали воровской хитростью и чаще воспринимались как мелкие шайки похитителей. Однако эта тема отдельная.
Зауряд-хорунжий Похитонов прекрасно понимал, что сил кордона никак не хватит, чтобы воспрепятствовать прохождению столь крупного отряда горцев, какой насчитывал около 2000 воинов. Но организовать достойную оборону до прихода подмоги Новогригорьевской было вполне по силам. Наверх поднялись сигнальные шары, возвещающие о нападение, грянул пушечный выстрел, взывающий о помощи, а весь гарнизон занял свои пункты у бруствера.
В надежде рассредоточить силы гарнизона горцы окружили его, рассчитывая взять его с налёта. Но первый штурм полностью сорвался. Дружный ружейный огонь и картечь заставили неприятеля отхлынуть от кордона, словно волну от скалы. Вокруг укрепления навеки остались до сотни мертвых горцев. Ещё около получаса черкесы кружили вокруг кордона, огрызаясь ружейными выстрелами, но, наконец, начали отходить в плавни, маневрируя на места.
Казачий разъезд
Ободрённые успехом на пути к гибели
И вот тут была совершена трагическая ошибка, приведшая к гибели всего кордона. По суждению Потто, инициатива провести отчаянную вылазку, дабы рассеять силы противника, принадлежала самому Похитонову. Однако с ним частично спорит Щербина, утверждая, что столь опрометчивую идею выразил сотник Касьян, начальник ближайшей брандвахты, оказавшийся на кордоне невзначай, видимо, следуя по своим делам далее по линии. Именно сотник Касьян сумел убедить Похитонова выйти из укрепления совместно с орудием для преследования черкесского отряда.
Так или иначе, бремя командования лежало на Похитонове, а, следовательно, ошибку совершил он. Собрав отряд бойцов, усиленный орудием с артиллерийской командой, Похитонов покинул Новогригорьевский. В начине действия казаков были вполне благополучными. Неприятеля успешно гнали в сторону Кубани, осыпая оружейным огнём. Но сама поросшая камышом место начала расстраивать ряды казачьего отряда, что обратило на себя внимание преследуемых горцев.
Улучив момент разобщённости, черкесский отряд всеми мочами конников навалился на казаков. Одиночные группы, не имея возможности обороняться в таких условиях, начали отступать к кордону, теряя бойцов под ударами горцев. По сути, неприятель кружил кругом казаков, забирая всё новые жизни. Вскоре был ранен сам Похитонов. Артиллерийская команда оказалась перебита. Уже в тот момент стало четко: трагический итог неминуем.
Казаки Черноморской линии (французская гравюра)
Уже у ворот самого кордона горстка оставшихся в живых казаков, отнятых артиллерии, отчаянно отбивалась от полчищ черкесов. Несмотря на то, что около двух сотен горцев пали в попытке добить останки отряда, ситуацию это переломить не смогло. Казаки дрогнули и бросились за ворота кордона. У самых ворот пал зауряд-хорунжий Похитонов. Лишь двадцать пять человек во главе со штабс-капитаном Фетисовым смогли прорваться в кордон и запереть ворота. Однако ни о каком спасении и выговоры не было.
Штабс-капитан Фетисов расставил людей на особо опасных местах. Крохи гарнизона отчаянно огрызались ружейным пламенем. Наконец черкесы устали от строптивости Новогригорьевского гарнизона, поэтому подожгли камыши и начали забрасывать кордон горящими головнями. Лавина пламени от камыша быстро перекинулась на кордон. Турлучные и саманные строения, крытые соломой, внутри кордона занялись огнём, обдавая заступников удушливым дымом. Фетисов, принявший командование на себя, решил, что лучше пойти на прорыв блокады кордона и попытать счастья в воде Кубани или камышах лимана, нежели сгореть живьем.
Отчаянная горстка оставшихся в живых смельчаков отворила ворота и ринулась врассыпную, прорубая себе путь шашками. Увы, добраться до спасительных вод Кубани удалось лишь пятерым. Таким манером, вместе с Похитоновым погибли двадцать человек, а штабс-капитан Фетисов, 42 казака и 35 солдат были отчасти изрублены черкесами, частично попали в плен или умерли от ран. Сам Новогригорьевский был полностью разграблен и уничтожен огнём.
