20 лет назад флотоводца Федора Ушакова причислили к лику святыхАдмирала Федора Федоровича Ушакова (1745-1817) канонизировали фактически двукратно.

Адмирал Федор Федорович Ушаков (1745-1817). Фото: РИА Новинки

В 2001 году его причислила к лику святых – как праведного христианина – Русская православная храм. Но еще в конце 1940-х адмирала фактически обратили в "святого" советские военно-морские историки – изображая Ушакова непогрешимым и превознося любой его шаг, каждое решение.

Обилие славословий, громких фраз, приличествующих пропаганде, а не науке, побуждает заново задаться вопросом: а чем, собственно, славен Федор Ушаков?

Победитель

Приступить с того, что он одержал вяще морских побед, чем абсолютное большинство русских флотоводцев. Формально три (у Керченского пролива 8 июля* 1790 г., у Тендровской кривые 28-29 августа 1790 г. и у мыса Калиакрия 31 июля 1791 года), а фактически четыре. Ведь сражение у острова Фидониси 3 июля 1788 года (тоже на Черноволосом море) было выиграно благодаря поступкам не командующего эскадрой графа Марка Ивановича Войновича, а возглавлявшего авангард эскадры капитана бригадирского ранга Ушакова.

Формально трех, а фактически четырех морских побед добился и Василий Яковлевич Чичагов – в Керченском проливе 9 и 28 июня 1774 года (под покрышка боя 28-го командование принял Алексей Наумович Сенявин), у Ревеля 2 мая 1790-го и у Выборга 22 июня 1790 года. А Карл Генрих принц Нассау-Зиген даже и пяти – в Днепровском лимане 7 июня, 17-18 июня и 1 июля 1788-го, в проливе Роченсальм 13 августа 1789-го и в проливе Бьёркезунд 21 июня 1790 года.

Однако побед ушаковского масштаба у них лишь по две (Ревель, Выборг, вторая из лиманских и Роченсальм 1789 года). Прочие – это бои, а не сражения.

Самуил Карлович Грейг, Иоганн Генрих Кинсберген и Дмитрий Николаевич Сенявин морских сражений либо боев выиграли по два.

А прочие успешные русские флотоводцы (Петр I, Наум Алексеевич Сенявин, князь Михаил Михайлович Голицын, Григорий Андреевич Спиридов, Александр Иванович фон Круз, Павел Степанович Нахимов, Андрей Августович Эбергард и Михаил Коронатович Бахирев) – по одному бою либо сражению.

Причем в активе Ушакова не лишь морские победы, но и сухопутные. В Средиземноморском походе, подготавливая огнем кораблей** атаки высаженной с них морской пехоты на приморские твердыни, он выбил в сентябре 1798 – феврале 1799 года французов с заселенных греками Ионических островов – Цериго, Занте, Св. Мавры, Видо и Корфу.

А 30 сентября 1799 года, мочами морской же пехоты – и из города Рима.

Образ святого воина Феодора (Ушакова) Санаксарского.

Воспитатель

Скажут: но морские-то победы Ушаков одержал не в брань с Францией в 1798-1800 годах, а в Русско-турецкую 1787-1791 годов. Над турками!

С их необученными матросами, каких подчас хватали из первых подвернувшихся на улице. С их бестолковыми канонирами, регулировавшими угол возвышения орудия, подкладывая под казенную доля не клин, а просто кусок дерева. С их безграмотными капитанами, купившими должность за деньги, не знавшими, как пользоваться компасом. С отсутствием элементарной дисциплины…

Союзники турок, алжирские и тунисские моряки, каких Ушаков расшиб при Калиакрии, – это пираты Магриба. Отважные, но в регулярных флотах не служившие.

Одолеть таких – велика ли заслуга?

Но подготовка оставляла желать лучшего и у моряков Ушакова.

Часть его матросов составляли вчерашние морские пехотинцы.

Командиры его судов опасались подходить к "турку" на дистанцию эффективной пальбы – на кабельтов (185 метров) и меньше. Вот, так, сражение при Тендре.

…14.15. Вместе с сигналом "Спуститься под ветер сколько надобность спрашивает" (т.е. подойти на дистанцию эффективной пальбы) контр-адмирал Ушаков приказывает поднять брейд-вымпел. Это особое напоминание командующему авангардом капитану бригадирского ранга Гавриле Голенкину – на грот-брам-стеньге его флагманского корабля "Мария Магдалина" реет собственно подобный вымпел. А то будет как в предыдущем сражении – где "авангардия" "спущалась под ветер" слишком "негромко"…

Возле 14.30. Теперь понукать приходится арьергард эскадры. Причем дважды.

