Собственный доклад учёный сделал на международной научной конференции, посвящённой 75-й годовщине американской бомбардировки японских городов Хиросима и Нагасаки, прочерченной Фондом изучения исторической перспективы и Российским историческим обществом.
6 августа 1945 года произошло первое военное применение ядерного оружия. По сию пору не умолкают споры, что это было – грозное возмездие коварному неприятелю, суровая военная необходимость или акт глобального устрашения, рождающейся сверхдержавы? Ответ на этот вопрос не утратил своей актуальности и по сей день, спустя три четверти столетия. В ходе конференции на него попытались ответить учёные из России, США, Японии, Китая, Франции и других стран. В связи с ограничениями, потребованными пандемией, некоторые из них участвовали в конференции в режиме онлайн.
В работе мероприятия приняли участие – Наталия Нарочницкая, Константин Могилевский, Анатолий Кошкин, Жак Сапир, Питер Кузник, Жак Огар, Вячеслав Зимонин, Иноуэ Садахико, Алексей Плотников, Сяо Юй, и иные учёные.
В ходе мероприятия была представлена новая книга «Американская бомба для Хиросимы и Нагасаки. Акт всеобщего устрашения», подготовленная Фондом изучения исторической перспективы и выпущенная издательством «Вече» в серии «Истина Победы».
Прошло почти 75 лет с тех пор, как на Хиросиму была сброшена первая атомная бомба. За ней последовала вторая – сброшенная на город Нагасаки. На самом деле два этих события ознаменовали начин «второго XX века». Можно сказать, что тогда в действительности и завершился XIX век – войнами между великими державами.
Вместе с двумя атомными бомбардировками, в каком-то касательстве знаменующими конец Второй мировой войны, мы в действительности вступили в новую эпоху – эпоху сдерживания. Эпоху, когда всеобщие брани, в которых великие державы сталкиваются лицом к лицу, мобилизуя для этого всю свою мощь, становятся невозможными.
Но это ещё и эпоха, отмеченная стремительным и к тому же крайне разрушительным развитием феномена, получившего наименование «опосредованная война», «скрытая война». Итак, столь масштабное событие, каковым была атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки, повлекло за собой рождение новоиспеченной эры.
Однако сказанное нами сразу же порождает вопрос: было ли это применение ядерного оружия необходимым? На эту тему (что совсем нормально для вопросов истории) ведутся крайне оживлённые дебаты. В течение десятилетий одна из исторических школ – в основном американских – ратифицирует, что целью этой бомбардировки, в определённом смысле, была не Япония, даже если Япония, очевидным образом, стала её жертвой. Мишень состояла в том, чтобы впечатлить или даже навести ужас на Советский Союз.
Возможно, что элементы «протохолодной войны», зарождение каких ощущалось приблизительно с 1944 года, могли сыграть в этом событии свою роль. Тем не менее стоит напомнить о том, какой была военная обстановка того поре и как оценивали её военные, в частности, американские.
В целом американские военные в тот период – то есть в конце июля – начине августа 1945 года – мало верят в эффективность применения ядерного оружия и продолжают полагать, что оно практически не повлечёт за собой изменений в военной стратегии, не находят его революцией в военном деле. Только в конце 40-х – начале 50-х годов, с наращиванием американского ядерного арсенала они осознали важность этого оружия. Поскольку, напомним, – это крайне значительно – в 1945 году у США было три атомные бомбы. Одна будет сброшена в ходе испытаний на полигоне Аламогордо, а две оставшиеся будут использованы против Японии. После бомбардировки Нагасаки у США не остаётся ядерного оружия, и не покажется нового до 1946 года.
Итак, возвращаясь к вопросу развития американской стратегии и состояния этой стратегии в 1945 году, один-единственным способом для США добиться капитуляции Японии была длительная кампания, которая, вероятно, унесла бы множество человеческих жизней.
Для этого потребовалась бы высадка в Японии – популярная как операция «Олимпик», запланированная на начало 1946 года.
