Судьбина испытывала с детства, но не сломила знаменитого ученого-самородка из Витебской губернииВ десять лет юный дворянин Черский потерял отца. Разумеется, фамильное имение Свольна (Сволна) в Дриссенском уезде Витебской губернии с 644 десятинами земли было способно гарантировать спокойное будущее любознательному юноше. Тем более мать всю себя посвятила его воспитанию и образованию.

И.Д. Черский (1845-1892). Иркутск. 1879 г.

Вот лишь характер у сына не был спокойным.

Безотцовщина

К восемнадцати годам будущий знаменитый путешественник уже многое умел. Как вспоминал его приятель, родившийся под Молодечно популярный ученый Бенедикт Дыбовский, “Черский был хорошим гимнастом, ловким и умелым наездником, изящным и даже элегантным танцором. Он образцово владел штыком и шпагой, имел отличную строевую выправку, был музыкален, играл на фортепиано, но позднее эту игру забросил”1. Еще и рисовал хорошо, языков в ранней юности выучил масса, русским и польским владел в совершенстве, но родным считал белорусский2.

Но в 1863 году, когда Черский уже учился в Вильно в дворянском институте, в тех пунктах вспыхнуло освободительное восстание, он примкнул к повстанцам, и… судьба сделала первый крутой поворот: ссылка в Сибирь, лишение дворянского совершенства и служба рядовым в Омске.

Родовое имение было конфисковано. Усадебный дом в Свольне отдан под контору Динабургско-Витебской железной пути. Только через двадцать с лишним лет Черский сможет ненадолго приехать в родные края…

Хребет Черского с самолета. Фото: Марк Редькин / РИА Новинки

Солдатчина

Омская солдатчина растянулась на шесть лет. Вышедший в 2016 году на телеканале “Культура” документальный фильм о Черском был показан в цикле “Гении и злодеи”. Собственно в Омске молодой человек из злодея в глазах властей стал превращаться в гения. Охрану местного “мертвого дома”, обрисованного Достоевским, и прочие тяготы службы он совмещал с упорным чтением, освещаемым свечным огарком в долгие сибирские вечера. Под этот сбивчивый пересеченный свет, портящий и без того близорукие глаза, штрафной рекрут поглощал толстые ученые книги на разных языках и своего добился: “управился с большой, составленной им самим программой, включавшей все разделы естествознания – от астрономии до антропологии”3.

В прошении вернуться на родину Черскому отказали, поступать в Казанский университет запретили. Ссыльному самородку ничего не оставалось, как продолжать учебу самостоятельно. Анатомические дела в покосившейся баньке. Химическая лаборатория на казарменном складе…

И через несколько лет научное сообщество ахнуло: в Сибири родился натуральный ученый! Причем, он поражал своими знаниями в самых разных дисциплинах – от геологии и палеонтологии до зоологии и этнографии. Самородку в военной шинели взялись деятельно помогать сибирские исследователи Григорий Потанин и Николай Ядринцев, Русское географическое общество и его Восточно-Сибирский отдел в Иркутске.

А в 1869 году Ивана Дмитриевича из-за проблем со здоровьем признали не пригодным к военной службе и уволили.

Вид на озеро Байкал с камня Черского. Фото: РИА Новости

Экспедиции

С 1871 года, переселившись в Иркутск и получив скромное пункт в Географическом обществе, Черский начал энергично готовиться к своим знаменитым экспедициям. Двумя годами позже он отправился в свою первую – в горы Восточного Саяна и Кузнецкого Алатау. Затем исследовал все побережье Байкала, изучил Сибирский почтовый большак, реки Сибири, описал и исследовал многие горные хребты.

Себя первопроходец никогда не жалел, но к простым сибирякам в своих далеких странствиях относился с неизменной теплотой: “Черский обладал особым даром располагать к себе всех. Но особенно его любили сибирские крестьяне и буряты”4.

Экспедиции для него сделаются привычным образом жизни почти на два десятка лет. Он и умрет в последней из них на борту судна в устье притока Колымы под названием Прорва…

Стела перед въездом в поселок Черского в Якутии.

