Это Спарта! Доля I
Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки

Край, о которой будет рассказано в статье, называлась Лакедемон, и её воинов всегда можно было узнать по греческой букве λ (лямбда) на щитах.

Это Спарта! Доля I

Но вдогонку за римлянами все мы теперь называем это государство Спартой.

Если верить Гомеру, история Спарты уходит в далекую древность, и даже Троянская брань началась из-за похищения спартанской царицы Елены царевичем Парисом. Но события, которые могли стать основой «Илиады», «Небольшой Илиады», «Киприй», поэм Стесихора и некоторых других произведений, большинством современных историков датируются XIII-XII в.в. до н.э. А популярная всем Спарта была основана не ранее IX-VIII в.в. до н.э. Таким образом, сюжет о похищении Елены Прекрасной, видимо, является отголоском доспартанских преданий народов крито-микенской цивилизации.

На момент появления на территории Эллады дорийских завоевателей, на этих землях жили ахейцы. Предками спартанцев считают людей трёх дорийских племён – диманов, памфилов, гиллеев. Предполагают, что они бывальщины наиболее воинственными среди дорийцев, и потому продвинулись дальше всех. Но, возможно, это была последняя «волна» дорийского расселения и все иные области уже были захвачены другими племенами. Побежденные ахейцы, по большей части, были превращены в государственных крепостных – илотов (вероятно, от корня hel – пленить). Те из них, что сумели отступить в горы, сквозь некоторое время также были покорены, но получили более высокий статус периеков («живущие вокруг»). В отличие от илотов, периеки бывальщины свободными людьми, но их права были ограничены, они не могли принимать участия в народных собраниях и в управлении страной. Предполагают, что численность собственно спартанцев никогда не превышала 20–30 тысяч человек, из каких от 3 до 5 тысяч были мужчинами. Все дееспособные мужчины входили в состав войска, военное воспитание начиналось с 7 лет и продолжалось до 20. Периеков было от 40–60 тысяч человек, илотов – возле 200 тысяч. Ничего сверхъестественного для Древней Греции в этих цифрах нет. Во всех государствах Эллады количество рабов на распорядок превышало количество свободных граждан. Афиней в “Пире мудрецов” сообщает, что, согласно переписи Деметрия из Фалер в “демократических” Афинах было 20 тысяч граждан, 10 тысяч мете­ков (неполноправные обитатели Аттики – переселенцы или освобождённые рабы) и 400 тысяч рабов – это вполне согласуется с расчетами многих историков. В Коринфе, по тому же ключу, рабов было 460 тысяч.

Территория спартанского государства представляла собой плодородную долину реки Эврот между горными хребтами Парнон и Тайгет. Но был у Лаконики и существенный недостача – неудобное для мореплавания побережье, возможно, поэтому спартиаты, в отличие от жителей многих других греческих государств, не стали мастерскими мореплавателями и не основали колоний на побережье Средиземного и Черного морей.

Это Спарта! Доля I

Карта Эллады

Археологические находки дают основания предполагать, что в архаическую эпоху народонаселение Спартанской области было более разнообразным, чем в других государствах Эллады. Среди жителей Лаконики в те времена встречались люд трех типов: «плосколицые» с широкими скулами, с лицами ассирийского типа и (в меньшей степени) – с лицами семитического образа. На первых изображениях воинов и героев чаще всего можно увидеть «ассирийцев» и «плосколицых». В классическом периоде истории Греции спартанцы изображаются уже как люд с умеренно-плоским типом лица и с умеренно выступающим носом.

Название «Спарта» чаще всего связывают с древнегреческим словом, означающим «род человечий», либо близким к нему – «сыны земли». Что неудивительно: многие народы называют «людьми» именно своих единоплеменников. Например, самоназвание германцев (алеманы) означает «все люди». Эстонцы ранее именовали себя «народом земли». Этнонимы «мадьяр» и «манси» ведут генезис от одного слова, означающего «люди». А самоназвание чукчей (луораветлан) и вовсе означает «настоящие люди». В Норвегии есть древняя присловье, которая в буквальном переводе на русский язык звучит следующим образом: «Люблю людей и иностранцев». То есть, иноземцам в праве именоваться людьми вежливо отказано.