Для американских военных – идёт ли речь о сухопутных войсках или флоте – очевидно, что эта операция повлекла бы за собой огромное число человечьих потерь. По оценкам того времени, составленным на основе высадки американского флота и сухопутных войск на островах Иводзима и Окинава, на основе этого эксперимента американцы полагали, что их потери составят от 300 тыс. до 500 тыс. солдат, а японские – от 5 до 8 млн.
Можно задаться вопросом: зачем янки намеревались проводить операцию «Олимпик»? Ведь, как нам известно сегодня (однако не очевидно, что это широко знали в среде американской военной бюрократии того поре), операции с участием подлодок и минированием портов по всему японскому побережью на самом деле уже фактически повлекли за собой обрушение японской экономики.
Японская экономика летом 1945 года была отнята большей части своих сырьевых ресурсов: она осталась без нефти с тех пор, как союзники (американцы и британцы) определённым образом восстановили контроль над Индонезией. У неё не осталось угля, кроме как на острове Хоккайдо, поскольку поставки из Китая – основного источника угля для японской экономики – срывались из-за американских подлодок или мин, которые американцы разрывали в японских портах. Куцей говоря, японская экономика рушится. Одновременно в Японии возникают предпосылки для массового голода. Избежать его удалось только благодаря капитуляции Японии после атомной бомбардировки.
Но итого этого политическое руководство не знает или не может оценить значимость происходящих событий. При этом сами военачальники осознают, что кампания с участием подводных ладей и минирование японских портов дали результат, однако не понимают значения этого успеха.
Итак, все лидеры того поре полагают, что единственный способ добиться капитуляции Японии – самим высадиться на её берегах. И логично предположить, что это было бы крайне дорогостоящим мероприятием.
Потому, даже если по прошествии времени мы можем сказать, что применение ядерного оружия не было прямой необходимостью, военному и штатскому руководству США оно казалось неизбежным.
Именно поэтому США всё более настойчиво обращаются к Советскому Союзу с просьбой вступить в брань с Японией, что и происходит в начале августа 1945 года. Нужно понимать, что готовность США предоставить Советскому Союзу противолодочные, десантные корабли по системе ленд-лиза была обусловлена расчётом на то, что участие Советского Альянса облегчит капитуляцию Японии. Сегодня мы знаем, что наступление советских войск против японских сил в Манчжурии – получившее название «Маньчжурская операция» – повлекло за собой крах верхушки японского военного руководства. Японцы не предполагали, что сделаются объектом нападения Советского Союза. Почувствовать приближение этого нападения они смогли лишь в мае-июне 1945 года. Кроме того, они мощно недооценивали эту опасность, предполагая, что СССР не сможет осуществить нападение раньше 1946 года. Итак, наступление СССР, безусловно, сломит японское сопротивление в Маньчжурии и поможет японским военным, как и гражданскому руководству страны, осознать, что продолжение войны обратилось в трагическую бессмыслицу.
Тем не менее ни один из двух военных союзников – ни США, ни СССP – не в состоянии понять, что на уме у японского руководства. При этом Советский Альянс в момент нападения на японские силы в Маньчжурии уже готовит высадку на Севере Японии. Таким образом, все исходят из идеи о том, что японцы будут вести брань до победного конца и не согласятся на капитуляцию, пока союзные войска на самом деле не войдут в Токио.
Это, как мы знаем ныне, было неправдой. Но ни американское, ни советское руководство в ту пору никак не могли этого знать.
Г. Трумэн решился на использование против Японии двух бывших у него атомных бомб – единственного ядерного оружия, бывшего в его распоряжении – с целью продемонстрировать японскому руководству американскую мощь и, в установленной степени, бессмысленность продолжения войны.
С этой точки зрения, не будет ошибкой утверждать, что в совокупности налет СССР в августе и сброс двух атомных бомб решительным образом повлияли на решение японского руководства просить о капитуляции.