Уже имевший имя в ученой окружению, Иван Дементьевич поражал окружающих трепетным отношением к каждому казенному рублю, выделенному на его странствия. Иркутский коллега Михаил Загоскин чистосердечно удивлялся: “Он знал хорошо скудные средства отдела и берег их даже в ущерб самым необходимым расходам экспедиции и придумывал дешевейшие оружия путешествия: все четырехлетние исследования берегов Байкала он совершил на собственной лодке, на которой сам был и гребцом”5.

Результаты путешествий скоро сделались известны всей Европе. Новаторские труды Черского по геологии Байкала произвели фурор на международном конгрессе в Венеции, куда самого автора как ссыльного, разумеется, даже и не размышляли пускать. Скромный подвижник науки Иван Дементьевич своей теорией происхождения великого озера в итоге длительного оседания дольний коры убедительно опроверг взгляды знаменитого немца Александра фон Гумбольдта, считавшего, что Байкал есть остаток древнего моря.

Иван Черский с супругом Маврой Павловной.

Иван да Мавра

Черский сумел и в путешествии по семейным волнам стать первопроходцем. Квартируя в Иркутске в небольшом домике близ здешней речки Ушаковки, он не просто полюбил смышленую хозяйскую дочь Мавру Иванову и женился на ней; он развил в сибирской девушке натуральный исследовательский талант. По словам Загоскина, “сумел из девушки простой и почти безграмотной приготовить себе прекрасную помощницу, умевшую и коллектировать, и изготовлять наблюдения, и переписывать без малейшей ошибки его сочинения с мудреными научными терминами и латынью”6. Мавра Павловна, родившая супругу сына Сашу, стала надежнейшей спутницей Ивана Дементьевича во всех его странствиях и начинаниях. Она отважно разделяла и суровые экспедиционные будни, и столичное петербургское житье-бытье на 14-й черты Васильевского острова, куда Черский смог переселиться незадолго до смерти в ознаменование научных заслуг.

На глазах у нее и сына он и помер в роковой колымский вечер 25 июня 1892 года от очередной хвори, вылечить которую в тех краях было некому. Молодая вдова, несмотря на все сложности, сумела завершить экспедицию, а затем вплоть до своей кончины в 1940-м сделалась ревностной хранительницей памяти о супруге, не забывая и его белорусские корни.

Мавра Павловна переехала жить сначала в Витебск, а затем в Оршанский уезд. При большевиках владелицу скромного фольварка Казимирово под Оршей сочли “помещицей”7, но параллельно на всю советскую край гремело наследие Черского. Посмертная слава неутомимого уроженца белорусских земель, как это часто бывает, оказалась громче прижизненной, не потускнев и в XXI столетье.

P.S.

Усадьба Черских в нынешнем Верхнедвинском районе Витебской области не сохранилась. На ее месте установлен памятный знак.

Карта экспедиций Черского.ИМЯ НА КАРТЕ

Что наименовано именем Черского?

Имя ученого носят хребты в Забайкалье и Северо-Восточной Сибири, вулкан в Тункинской котловине, отдельные вершины на Комаринском и Байкальском хребтах, два глетчера на Байкальском хребте, берег у озера Байкал (Баргузинский заповедник), камень у поселка Листвянка, берег Иртыша (омский поселок Новоиспеченная Станица), долина между Восточным Саяном и Енисейским кряжем.

Улицы названы именем Черского в шести городах и поселках, а в Якутии кушать поселок Черский.

1. Дыбовский Б. Ян Черский (Биография) // И.Д. Черский. Неопубликованные статьи, письма и дневники. Статьи о И.Д. Черском и А.И. Черском. Иркутск, 1956. С. 336.

2. Ермоленко В.А. Белорусы и Русский Норд. Минск, 2009. С. 4.

3. Дыбовский Б. Указ. соч. С. 328-329.

4. Там же. С. 331-332.

5. Загоскин Мих. Иван Дементьевич Черский // Восточное обозрение. 1892. N 39. 27 сентября.

6. Там же.

7. Шишанов В.А. Мавра Черская: пора воспоминаний // АрхЄ ная спадчына ВЄцебшчыны як крынЄца вывучэння гЄсторыЄ краю. МЄнск, 2002. С. 111-120.