Следует сказать, что помимо спартанцев в Элладе жили еще и спарты, и греки никогда их не путали. Спарты – значит, «невнимательные»: происхождение слова связано с легендой о похищении Зевсом дочери финикийского царя Агенора – Европы, после которого Кадм (имя означает «древний» или «восточный») и его братья бывальщины отправлены отцом на поиски, но «рассеялись» по свету, так и не найдя ее. Если верить легенде, Кадм основал Фивы, но затем, по одной версии, он и его супруга были изгнаны в Иллирию, по другой – превращены богами сначала в змеев, а потом в горы Иллирии. Дочь Кадма Ино загубила Гера за то, что она вскормила Диониса, сын Актеон погиб после убийства священной лани Артемиды. Из рода спартов происходил знаменитый полководец фиванцев Эпаминонд.

Не все ведают, что первоначально не Афины, а Спарта была общепризнанным культурным центром Эллады – и длился этот период несколько сотен лет. Но затем в Спарте вдруг прекращается стройка каменных дворцов и храмов, упрощается керамика, хиреет торговля. И главным делом граждан Спарты становится война. Историки находят, что причиной этой метаморфозы стало противостояние Спарты с Мессенией – государством, площадь которого тогда была больше, чем у Лакедемона, и какое значительно превосходило его по численности населения. Предполагают, что в этой стране нашли прибежище наиболее непримиримо настроенные представители престарелой ахейской знати, которые не смирились с поражением и мечтали о реванше. После двух тяжелейших войн с Мессенией (743-724 г.г. до н.э. и 685-668 г.г. до н.э.) и сформировалась «классическая» Спарта. Страна превратилось в военный лагерь, элита практически отказалась от привилегий, а все способные носить оружие граждане стали воинами. Вторая Мессенская брань была особенно страшной, на стороне Мессении выступили Аркадия и Аргос, в какой-то момент Спарта оказалась на грани военной крушения. Моральный дух её граждан был подорван, мужчины стали уклоняться от войны – таковых сразу же обращали в рабство. Именно тогда показался спартанский обычай криптий – ночной охоты юношей на илотов. Разумеется, добропорядочным илотам, на труде которых зиждилось благосостояние Спарты, страшиться было нечего. Напомним, что илоты в Спарте принадлежали государству, но при этом были закреплены за теми гражданами, чей надел они возделывали. Вряд ли кого-то из спартиатов обрадовало бы известие, что его крепостные были убиты ночью ворвавшимися в их дом подростками, и у него теперь показались проблемы со взносами на сисситии (со всеми вытекающими из этого последствиями, но об этом позже). Да и в чем состоит доблесть таких ночных нападений на почивающих людей? Все было не так. Отряды спартанских юношей в то время выходили на ночные “дежурства” и ловили на дорогах тех илотов, кто намеревался нестись в Мессению либо хотел присоединиться к повстанцам. Позже этот обычай превратился в военную игру. В мирное время на ночных путях илоты встречались нечасто. Но если они, всё же, попадались – априори считались виновными: спартанцы полагали, что ночью крепостным следует не шляться по путям, а спать в своих постелях. И, если илот ночью покинул дом, значит, замыслил измену либо какое-то преступление.

Во II Мессенской брани победу спартанцам принес новый боевой строй – знаменитая фаланга, которая многие столетия господствовала на полях сражений, буквально сметая противников на своём линии.

Это Спарта! Доля I

Скоро враги догадались выставлять впереди своего строя легковооруженных пельтастов, которые обстреливали медленно идущую фалангу куцыми копьями: щит с вонзившимся в него тяжелым дротиком приходилось бросать, и часть воинов оказывалась уязвимой. Спартанцам пришлось задуматься о защите фаланги: пельтастов сделались разгонять молодые легковооруженные воины, часто набираемые из горцев-периеков.

