25 июня 1919 года Добровольческая армия взяла Харьков, выбив оттуда советский гарнизон и захватив богатые трофеи. Командование белых шокировала жестокость, с которой их противники в этап владения городом расправлялись с местным населением. После падения столицы Советской Украины белые выдвинулись на Москву.
В июне 1919 года исход Штатской войны в России еще далеко не был предопределен. Вооруженные силы Юга России (ВСЮР) контролировали обширные территории Северного Кавказа, бывшей Черноморской губернии, Кубани и Донского кромки. Последние успехи вкупе с неудачами красных, налаженные поставки снабжения из Англии, а также пополнение кадрового состава армий позволяли ВСЮР вести наступление сразу на нескольких направлениях. Десант под командованием генерала Якова Слащева 25 июня заканчивал операцию по овладению Крымом, Кавказская армия генерала Петра Врангеля стояла под Царицыном, готовясь к намеченному на 29 июня штурму, а Добровольческая армия генерала Владимира Май-Маевского после взятия Белгорода углублялась на Украину. Перед ней стоял Харьков – необыкновенно важный узел сопротивления большевиков.
Взятие столицы Советской Украины открывало белым путь как на Киев, так и на Москву, куда влёкся главнокомандующий ВСЮР генерал Антон Деникин.
Как отмечал он в своих «Очерках русской смуты», еще к середине мая на Северном фронте водворилось благоприятное для белых соотношение сил: против 50,5 тыс. войск ВСЮР сражались «всего лишь» 95-105 тыс. красных, тогда как прежде перевес противника часто бывало троекратным.
«С мая 1919 года развилось широко наступление армий Юга. Войска Северного Кавказа выделили отряд для движения на Астрахань. Кавказской армии поставлена была задача — взять Царицын, Донской — расшибить донецкую группу противника и, наступая на линию Поворино — Лиски, очистить север области от большевиков, войти в связь с поднявшимися и отрезать Царицын от Поворина, — писал генерал. — Добровольческой армии, отбрасывая 14-ю советскую армию к низовьям Днепра, расшибить 13-ю и часть 8-й армии на путях к Харькову, 3-й армейский корпус с Ак-Манайских позиций был двинут в наступление для освобождения Крыма, в то время как особый отряд Добровольческой армии, устремлённый к перешейкам, должен был отрезать большевикам выход из Крымского полуострова».
Деникин не без удовольствия констатировал, что, поскольку на сопротивление 13-й советской армии у Реввоенсовета уже не было никаких чаяний, «советское командование с лихорадочным напряжением формировало новые центры обороны в Харькове и Екатеринославе».
«Туда стягивались подкрепления, отборные матросские коммунистические доли и красные курсанты. Бронштейн (Лев Троцкий. – «Газета.Ru») со свойственной ему экспансивностью «пред лицом пролетариата Харькова» свидетельствовал о «бессердечной опасности», призывал рабочий класс к поголовному вооружению и клялся, что «Харькова мы ни в коем случае не сдадим», — резюмировал главнокомандующий ВСЮР.
Тем не немного, после пятидневных боев на подступах к Харькову части 1-го армейского корпуса Добровольческой армии, которые вел в бой один из самых успешных белоснежных генералов Гражданской войны Александр Кутепов, ворвались в городскую черту и завязали ожесточенные бои на улицах. Избавление от красных, учинивших в Харькове натуральный террор, придало военачальнику значительную популярность. Кутепова чествовали на парадах, в его честь проводились молебны. За боевые отличия в ходе Харьковской операции Деникин произвел своего подчиненного в генерал-лейтенанты. Однако в Харькове отыскались и недовольные жесткими методами Кутепова по наведению порядка.
Решающую роль при взятии Харькова сыграл 1-й батальон Дроздовского полка 1-го армейского корпуса, каким командовал полковник Антон Туркул. Вот как он описывал события 25 июня 1919 года в своей книге «Дроздовцы в пламени»:
«Это было прекрасное утро, легкое и прозрачное. Батальон пошел в атаку так стремительно, будто его понес прозрачный сильный вихрь.
Наша атака мгновенно опрокинула красных, сбила, погнала до вокзала Основа, под самым Харьковом. Красные нигде не могли зацепиться. У вокзала они перебеги в контратаку, но батальон погнал их снова. 1-я батарея выкатила пушки впереди цепей, расстреливая бегущих в упор. Красные гурьбами кинулись в город. На плечах бегущих мы ворвались в Харьков. Уже мелькают бедные вывески, низкие дома, пыльная мостовая окраины, а люд в порыве атаки все еще не замечают, что мы уже в Харькове. Большой город вырастал перед нами в мареве. Почерневшие от загара, иссохшие, в пыли катились мы по улицам. Мы ворвались в Харьков так вдруг, порывом, что на окраине, у казарм, захватили с разбега в плен батальон красных в полном составе: они как раз выбегали строиться на плац».
Харьковский гарнизон под руководством популярного большевика Александра Пархоменко дрогнул. По словам Туркула, последним препятствием для белых перед окончательной победой стал броневик алых «Товарищ Артем», который «с рычанием вылетел из-за угла» и открыл огонь по батальону у электрической станции.