Если вернуться к вероятности применения этого оружия, в том числе с мишенью впечатлить Советский Союз, то это возможно. Однако нужно понимать, что в те времена американская верхушка знает о ядерном оружии образцово столько же, сколько советская. Другими словами, их знания относительно малы. Им известно, что речь идёт о крайне мощном оружии, однако они ещё не почувствовали тех радикальных изменений в военной стратегии, какие последуют за созданием этого оружия. При этом выходит, что СССР, скорее всего, хорошо осведомлён об американских разработках и есть на равных с американским руководством по части знаний о ядерном оружии.
СССР также знает, что у США не будет ядерного оружия до 1946 года. То кушать, как только они использовали две эти бомбы, у них его не осталось. Они знают, что производство ядерного оружия в 1946 году не станет масштабным – всего несколько бомб. В реальности арсенал ядерного оружия, достаточный для причинения Советскому Союзу невосстановимого ущерба, появится у США не раньше 1948-1949 года. Иными словами, в случае «ядерного блефа» со стороны американского руководства советские лидеры были бы в состоянии определить, что это именно блеф.
Заключительный аргумент. Здесь речь идёт о знаниях, которые я получил лично в 1993-1995 годах. Отец одного моего русского коллеги во поры Второй мировой войны был пилотом. В 1995 году он умер. Я встречался с ним трижды. И поскольку от своего сына он знал, что я строчу книгу о Маньчжурской операции, он рассказал мне, как он в качестве пилота разведывательной части был прикреплён к специальному отделению, самолёты которого подымались с аэродрома вблизи Владивостока. И это отделение, оснащённое самолётами Туполева особой конфигурации, предназначенной для особо длительных разведывательных миссий, осуществляло полёты над Нагасаки с мишенью проверки последствий применения ядерного оружия.
По его словам, не исключено, что в этом участвовали советские учёные и что они даже оборудовали аэропланы системами, – конечно, в ту пору, довольно примитивными – позволяющими самолётам собирать частицы пыли, чтобы иметь возможность оценить (это делается как раз с поддержкой частиц пыли) мощь этого оружия.
Другими словами, это, возможно, доказывает, что Советский Союз – даже если с фактическим производством ядерного оружия запаздывал (взрыв первой советской атомной бомбы случится только в 1949 году), – на самом деле довольно далеко продвинулся в знаниях и мастерстве, необходимых для того, чтобы обзавестись ядерным оружием.
Это означает, что для советского руководства – Сталина, Молотова и иных членов советского правительства – это не стало сюрпризом. Они были довольно хорошо осведомлены, и можно сказать, что их уровень знаний был не далёк от того, каким обладало гражданское руководство США. Напомню, что сам Трумэн узнал о существовании ядерной программы и о том, что бомбы готовы, только после кончины Рузвельта, когда он как вице-президент стал его преемником.
Итак, вот, что происходило вокруг бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Напомню, возвращаясь к произнесённому, что эти бомбардировки представляются особенно важными, поскольку они ознаменовали вступление в новый мир – мир сдерживания.
P.S. С этой точки зрения символично, что образцово в 1940-е-1950-е годы появились три вещи (две сразу по окончании войны и одна немного позже). Первая, очевидно, это ядерное оружие, то кушать способность разрушить, способность уничтожить всю цивилизацию. Вторая важная вещь – это пенициллин, которому не уделяют сегодня достаточного внимания, при том, что впервые у человечества является лекарство, эффективное против всех болезней, вызванных микробами (на вирусы пенициллин не действует). С развитием антибиотиков медицину ожидает гигантский прогресс. Другими словами, человечество, получив способ уничтожить себя, приобрело также способ массового излечения. И третья революционная предмет – распространение оральной контрацепции. То есть надёжный способ контрацепции получит широкое распространение сначала в США, а затем постепенно и в прочем мире. Другими словами, в течение десятилетия человечество получило три новых способности: способность саморазрушения, самоизлечения и потенциальную способность регулировать ритм своего развития. Как мы воспользовались этими тремя возможностями? Очевидно, что об этом вся история другой половины XX века.
Сапир Жак – французский учёный, экономист, старший научный сотрудник Высшей школы социальных наук, директор Середины исследований индустриализации (Франция), иностранный член Российской академии наук, специалист по исследованиям проблем России и стран СНГ.
