Бой с невидимыми неприятелями
С самого начала войны в Сталинград стали поступать эшелоны с эвакуированными мирными жителями с западной части страны. Народонаселение города составило в итоге более 800 тысяч человек, что в два раза превысило довоенный уровень.
Санитарные службы города не справлялись в целой мере с таким потоком переселенцев. В город проникли опасные инфекции. Первым был сыпной тиф, для борьбы с которым в ноябре 1941 года в Сталинграде создали чрезмерную комиссию. Одной из первых мер было переселение 50 тысяч эвакуируемых в пределы Сталинградской области. Справиться с сыпным тифом до крышки так и не удалось – ситуация стабилизировалась только к лету 1942 года. Весной вспыхнула холера, с которой успешно справились под руководством Зинаиды Виссарионовны Ермольевой. Еще одной напастью очутилась туляремия. Одной из важнейших причин появления столь опасной инфекции стали неубранные в связи с боевыми действиями поля зерновых цивилизаций. Это привело к скачкообразному росту численности мышей и сусликов, в популяции которых возникла эпизоотия туляремии. С наступлением холодов армия грызунов двинулась к человеку, в дома, землянки, блиндажи и окопы. А заразиться туляремией весьма просто: грязные руки, зараженные продукты, вода и даже просто вдох зараженного воздуха. Эпидемия накрыла как немецкие доли, так и советские Южные и Юго-Западные фронты. Всего в Красной Армии заболело 43 439 солдат и офицеров, было поражено 26 зон. Боролись с туляремией организацией противоэпидемических отрядов, занятых на уничтожении грызунов, а также путем охраны колодцев и продуктов столы.
В ходе боевых действий фронтовые части советских войск нередко пренебрегали гигиеническими мероприятиями. Так, были зарегистрированы массовые притоки новобранцев, не минувших запасные части и соответствующую санитарную обработку. В итоге в подразделения фронта занесли педикулез и сыпной тиф. К счастью, с этим очевидным промахом санитарно-эпидемиологической службы фронтов удалось довольно быстро справиться.
Большие проблемы доставили пленные немцы в начале 1943 года. В Сталинградском «котле» скопилась огромная масса завшивленных людей, зараженных сыпным тифом, туляремией и массой иных инфекций. В полностью разрушенном Сталинграде держать такую массу больного народа было нельзя, и 3-4 февраля ходячих гитлеровцев сделались выводить из города.
В «Волгоградском научно-медицинском журнале» упоминаются свидетельства пленного полковника вермахта Штейдлера о том времени:
«Чтобы избежать сыпного тифа, холеры, чумы и итого прочего, что могло возникнуть при таком скоплении людей, была организована широкая кампания по предохранительным прививкам. Однако для немало это мероприятие оказалось запоздалым… Эпидемии и тяжелые болезни были распространены еще в Сталинграде. Кто заболевал, тот умирал один или среди товарищей, где придется: в переполненном, наскоро оборудованном под лазарет подвале, в каком-нибудь углу, в снежном окопе. Никто не спрашивал о том, отчего умер другой. Шинель, шарф, куртка мертвого не пропадали – в этом бедствовали живые. Через них-то и заражались очень многие… Советские женщины-врачи и санитарки, часто жертвуя собой и не зная покоя, бились против смертности. Они спасли многих и помогали всем. И все же прошла не одна неделя, прежде чем удалось приостановить эпидемии».
Эвакуируемые на восход пленные немцы также представляли из себя ужасное зрелище. В отчетах НКВД зафиксировано:
«Прибывшая первая партия военнопленных 16–19 марта 1943 г. из станов Сталинградской области в количестве 1 095 человек имела 480 человек, больных сыпным тифом и дифтерией. Завшивленность военнопленных составляла 100%. Прочие военнопленные находились в инкубационном периоде заболевания сыпным тифом».