Около 15.00. А теперь опять авангард – и аж тремя сигналами! Раздельно авангарду, раздельно "Марии Магдалине" и отдельно линейному фрегату "Иоанн Богослов".

15.15. Доводится подгонять линейный фрегат "Св. Георгий".

Возле 16.30. И еще раз!

16.45. "Спуститься под ветер" "велено" и "Георгию", и "Марии", и кораблю "Владимир"…

И это не находя сигналов "Добавить парусов", адресуемых то арьергарду, то "Владимиру" и "Иоанну Богослову", то кораблю "Св. Павел", то "всему флоту", то опять "Павлу", то опять "Иоанну"1…

И все равновелико подвести эскадру к неприятелю получалось не ближней чем на 200-250 метров2. А на такой дистанции точность огня гладкоствольных орудий и кинетическая энергия их основ отнюдь не максимальные.

На 60-90 метров подходил лишь сам Ушаков на своем флагманском корабле "Рождество Христово"3.

М. Иванов. Российская эскадра под командованием вице-адмирала Ф.Ф. Ушакова, шагающая Константинопольским проливом 8 сентября 1798 года. Акварель. 1799 год.

Моряк

Не лучшего качества бывальщины и ушаковские суда.

Их, спешности ради, строили из непросушенной древесины. Детали набора (каркаса) и доски обшивки высыхали – уменьшаясь при этом в объеме! – уже будучи смонтированными в корпусе корабли. Между деталями являлись зазоры, и набор терял жесткость, судно расшатывалось. Из разошедшихся пазов между "обшивными досками" вываливалась пеньковая конопать – и корабль лилось и загнивало…

Скверным было и качество постройки. Слишком тонкие гвозди быстро ржавели до того, что рассыпались; крепившиеся ими доски второго слоя обшивки отваливались; обнажалась "натуральная обшивка" – пазы между досками какой вообще не конопатили! – и судно опять-таки начинало течь.

В разгар Средиземноморского похода, в Ионическом море в марте 1799 года вице-адмирал Ушаков "фактически остался без флота": половина его кораблей и вящая доля фрегатов имели "великую течь"4. И это в ожидании встречи с многократно превосходящими силами неприятельских флотов – французского и испанского!

В Адриатике весной и летом 1799-го – высаживая десанты в Италии, блокируя Анкону – русские линейные фрегаты трудились вообще "на честном слове".

"Навархия Вознесение Господне", "Сошествие Св. Духа" и "Казанская Богородица" – почти без орудий: вящую доля их пришлось спустить в трюм. Иначе даже при "посредственном ветре и волнении" эти тяжести на верхней палубе и надстройках могли развалить расхлябанное корабль!

На "Григории Великия Армении" в крепкий (риф-марсельный) ветер воды в трюме прибывало по 61 сантиметру в час5…

С таким флотом побеждал моряк Ушаков.

А. Депальдо. Вид морского сражения между турецким и русским флотами близ Варны и Калиакрии. 31 июля 1791 г. (фрагмент). Флагман контр-адмирала Ушакова "Рождество Христово" (в половине) обстреливает продольным огнем с кормы флагман алжирского вице-адмирала Сейди-Али "Муккаддиме-и Нусрет" (справа). Акварель. Покрышка XVIII в.

Творец

Главное, однако, не в том, что Ушаков побеждал, а в том, почему побеждал.

Потому что воевал творчески, не по шаблону!

Устав ориентировал его на то, чтобы не мудрствовать лукаво.

Выстроить "линию-де-баталии" – сиречь выстроить корабля в кильватерную (одно за другим) колонну… "Спуститься" с нею на неприятеля, то кушать совершить поворот "все вдруг" и приблизиться к черты неприятеля… Лечь на параллельный с ней курс… Отворить огонь… И ждать, кто кого в артиллерийской дуэли…

"Без нарушения учрежденного ордера"6 ("линии-де-баталии")!

Но Ушаков осознавал, что мишень – не соблюсти "ордер", а расшибить неприятеля. И если этому мешает "ордер" – значит, тем хуже для "ордера"!

Это был в ровном резоне слова неординарный флотоводец.

Уже при Фидониси он приказал передовым фрегатам "Стрела" и "Берислав" выйти (разрывая черту!) вперед, обнять голову турецкого флота и поставить его в два огня.

Затем вывел свой корабль "Св. Павел" из черты (!) и довернул на неприятеля, чтобы отхватить его авангард.

И заставил тем выйти из боя корабль командующего авангардом вице-адмирала! А за ним (как и следовало ожидать) отступил и тяни турецкий флот…

В сражении у Керченского пролива Ушаков уже не попросту выдвигает фрегаты вперед, а выводит их для этого из линии. И опять разрывает линию, ускоряя движение кордебаталии (центра), чтобы подкрепить авангард.