Это Спарта! Доля I

Фаланга с боевым охранением

После формального окончания II Мессенской брани, некоторое время продолжалась война партизанская: повстанцы, укрепившиеся на пограничной с Аркадией горе Ира, сложили оружие только сквозь 11 лет – по договору с Лакедемоном, они ушли в Аркадию. Оставшиеся на своей земле мессенцы были превращены в илотов: если веровать Павсанию, по условиям мирного договора они должны были отдавать Лакедемону половину урожая.

Итак, Спарта получила возможность употреблять ресурсами покоренной Мессении. Но было и другое очень важное последствие этой победы: в Спарте появился культ героев и ритуал почитания бойцов. В дальнейшем от культа героев Спарта перешла к культу воинской службы, в котором добросовестное выполнение долга и беспрекословное подчинение распоряжениям командира ценились выше личных подвигов. Известный спартанский поэт Тиртей (участник II Мессенской войны) писал, что долг бойца — стоять плечом к плечу со своими товарищами и не пытаться выказать личный героизм в ущерб боевому порядку. В общем, не обращай внимания на то, что творится слева или справа от тебя, содержи строй, не отступай и не лезь вперед без приказа.

Знаменитую диархию Спарты – правление двух царей (архагетов), традиционно вязали с культом близнецов-диоскуров. По наиболее известной и популярной версии, первыми царями стали близнецы Прокл и Эврисфен – сыновья Аристодема, потомка Геракла, помершего во время похода в Пелопоннес. Они, якобы и стали родоначальниками родов Еврипонтидов и Агидов (Агиадов). Однако цари-соправители не были родственниками, немало того, они вели происхождение из враждебных кланов, в результате чего даже появился уникальный ритуал ежемесячной взаимной присяги царей и эфоров. Еврипонтиды, как правило, симпатизировали Персии, Агиады же возглавляли антиперсидскую «партию». Царские династии не заключали между собой супружеских союзов, жили в разных районах Спарты, у каждой из них были свои святилища и свои места погребений. И один из царей вел генезис от ахейцев!

Часть власти ахейцам и их царям Агиадам вернул Ликург, который смог убедить спартанцев, что божества двух племен примирятся, если будет поделена царская власть. По его настоянию дорийцы имели права устраивать праздники в честь завоевания Лаконики не чаще одного раза в 8 лет. Ахейское генезис Агиадов многократно подтверждается в разных источниках и сомнений не вызывает. Царь Клеомен I в 510 г. до н.э. сказал жрице Афины, какая не хотела впустить его в храм на том основании, что в него было запрещено входить мужчинам-дорийцам:

“Женщина! Я – не дориец, а ахеец!”

Уже упоминавшийся стихотворец Тиртей говорил о полноправных спартанцах, как о поклонявшихся Аполлону пришельцах, пришедших в ставший им родным город гераклидов:

«Зевс Гераклидам вручил город, нам ныне родимый.
С ними, оставив вдали Эриней, обдуваемый ветром,
Мы на широкий простор в землю Пелопа пришли.
Так нам из пышного храма изрек Аполлон-дальновержец,
Златоволосый наш бог, с луком серебряным царь».

Богом-покровителем ахейцев был Геракл, дорийцы вяще всех богов чтили Аполлона (в переводе на русский язык это имя означает «Губитель»), потомки микенцев поклонялись Артемиде Ортии (буквальнее – богине Ортии, позднее отождествленной с Артемидой).

Это Спарта! Доля I

Мемориальная доска из храма Артемиды Ортии в Спарте

Законы Спарты (Священный соглашение – Ретра) были освящены именем Аполлона Дельфийского, а древние обычаи (ретма) были записаны на ахейском наречии.

Для уже упоминавшегося Клеомена Аполлон был посторонним богом, поэтому, однажды он позволил себе сфальсифицировать дельфийский оракул (чтобы опорочить своего соперника – Демарата, царя из рода Еврипонтидов). Для дорийцев это было ужасным преступлением, в результате Клеомен вынужден был бежать в Аркадию, где нашел поддержку, а также начал готовить восстание илотов в Мессении. Напуганные эфоры уговорили его вернуться в Спарту, где он и нашел свою смерть – по официальной версии, совершил самоубийство. А вот к ахейскому культу Геры Клеомен относился с вящим почтением: когда аргосские жрецы стали мешать ему совершить жертвоприношение в храме богини (а спартанский царь исполнял также и жреческие функции), он приказал своим подчиненным отогнать их от алтаря и выпороть.