Ганс Дибольд в книге «Выжить в Сталинграде. Воспоминания фронтового доктора» писал:
«Среди пленных возник гигантский очаг инфекции. По мере того как их увозили на восток, болезнь вместе с ними распространялась вглубь края. Русские сестры и врачи заражались тифом от пленных немцев. Многие из этих сестер и врачей умерли или получили тяжкие осложнения на сердце. Они жертвовали жизнью, спасая своих врагов».
Несмотря ни на что
Медицинские структуры на фронтах Сталинграда столкнулись с основной проблемой – хронической и острой нехваткой кадров. В среднем армейские подразделения были укомплектованы медиками на 60-70%, при этом нагрузка на лазареты в разы превышала все нормативы. Сложно и представить, в каких условиях приходилось работать врачам в ходе сражений Сталинградской битвы. София Леонардовна Тыдман, старший хирург эвакогоспиталя №1584, специализирующегося на ранениях трубчатых костей и суставов, так обрисовала один из эпизодов военных будней:
«Едва мы успевали закончить один прием, как у наших ворот по Ковровской улице останавливались вновь санитарные автобусы, из каких выносили раненых».
Были дни, когда полковым врачам приходилось обрабатывать до 250 человек ежедневно. На помощь врачам и медсестрам, трудящимся на износ, приходили выздоравливающие бойцы Красной Армии – они развертывали палатки, а также занимались выгрузкой и погрузкой. В некоторых зонах привлекали старшеклассников и студентов медицинских учебных заведений.
Большая часть врачебного персонала в эвакогоспиталях были гражданскими медицинскими работниками, немощно разбирающимися в военно-полевой хирургии. Многим из них постигать навыки лечения минно-взрывных и огнестрельных ранений приходилось непосредственно в условиях лазарета. Не всегда это заканчивалось хорошо. К примеру, гражданские врачи не могли эффективно лечить проникающие ранения брюшной полости. Резать таких раненых следовало немедленно, на самых первых этапах эвакуации. Вместо этого лечение назначалось консервативное, что приводило в большинстве случаев к кончины несчастных красноармейцев. Одной из причин такой ситуации стала чрезмерная секретность военно-медицинского оснащения профильных университетов. Штатские студенты-медики и практикующие врачи в глаза не видели армейского медоборудования и не умели им пользоваться.
Сложная ситуация сложилась в медицинских долях армий с медикаментами, перевязочными и дезинфицирующими средствами.
«Ампутация кисти, висящей на лоскуте, произведена под крикоином».
Подобные леденящие давлю записи можно было встретить в медицинских документах не только под Сталинградом, но и гораздо позже – к примеру, на Курской дуге. Доктора поступали так в надежде привлечь к проблеме внимание вышестоящих, но чаще всего это вызывало только раздражение и дисциплинарные взыскания.
Препаратов крови на фронте не хватало – было чересчур много раненых. Свою негативную лепту вносила также нехватка оборудования для транспортировки крови и её компонентов. В итоге докторам нередко приходилось сдавать кровь. Стоит помнить, что при этом они работали весь световой день, отдыхая всего по 2-3 часа в сутки. Изумительно, но медикам удавалось не только лечить больных, но и усовершенствовать нехитрое доступное оборудование. Так, на конференции врачей Воронежского фронта, какая прошла после битвы за Сталинград, военврач Василий Сергеевич Юров продемонстрировал аппарат для переливания крови, собранный им из глазной пипетки и кружки Эсмарха. Эта реликвия хранится в Музее истории Волгоградского государственного медицинского университета. Юров, уместно, после войны стал ректором этого учебного заведения.