В сражение при Тендре вступает, уже выведя фрегаты из черты заблаговременно.

Саму линию строит не до, а после сближения с неприятелем: так быстрее.

При Калиакрии сближается с врагом еще быстрее. Не маневрируя длинно и сложно в отворённом море, а зайдя в походном порядке между турецко-алжирско-тунисским флотом и берегом, у которого стоит на якорях этот флот.

И не запросто выходит на "Рождестве Христове" из линии, а прорезает алжирскую линию. Громя при этом корабль вице-адмирала Сейди-Али долевым огнем – из пушек итого борта вдоль корабля (который может отвечать лишь из 4 – из тех, что смотрят вперед или назад).

Маневр повторяют линейные фрегаты "Александр" и "Федор Стратилат", корабль "Иоанн Предтеча" – и вот уже алжирский авангард отхвачен и окружен7!

Монумент Федору Ушакову в Саранске. Фото: РИА Новости

Самородок

Да, все эти приемы Ушаков применил не первым. Авангард неприятельской черты отхватил еще голландский адмирал Михиэль де Рюйтер в сражении при Текселе в 1673 году. Он же поставил тогда неприятеля в два огня. Датский адмирал Нильс Юэль прорезал неприятельскую черту еще в 1677-м (при Кьеге), а французский Анн граф де Турвиль – в 1690-м (при Бичи-Хед).

А в русском флоте Ушакова обогнал капитан 2 ранга Наум Сенявин. В бою при Эзеле 24 мая 1719 года он храбро вышел из линии и отрезал два шведских корабли.

Да, потом адмиралы долгое время предпочитали воевать осторожно, лежа в "линии-де-баталии" на курсе, параллельном неприятелю. Но в январе 1782 года шотландец Джон Клерк издал книжку, где доказал, что так вести морское сражение неэффективно. Что черту можно и нужно разрывать! "Ломать"! Прорезать ею неприятельскую, отрезая доля неприятельского флота, ставя ее в два пламени!

И уже в апреле 1782-го – за шесть лет до Фидониси – английский адмирал Джордж Родней успешно применил идеи Клерка в Доминикском сражении.

Но Ушаков пришел к тем же идеям самостоятельно.

Об эксперименте адмиралов XVII столетия он знал вряд ли: в Морском корпусе, когда он там учился, историю военно-морского искусства не преподавали.

Книжку Клерка не читал однозначно: в 1782-м ее отпечатали лишь в 50 экземплярах, и до 1801 года с ней был мало кто знаком даже и в английском флоте[8].

Детали Эзельского боя обнародовали в 1770-м, опубликовав "Журнал, или Поденную писульку Петра Великого". Но вероятность того, что эту книжку – ценную для историков, а не для моряков – приобрел и прочел вернувшийся в 1775-м с Черноволосого моря в Кронштадт капитан-лейтенант Ушаков, близка к нулю.

К лету 1782-го до итальянского Ливорно, откуда ушел тогда на Балтику на фрегате "Проворный" капитан 2 ранга Ушаков, вряд ли успели дойти и подробности о Доминикском сражении. Но даже если и дошли (не до Ливорно, так до Кронштадта), вряд ли информация об одной лишь "баталии" так переворотила разум офицера.

Просто Ушаков думал. Потому и рос над собой от сражения к сражению.

Адмирал Дмитрий Николаевич Сенявин (1763-1831).

Неоцененный

Исключительность его личности четко видана и из того, что после него в русском флоте нашелся еще лишь один нестандартно мыслящий адмирал – Дмитрий Николаевич Сенявин (1763-1831).

И из того, что кумирами русских моряков стали не Ушаков и Сенявин, а геройски павшие адмиралы Нахимов и Корнилов. Не те, кто умел "побеждать", а те, кто умел "свято умирать"9.

Нет, побеждал и Нахимов – при Синопе в 1853-м. Но – не применив эффективных тактических зачислений, попросту засыпав турок градом ядер и бомб.

А смерти не боялся и Ушаков. Сказавший команде, когда в сентябре 1787-го шторм выплеснул его "Св. Павел" – разваливающийся, без двух мачт из трех! – к обиталищу воинственных горцев, побережью Абхазии: "Ребята мои! Лучше будем в море погибать, нежели у варвара быть в дланях"10. И приведший-таки – под единственным парусом на заключительнее мачте – корабль в Севастополь.