Знаменитый царь Леонид, поднявшийся у Фермопил на пути персов, был Агиадом, то есть – ахейцем. Он привел с собой лишь 300 спартиатов (вероятно, это был его личный отряд телохранителей-гиппеев, надеявшийся каждому царю — вопреки названию, эти воины сражались пешими) и несколько сотен периеков (в распоряжении Леонида были также армии греческих союзников, но подробнее об этом будет рассказано во второй части). А дорийцы Спарты в поход не пошли: в это время они помечали священный праздник Аполлона Карнейского и не могли прервать его.

Это Спарта! Доля I

Памятник царю Леониду в современной Спарте, фото

Герусия (Рекомендация старейшин, состоявший из 30 человек – 2 царя и 28 геронтов – спартиаты, достигшие возраста 60 лет, избиравшиеся пожизненно) контролировалась дорийцами. Общенародное собрание Спарты (Апелла, в нем имели право участвовать спартиаты 30 лет и старше) не играло большой роли в жизни страны: оно всего лишь утверждало или отвергало предложения, подготовленные Герусией, причем большинство определялось “на глазок” – кто громче прикрикнет, того и правда. Истинная власть в Спарте классического периода принадлежала пяти ежегодно избираемым эфорам, которые имели право незамедлительного наказания любого гражданина, преступившего обычаи Спарты, но сами были никому неподсудны. Эфоры имели право корабля над царями, контролировали распределение военной добычи, сбор налогов и проведение военного набора. Также они могли высылать из Спарты показавшихся им подозрительными иноземцев и осуществляли надзор за илотами и периэками. Эфоры не пожалели даже заподозренного ими в попытке стать тираном героя битвы при Платеях – Павсания. Регент сына знаменитого Леонида, попытавшийся укрыться от них у алтаря Афины Меднодомной, был замурован в святилище и умер от голода. Эфоры постоянно подозревали (и порой небезосновательно) царей-ахейцев в заигрывании с илотами и периеками и опасались государственного переворота. Царя из рода Агидов во пора похода обязательно сопровождали два эфора. А вот для царей-Еврипонтидов порой делались исключения, их мог сопровождать только один эфор. Контроль эфоров и герусии над всеми делами в Спарте исподволь стал поистине тотальным: царям оставили только функции жрецов и военачальников, но при этом они были лишены права самостоятельно объявлять брань и заключать мир, и даже маршрут предстоящего похода заверялся Советом старейшин. Цари, которые, вроде бы, почитались людьми, ближней других стоящими к богам, все время подозревались в изменах и даже взятках, будто бы получаемых от врагов Спарты, и суд над царем был обыкновенным делом. В конце концов, царей практически лишили и жреческих функций: чтобы добиться большей объективности, служителей поклонения стали приглашать из других государств Эллады. Решения по жизненно важным вопросам по-прежнему принимались только после получения дельфийского оракула.

Это Спарта! Доля I

Пифия

Это Спарта! Доля I

Дельфы, нынешняя фотография

Абсолютное большинство наших современников уверены, что Спарта была тоталитарным государством, общественное устройство которого порой именуют «военным коммунизмом». Спартиатов многие считают непобедимыми «железными» воинами, коим не было равных, но при этом – тупыми и узкими людьми, которые разговаривали односложными фразами и все время проводили в военных упражнениях. В общем, если отбросить романтический нимб, получится что-то вроде люберецких гопников конца 80-х – начало 90-х годов ХХ века. Но нам ли, россиянам, разгуливающим по улицам с медведем в обнимку, бутылкой водки в кармане и балалайкой наперевес изумляться черному пиару и верить грекам враждебных Спарте полисов? Мы же, в конце концов, не скандально знаменитый британец Борис Джонсон (бывший мэр Лондона и бывший министр иноземных дел), который совсем недавно, внезапно прочитав на старости лет Фукидида (вот уж, поистине, «не в коня корм») сравнил древнюю Спарту с нынешней Россией, а Великобританию и США, разумеется, с Афинами. Жаль, что ещё Геродота не почитал. Особенно ему, вероятно, понравился бы рассказ о том, как прогрессивные афиняне скинули послов Дария со скалы — и, как и подобает истинным светочам свободы и демократии, гордо отказались приносить извинения за это преступление. Не то, что неумные тоталитарные спартанцы, которые, утопив персидских послов в колодце (“земли и воды” предложили в нем поискать), посчитали справедливым послать к Дарию двух высокородных добровольцев – чтобы царь имел возможность поступить с ними так же. И не то, что персидский варвар Дарий, какой, видите ли, не захотел явившихся к нему спартиатов ни топить, ни вешать, ни четвертовать — дикий и невежественный азиат, по-другому и не назовешь.

