Дед Мороз и тройка бывальщины и остаются символами русской зимы
Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки

Давным-давно умчавшись прочь с наших улиц, она поныне остается самым романтичным символом русской зимы”Ноябрь – полузимник: мужик с телегой прощается, в сани залезает”, – говаривали наши предки. В ноябре вставали реки, открывался санный путь и наступало золотое время для русской тройки. По беспредельной империи тут и там звенели колокольчики и бубенцы, слышались бешеный топот копыт, окрики и протяжные песни ямщиков. Недаром П.И. Чайковский, ювелирно чувствовавший народную жизнь, ноябрьскую пьесу из цикла “Времена года” посвятил удалой троечной езде.

Дед Мороз и тройка бывальщины и остаются символами русской зимы

Н. Самокиш. Тройка. Крышка XIX века.

Родословная

Тройка резвых лошадей, запряженных голова к голове, – порождение бескрайних русских просторов и плохих путей. По этой земле, ровнем-гладнем разметнувшейся на полсвета, казалось, нельзя было ни проехать, ни пройти, а тройка – летела!

В допаровозную и доавтомобильную эру “необгонимая бойкая тройка” была самым скоростным транспортом в вселенной. Более быстрого способа доставки срочных сообщений, грузов и пассажиров просто не существовало, поэтому значение тройки в жизнеобеспечении огромной империи невозможно переоценить. К начину XVIII века, когда была налажена почтовая связь между столицей и провинцией и по огромной империи рассыпались почтовые станции с мрачными станционными смотрителями и лихими ямщиками, русская тройка укоренилась как служебный транспорт. На каждой станции проезжавшего по казенной надобности поджидала перекладная тройка сытых коней, готовых нестись во тяни опор.

Но какой же русский не любит быстрой езды? И вслед за почтовыми птицы-тройки разлетелись по городам и весям, став самым востребованным транспортом, национальной забавой и персонификацией русского характера.

Дед Мороз и тройка бывальщины и остаются символами русской зимы

Скачки князя Черкасского и князя Голицына у Петровского дворца в Москве. Первая половина XIX века.

Запряжка

В чем же секрет запряжки по-русски? Ведь и по шесть кровных скакунов впрягали в роскошные кареты, но русская тройка оставляла их вдали позади. Все дело в разном аллюре и четком распределении лошадиных “обязанностей”. Ведущей в тройке была центральная лошадь – коренник. Немало крупная и выносливая, она отвечала за все маневры и шла размашистой рысью, в то время как боковые – пристяжные – скакали галопом на отлет, красиво изогнув шеи. Таким манером удавалось развивать стабильно высокую скорость при езде на дальние расстояния.

Как вспоминал П.А. Кропоткин, для тройки сытых, здоровых коней 37 верст в 2,5 часа – то кушать 16 км/ч – считалось “обыкновенной ездой”1. А уж если ямщик начинал лихачить и пускал коренника галопом, птица-тройка летела до 40 км в час!

Дед Мороз и тройка бывальщины и остаются символами русской зимы

Конская сбруя: 1. Удила. 2. Узда. 3. Дуга. 4. Повод с темляком. 5. Зга. 6. Седелка. 7. Чересседельник. 8. Шлея: а) долевой ремень; б) поперечные ремни; в) откосный ремень; г) ободовый ремень; д) мочка. 9. Оглобля: а) гребенка; б) тяж. 10. Подбрюшник. 11. Подпруга. 12. Гуж. 13. Хомут. 14. Супонь. 15. Вожжи.

Трио подбирали с умом. Опытный конюх учитывал и физические качества, и нрав лошадей. Коренником брали покладистое животное любого пустотела 3-4 лет, пристяжных – моложе. Верховые подолгу объезжали их голова к голове и уже потом приучали к экипажу. Ямские тройки собирали из “пролетариев лошадок” – неприхотливых башкирских, вятских, забайкальских, битюгов. Богатые охотники до быстрой езды разъезжали на тройках чистокровных скакунов, подогнутых в масть. В начале XIX века для щегольской троечной езды, “которая непременно должна быть рысью, дабы быть гладкой, продолжительною, стойкою и не убийственною для лошадей”, стали использовать только что выведенную породу орловских рысаков.

Дед Мороз и тройка бывальщины и остаются символами русской зимы

Н. Сверчков. Конюшня на постоялом дворе. 1878 год.