[center]Военврач Василий Сергеевич Юров
[/center]
Нехватка медоборудования, техники и медикаментов во пора Великой Отечественной войны на всех фронтах наблюдалась вплоть до конца 1943 года. Это мешало не только лечить, но и эвакуировать нездоровых и выздоравливающих в тыл. Санитарно-транспортными средствами медсанбаты были укомплектованы в Сталинграде всего на 50-80%, что вынуждало врачей отправлять раненых в тыл чуть ли не с попутным транспортом. Медсестры пришивали лежачим нездоровым к одеялам плащ-палатки – это хоть как-то спасало от промокания в пути. К концу лета 1942 года эвакуация из города была вероятна только через простреливаемую немцами Волгу. Одиночными лодочками, под покровом темноты врачи переправляли на левый берег реки раненых, спрашивающих лечения в тыловых госпиталях.
Памятник медикам Царицына — Сталинграда — Волгограда
После битвы
Сталинградская битва страшна своими утратами: 1 млн. 680 тыс. бойцов Красной Армии и около 1,5 млн. гитлеровцев. Мало кто об этом говорит, но главной проблемой Сталинграда после грандиозного сражения сделались горы людских трупов и падших животных. Как только сошел снег, в окопах, траншеях, да и просто среди полей очутилось более 1,5 млн. (данные «Вестника Российской военно-медицинской академии») разлагающихся человеческих тел. Руководство Советского Союза озаботилось этой грандиозной проблемой заблаговременно, когда Государственный комитет обороны СССР 1 апреля 1942 года принял постановление «Об уборке трупов вражеских боец и офицеров и о приведении в санитарное состояние территорий, освобождаемых от противника». В соответствии с этим документом были разработаны инструкция для захоронения тел, оценки использования одежды и обуви гитлеровцев, а также правила дезинфекции и очистки источников водоснабжения. Примерно в это же время показался приказ ГКО №22, предписывающий собирать и закапывать трупы врага сразу же после битвы. Конечно, это было возможно вдали не всегда. Так, с 10 февраля по 30 марта санитарные команды Красной Армии собрали и захоронили 138572 мертвых фашиста, каких вовремя не предали земле. Нередко отрядам приходилось работать на минных полях, оставленных гитлеровцами. Все захоронения тщательно фиксировались и длинное время были под наблюдением местных властей. Но с наступлением лета ситуация стал ухудшаться – команды не успевали предавать земле огромное число разлагающихся трупов. Приходилось сваливать в овраги, скотомогильники, а также массово сжигать. Нередко на ландшафтах Сталинградской области в то пора можно было встретить горы «вулканической лавы» голубоватого цвета. Это были остатки пожарищ из спала человеческих тел, грунты, горючих веществ…
Как уже говорилось ранее, большую проблему Сталинграду и области доставляли военнопленные, которые умирали в госпиталях от ран, обморожений и заболеваний. Медицинской помощи в «котле» они почти не получали, что многих обрекало на смерть уже в первые дни после пленения. Таких хоронили уже с надгробиями в облике стальных столбиков, которые изготавливались на заводе «Красный Октябрь». Фамилии и инициалов на столбиках не было, выбивали только номер участка и номер могилы. А по учетным журналам в лазарете можно было узнать, кто и где захоронен.
Примечательно выглядит рассказ директора Оранской сельской библиотеки Татьяны Ковалевой о быте и нраве военнопленных Сталинграда:
«Военнопленных стали перебрасывать сюда после Сталинградской битвы. Первоначально это были немцы, венгры, румыны, итальянцы, испанцы, бельгийцы и даже французы. Старцы из нашего села рассказывали, что многие из прибывших зимой 1943 г. были страшно обморожены, истощены и основательно изъедены ядреной солдатской вошью. Немудрено, что пленных повели в баню. Когда им дали распоряжение раздеваться, пленные неожиданно стали один за другим падать на колени, рыдать и молить о пощаде. Оказывается, они решили, что их собираются вести в газовые камеры!»
По материалам изданий и книжек: «Волгоградский научно-медицинский журнал»; «Вестник Волгоградского государственного медицинского университета»; Дибольд Г., «Выжить в Сталинграде. Мемуары фронтового врача. 1943–1946»; Штейдле Л., «От Волги до Веймара».