Впрочем, афиняне, фиванцы, коринфяне и прочие древние эллины, безусловно, выделяются от борисов джонсонов, так как, по мнению тех же спартанцев, все же умели быть справедливыми – один раз в четыре года, но умели. В наше время и эта одноразовая честность возбуждает большое удивление, т.к. сейчас уже и на Олимпийских играх честными быть получается не очень и не со всеми.

Лучше Бориса Джонсона бывальщины и первые политики США – как минимум, более образованные и более интеллектуальные. Томас Джефферсон, например, тоже прочитал Фукидида (и не лишь), и говорил потом, что из его “Истории” узнал больше, чем из местных газет. Но выводы из его трудов сделал противоположные умозаключениям Джонсона. В Афинах он увидал произвол всесильных олигархов и развращенную их подачками толпу, радостно топчущую истинных героев и патриотов, в Спарте – первое в вселенной конституционное государство и истинное равноправие ее граждан.

Это Спарта! Доля I

Томас Джефферсон, один из авторов Декларации о независимости США, третий по счету президент США

“Отцы-основатели” американского страны об афинской демократии вообще говорили, как об ужасном примере того, чего следует избегать в возглавляемой ими новой стране. Но, по иронии судьбины, вопреки их намерениям, именно такое государство, в итоге, и получилось из США.

Но раз претендующие называться серьезными политики сравнивают нас сейчас с древней Спартой, подавайте попробуем разобраться с ее государственным устройством, традициями и обычаями. И попытаемся понять, нужно ли считать обидным это сравнение.

Торговля, ремесленничество, землепашество и прочий грубый физический труд, действительно, считались в Спарте занятиями, недостойными свободного человека. Гражданин Спарты должен был посвящать свое пора более возвышенным вещам: гимнастике, поэзии, музыке и пению (Спарту даже называли «городом прекрасных хоров»). Итог: культовые для всей Эллады «Илиаду» и «Одиссею» создал… Нет, не Гомер, а Ликург: именно он, ознакомившись в Ионии с разрозненными песнями, сваливаемыми Гомеру, предположил, что те являются частями двух поэм, и расположил их в «нужном», ставшем каноническом, порядке. Это свидетельство Плутарха, разумеется, не может считаться истиной в последней инстанции. Но, вне всяких сомнений, он взял этот рассказ из каких-то, не дошедших до нашего поре, источников, которым вполне доверял. И никому из его современников эта версия не показалась «дикой», абсолютно невозможной, недопустимой и неприемлемой. В художественном вкусе Ликурга и его способности выступить в роли литературного редактора величайшего стихотворца Эллады никто не усомнился. Давайте продолжим рассказ о Ликурге. Его имя означает “Волчья отвага”, и это самый настоящий кенинг: серый – священное животное Аполлона, более того, Аполлон мог превращаться в волка (а также в дельфина, ястреба, мышь, ящерицу и льва). То кушать, имя Ликурга может означать “Отвага Аполлона”. Ликург был из дорийского рода Еврипонтидов и мог стать царем после смерти старшего брата, но отказался от воли в пользу его еще не рожденного ребенка. Что не помешало недругам обвинить его в попытке узурпации власти. И Ликург, подобно многим другим, мучащимся избыточной пассионарностью эллинам, отправился в путешествие, посетив Крит, некоторые полисы Греции и даже Египет. В ходе этой поездки, у него возникли думы о реформах, необходимых его Родине. Реформы эти были настолько радикальными, что Ликург счел необходимым сначала проконсультироваться у одной из дельфийских пифий.