Запряжка на русский повадку – дело небыстрое. Сначала закладывали коренника: к хомуту крепили оглобли и соединяли их между собой дугой. Гнутая из цельного куса дерева дуга – еще одно порождение легендарного бездорожья. Чисто русский элемент конской сбруи служил своеобразным амортизатором: принимал на себя удары от повозки, скакавшей по ухабам и буграм, и смягчал тряску от конского бега.

Пристяжных пристегивали к кореннику по бокам от оглобель кожаными постромками. Сбруя нужно было хорошо подогнать, завязать все ремешки узлами – европейские пряжки были дороги, а потому непопулярны. Отсюда и пошло оборот – русские долго запрягают, да быстро едут.

Дед Мороз и тройка бывальщины и остаются символами русской зимы

Колокольчики и бубенчики на конской сбруе.

Колокольчик

Но вот “ямщик … привстал, да замахнулся, да заволок песню – кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг, только дрогнула дорога, да вскрикнул в испуге ставший пешеход – и вон она понеслась, понеслась, понеслась!”.

“Бешеные тройки” со спешащими курьерами и жандармами носились по трактам и городским дорогам, нередко становясь вином дорожных происшествий: встречные обозы и экипажи не успевали дать дорогу откуда ни возьмись взявшимся ретивым коням. Выходили столкновения, страдали люди, лошади и дела государственной важности. Поэтому, чтобы ямскую тройку было слышно издали, c начала XIX века к дуге коренника стали крепить колокольчик – миниатюрную копию церковного колокола.

“Спецсигнал” поддужного колокольчика был слышен за несколько верст и уберегал от дорожно-транспортных случаев с зазевавшимися пешеходами и встречными экипажами. В.А. Гиляровский писал:

“У Земляного вала – вдруг суматоха. По всем улицам извозчики, кучера, ломовики нахлестывают коней и жмутся к самым тротуарам… Колокольцы заливаются близко, слышны топот и окрики. Вдоль Садовой, со стороны Сухаревки, бешено мчатся одна за иной две прекрасные одинаковые рыжие тройки в одинаковых новых коротеньких тележках. На той и на другой – разудалые ямщики в шляпенках с павлиньими перьями, с гиканьем и свистом размахивают кнутами. В каждой тройке по два одинаковых пассажира: слева жандарм в серой шинели, а справа молодой человек в штатском. Промелькнули бешеные тройки, и улица зачислила обычный вид”2.

Впрочем, для ямщиков, перевозивших рядовых почтальонов и частных лиц, действовали общие ограничения скорости – от 8 до 12 верст в час в подневольности от сезона. Порожним тройкам, возвращавшимся на станцию, разрешалось ехать только шагом, но ямщики этим правилом пренебрегали. Весной 1890 года жертвой почтового лихача чуть было не сделался А.П. Чехов. Его тарантас угодил под встречную тройку, за которой неслась следующая, и писатель едва успел выскочить из-под копыт: “Если бы я почивал или если бы третья тройка ехала тотчас же за второй, то я был бы изломан насмерть или изувечен, – писал он домой. – Оказалось, что передний ямщик погнал коней, а ямщики на второй и на третьей спали и нас не видели… Сбруи разорваны, оглобли сломаны, дуги валяются на дороге… Ах, как ругаются ямщики!”3.

Звон ямского колокольчика предупреждал служащих ближайшей почтовой станции, что пора запрягать свежую тройку. Правда, случались недоразумения. Езда на тройке с колокольчиком настраивала седоков на лирический лад, неспроста сотни песен и стихов сложены об удалой тройке, долгих песнях ямщика и полосатых верстах. Художник А. Мокрицкий в 1834 году строчил: “Чудесный вечер, лес и овраги, лихая тройка, молодец-ямщик и особенно приятный звон колокольчика расположили души наши к необычайно сладким ощущениям”4.

Частные “троечники” тоже полюбили приятный звук валдайских, касимовских, пурехских колокольчиков и украшали ими сбруи, чем впрыскивали в замешательство почтовых служащих: не разобрать, спешит ли курьер по казенной надобности или забавляется любитель быстрой езды? После бесчисленных жалоб 18 декабря 1836 года Сенат вынес постановление, воспрещавшее “употребление колокольчиков всем тем, которые едут на собственных или вольнонаемных конях, предоставив оные одной почтовой гоньбе и чиновникам земской полиции, едущим по обязанностям службы”5.