«Я прижался к стене, вся моя связь попрыгала с набережной под откос, к речке, достоверно провалилась сквозь землю, — вспоминал он. — В батальоне наши артиллеристы заметили меня у броневика и не открыли пальбы. Если бы у «Товарища Артема» был боковой наблюдатель, меня мгновенно смело бы огнем. Я стал пробираться вдоль домов, ища какой-либо подворотни, выступа, угла, где укрыться. Дверь одного подъезда поддалась под рукой, приоткрылась, но на задвижку накинута цепочка. Я перебил цепочку выстрелом из маузера, вошел в подъезд. Все живое кинулось от меня в ужасе. Обитатели квартиры возлежали ничком на полу. На улице гремел «Товарищ Артем». Мне некогда было успокаивать жильцов. Я пробежал по каким-то комнатам, что-то перевернул, поднялся по лестнице на второй этаж и там открыл окно. Наконец-то с этой наблюдательной вышли я увидел всю свою связь, восемь дроздовцев, залегших под откосом на набережной. И они увидали меня.
Разгоряченный подпрапорщик Сорока, замечательный боец, литой воин, махнул мне малиновой фуражкой и вдруг со связкой ручных гранат сделался подниматься по насыпи к броневику. Не скрою, у меня замерло сердце.
Сорока выбрался на набережную, стал бросать в броневик гранаты, целя в колеса. Вокруг «Товарища Артема» поднялись такая грохотня и столбы взрывов, что броневик струхнул, дал задний ход и с рычанием умчался по Старомосковской».
Операция продолжилась. Против броневика выкатили четыре пушки. Белоснежным удалось обездвижить и захватить машину, которая сразу же была переименована в «Полковника Туцевича». Команда пыталась спрятаться на чердаке, однако здешний житель, некий старый еврей, выдал Туркулу их местонахождение.
«Это были отчаянные ребята, матросы в тельниках и кожаных куртках, черноволосые от копоти и машинного масла, один в крови, — отмечал офицер. — Мне сказали, что начальник броневика, коренастый, с искривленными ногами, страшно сильный матрос, был ближайшим помощником харьковского палача, председателя чека Саенко. С жадностью толпа кричала нам, чтобы мы прикончили матросню на пункте, что мы не смеем уводить их, зверей, чекистов, мучителей. Какой-то старик тряс мне руки с рыданием:
— Куда вы их ведете, расстреливайте на пункте, как они расстреляли моего сына, дочь! Они не солдаты, они палачи!
Но для нас они были пленные солдаты. Проверка и допрос установили, что эти отчаянные ребята подлинно все до одного были чекистами, все зверствовали в Харькове. Их расстреляли. Так был взят Харьков. Всю ночь на Николаевской площади не расходилась толпа, и я не раз просыпался от тугоухих раскатов «ура».
Сам Деникин прибыл в Харьков через три дня. Был дан парад на Николаевской площади, от города генералу поднесли икону и хлеб-соль. Церемониальным маршем перед главнокомандующим миновали Дроздовские офицерские и Белозерский полки. После формирования новых органов власти в городе начала работу Особая следственная комиссия по расследованию злодеяний большевиков. Деникинским следователям отворились страшные факты бессудных убийств местных жителей красными.
«Нормальная жизнь в Святогорском Успенском монастыре, известном не лишь в Харьковской губернии, но и по всей России, была нарушена в 1918 году, — так начиналось дело №51. – С февраля начинаются бесчисленные обыски, всякий раз сопровождаемые грабежом.
Уже 15 февраля в монастырь врывается вооруженная шайка человек в 15, как говорили здешние крестьяне, преимущественно из изюмских милиционеров.
26 марта вновь появилась партия большевиков. Под предлогом отыскания оружия большевики направились в пещерные святилища, где вели себя кощунственно, входя в храмы в шапках, куря папиросы, переворачивая престолы и сквернословя. К началу апреля относится зверское смертоубийство монаха Ипатия, вышедшего за монастырские стены. По-видимому, он был ограблен и зарублен шашками бродячими большевистскими шайками. В июне в скит при деревне Горожовке пришли вооруженные грабители и потребовали от монаха Онуфрия выдачи денег. Его вывели за ограду и тут же у ворот расстреляли. Другой монах по имени Израиль уложен при попытке к бегству».
Членам комиссии удалось установить, что «бродившие все время в окрестностях шайки большевиков» именовались в народе «лесовиками». В октябре 1918 года случилось убийство нескольких лиц из духовенства Святогорской обители.
«Из села в село переносилась особо чтимая в местности икона Святогорской Божьей Маме, — следовало из материалов дела. – Крестный ход остановился на ночлег в селе Байрачек. Здесь на помещение напала разбойничья банда, взломала двери и выстрелами убила иеромонахов Модеста и Иринарха, иеродиакона Федота, проживавшего в том же доме псаломщика местной храмы, хозяина дома и его дочь.
Пять трупов лежало у подножия иконы, стоявшей в луже крови.
Денег у монахов не очутилось. Но не один мотив грабежа руководил разбойниками, судя по словам одного из них во время убийства: «Вы молитесь, чтобы бог наказал большевиков».
Помимо подтверждений тяжких преступлений в руки белых попали значительные трофеи: бронеавтомобили, бронепоезда, пулеметы, амуниция, боеприпасы. К их услугам сейчас была развитая промышленность Харькова. Ровно через неделю вдохновленный успехом Деникин объявит о начале легендарного похода на Москву, какой, однако, завершится полным провалом и приведет к отставке генерала с должности главкома ВСЮР.