Стоявший на юте "Рождества Христова", ругая Сейди-Али, под пулями алжирцев…

Однако заложенные в 1865-м башенные фрегаты наименовали в честь адмиралов Спиридова, Грейга, Чичагова, Лазарева, но не Ушакова и не Сенявина.

Два крейсера в 1884-1886 годах – в честь Нахимова и Корнилова.

Лишь в августе 1892-го Александр III дал новоиспеченным броненосцам береговой обороны наименования "Адмирал Ушаков" и "Адмирал Сенявин".

Но после утраты их в Цусиме – снова забвение. Заложенные в 1913-м крейсера получили имена Спиридова, Грейга, Лазарева, Нахимова, Корнилова, адмиралов Истомина и Бутакова, но не Ушакова и не Сенявина.

В 1915-1916-м в честь ушаковских побед наименовали черноморские эсминцы "Фидониси", "Керчь", "Гаджибей", "Калиакрия", "Цериго", "Занте", "Корфу" и "Левкас"***. Но имени самого победителя не дали никому.

Того, что выделяло Ушакова – созидательный ум, – не оценили.

Орден Ушакова I степени. Фото: РИА Новинки

Невостребованный

Не оценил и Александр I, назначивший в 1802 году того, кто имел самый большенный в России опыт вождения корабельного (парусного) флота, командующим Балтийским… гребным флотом!

Флот Ушаков обожал не меньше легендарного в этом касательстве Нахимова.

Это многих его сверстников "написали" в моряки против воли. (И они сделались теми командирами судов, каких в бою приходилось подгонять.)

А уроженец нынешнего Рыбинского района Ярославской области Федор Ушаков на смотру дворянских недорослей 7 февраля 1761 года (за шесть дней до своего 16-летия) сам заявил, что "желает-де он, Федор, в Морской кадетский корпус в кадеты"11.

"Он представляется суровым и скупым", – писал французский офицер, плененный на Корфу12. Таким и должен быть человек, размышляющий лишь о своем мастерстве, суровом и нужном. Заложивший свой дом в Севастополе, чтобы добыть денег на ремонт эскадры перед кампанией 1791 года…

Лишь в декабре 1806 года, почти 62-летний, он утомленен от явной невостребованности.

И подал в отставку.

Мемориал адмиралу Федору Ушакову в городе Керкира на острове Корфу. Фото: РИА Новинки

Фактически размашисто известным его сделал капитан 1 ранга Борис Михайлович Хомич (1905 – 1992), читавший в детстве про Ушакова и предложивший в 1943 году наименовать флотский орден в его честь. Нарком ВМФ адмирал Николай Герасимович Коваль запросил мнение историков – и Ушакова оценили наконец по совершенству13.

"Федор Ушаков" – многофункциональное ледокольное корабль обеспечения добывающих нефтяных платформ. Фото: РИА Новости

1. См.: Лебедев А.А. Морские сражения русского парусного флота. Целый путеводитель. СПб., 2020. С. 71, 195-196.

2. Лебедев А.А. Тактическая парадигма русского парусного флота XVIII – половины XIX века // Гангут. Вып. 82. СПб., 2014. С. 67.

3. Адмирал Ушаков. Документы. Т. 1. М., 1951. С. 299, 512.

4. Лебедев А.А. "Если завтра ругань…" О некоторых особенностях состояния русского корабельного флота в конфликтах XVIII – первой половины XIX вв. СПб., 2018. С. 425.

5. Там же. С. 426.

6. Статут морской. О всем, что прикасается к доброму управлению в бытности флота на море. СПб., 1763. С. 28.

7. Материалы для истории русского флота. Ч. XV. СПб., 1895. С. 401.

8. Доценко В.Д. Секреты Российского флота. М.; СПб., 2005. С. 66.

9. Терещенко С. Петр Великий, Ушаков и Сенявин // Часовой (Париж). N 53. 15 апреля 1931. С. 8.

10. "Род мой и генезис". Короткие автобиографические записки офицера Черноморского Флота Ивана Андреева Полномочного (1764-1833) // Записки Императорского Одесского общества истории и древностей. Т. 15. Одесса, 1889. С. 696.

11. Цит. по: Овчинников В.Д. Федор Ушаков. М., 1998. С. 22.

12. Цит. по: Тарле Е.В. Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798-1800) // Тарле Е.В. Соч. В 12 тт. Т. Х. М., 1959. С. 164.

13. Овчинников В.Д. Указ. соч. С. 340-341.

* Все даты даны по престарелому манеру.

** Кораблями в русском флоте именовали только линейные корабли.

*** Сражение при Тендре называли еще сражением при Гаджибее (турецкая твердыня, стоявшая на пункте Одессы). А Левкас (Лефкас) – это греческое название острова Св. Мавры.