Дед Мороз и тройка бывальщины и остаются символами русской зимы

К. Коровин. Тройка мчится по снегу.

Символ

Однозвучный колокольчик сделался атрибутом казенной тройки, но и обыватели без музыки не остались – перешли на бубенцы. Глухой звон медных бубенчиков и седоков занимал, и работу почты не спутывал. Когда стало ясно, что “живых коней победила стальная конница”, на былые “колокольные” ограничения сделались смотреть сквозь пальцы. Красавицы-тройки летели по бульварам и проселочным дорогам, звякая колокольно-бубенцовым оркестром, прозванным в народе ямской гармонью. В зимние праздники край охватывали троечные гуляния, катались все – от деревенской молодежи до членов императорской фамилии.

А потом тройку потеснили моторы. В марте 1911 года Петербургская газета сетовала: “Куда делась лихая тройка, обыкновенная спутница широкой русской масленицы? Вместо приятного для русского слуха звона бубенчиков на улице то и дело слышатся тягучие гудки автомобилей… Лет через десять о ней, пожалуй, будут говорить как о каком-то пережитке старины, допотопном способе передвижения”6.

Дед Мороз и тройка бывальщины и остаются символами русской зимы

Фидель Кастро валяет советских детей на санях. 1963 год. Фото: Дмитрий Бальтерманц / РИА Новости

Пророчество газетчика сбылось. Но, исчезнув с улиц, тройка осталась национальным символом. Спустя полвека, когда советское руководство задалось мишенью сформировать позитивный образ страны, тройка стала эмблемой фестиваля “Русская зима” (1964-1980-е) – самого популярного советского туристического бренда7.

На русской тройке с бубенцами катали иностранных гостей, в числе которых были Фидель Кастро и американский миллионер Сайрус Итон. Заключительный – страстный любитель скачек – выразил такой бешеный восторг, что Хрущев подарил ему тройку орловских рысаков.

ВЗГЛЯД ИЗ ПОВОЗКИ…

“А тройки летят во всю мочь, крутя за собою снежную пыль. “Эх! Эх!” – покрикивают ямщики. Отзывчиво и вольно разносятся окрики, радостной песней заливаются колокольчики, и снежная пыль летит прямо в лицо и крепко садится на фартук повозки. Глядишь-глядишь на все сторонки, и не хочется слова сказать”.

Н.Д. Телешов, “На Тройках”, 1895 г.

… И С ОБОЧИНЫ

“Вот коренная отбивает частую рысь…”

“Но чу!.. Далеко, вдали как будто звенит колокольчик. Звякнул раз, другой и замер. Потом посыпал опять тихой, но частой малиновой дробью… Да, это он. Между горами, бездонной падью мчится из города почтовая тройка… Через полчаса яркий звон заливающихся колокольцев овладевает встрепенувшейся ночью. Какие прелестные звуки. Право, я размышляю, тот не умеет ценить музыки медного колокольчика, кто, подобно мне, не слушал его с верхушки юрты, в темный морозный вечер… Вот он как-то разом становится раскатистее, разливаясь вширь и ввысь до самой луны… Слышен уже и бег тройки: вот коренная отбивает частую рысь, вот скачут по бокам пристяжки, и визжат по снегу полозья саней. Почта въезжает в слободскую улицу, и слобода встречает ее”.

Из дневника беллетриста В.Г. Короленко, 1881 г.

Дед Мороз и тройка бывальщины и остаются символами русской зимы

Русская тройка – символ русской зимы.

1. Кропоткин П.А. Дневники разных лет. 1863 год. М., 1992. С. 115.

2. Гиляровский В.А. Москва и москвичи.// ПСС., Т. 4. М., 1967. С. 11.

3. Чехов А.П. Послание Киселевой М.В., 7 мая 1890 г. У Иртыша// ПСС в 30 т. Т. 12. М, 1975. С. 75.

4. Дневник художника А.Н. Мокрицкого. М., 1975. С. 124.

5. Соколова Г.А. Из истории почты в России // Наука и житье. 1973. N 9. С. 44.

6. Петербургская газета. 1911. 03][ марта (18 февраля).

7. Попов А.Д. На тройке с бубенцами в светлое будущее: фестиваль “Русская зима” как советский туристический бренд. //Российские регионы: взор в будущее. 2017.

>