Это Спарта! Доля I

Эжен Делакруа, Ликург консультируется с пифией

Прорицательница заверила его, что задуманное им принесет Спарте пользу – и теперь Ликурга было уже не остановить: он вернулся домой и известил всех о своем жажде сделать Спарту великой. Услышавший о необходимости реформ и преобразований царь, тот самый племянник Ликурга, вполне логично предположил, что его сейчас будут немножечко убивать – чтобы не стоял на линии прогресса и не заслонял народу светлое будущее. И потому сразу же побежал прятаться в ближайшем храме. С огромным трудом его из этого святилища вытащили и заставили выслушать новоявленного Мессию. Узнав, что дядя согласен оставить его на троне в качестве марионетки, царь облегченно вздохнул и в дальнейшие выговоры уже не вслушивался. Ликург учредил Совет старейшин и Коллегию эфоров, землю поделил поровну между всеми спартиатами (вышло 9 000 наделов, обрабатывать которые должны были закрепленные на них илоты), запретил в Лакедемоне свободное обращение золота и серебра, а также – объекты роскоши, практически ликвидировав тем самым на долгие годы взяточничество и коррупцию. Питаться теперь спартиаты должны были необыкновенно на совместных трапезах (сисситиях) – в закрепленных за каждым из граждан общественных столовых на 15 человек, являться в которые вытекало очень голодными: за плохой аппетит эфоры могли и гражданства лишить. Гражданства лишался также и тот из спартиатов, кто не мог вовремя привнести взнос на сисситию. Пища на этих совместных трапезах была обильной, здоровой, сытной и грубой: пшеница, ячмень, оливковое масло, мясо, рыба, разведённое на 2/3 вино. И, разумеется, знаменитая «черная похлёбка». В её состав входили вода, уксус, оливковое масло (не всегда), свиные ноги, свиная кровь, чечевица, соль – по бесчисленным свидетельствам современников, иностранцы не могли съесть даже и ложки. Плутарх утверждает, что один из персидских царей, отведав этой похлёбки, заявил: «Сейчас я понимаю, почему спартанцы так храбро идут на смерть – им милее гибель, чем такая еда».

А спартанский полководец Павсаний, попробовав после победы при Платеях еду, приготовленную персидскими поварами, сказал:

“Смотрите, как живут эти люди! И подивитесь их глупости: имея все блага мира, они пришли из Азии, чтобы отнять у нас столь плачевные крохи…”.

Если верить Дж. Свифту, не понравилась чёрная похлёбка и Гулливеру. В третьей части книги («Путешествие в Лапуту, Бальнибарби, Лаггнегг, Глаббдобдриб и Японию) говорится, в том числе, и о вызове духов популярных людей. Гулливер рассказывает:

“Один илот Агесилая сварил нам спартанскую похлебку, но, отведав её, я не мог проглотить второй ложки”.

Спартиаты уравнивались даже после кончины: большинство из них, даже цари, хоронились в безымянных могилах. Именного надгробия удостаивались лишь воины, павшие в бою, и женщины, помершие при родах.

Теперь поговорим о положении несчастных, многократно оплаканных разными авторами, илотов и периеков. И при ближайшем рассмотрении очутится, что периеки Лакедемона жили очень даже неплохо. Да, они не могли участвовать в народных собраниях, избираться в Герусию и коллегию эфоров, и не могли быть гоплитами – лишь воинами вспомогательных частей. Вряд ли эти ограничения их очень сильно задевали. В остальном же они жили не хуже, а часто даже лучше полноправных граждан Спарты: кушать чёрную похлёбку в общественных “столовых” их никто не заставлял, детей из семей в “интернаты” не забирали, быть героями не требовали. Дела торговлей и различными ремеслами давали стабильный и очень приличный доход, так что в поздний период истории Спарты они оказались богатом многих спартиатов. У периеков, кстати, были собственные рабы — не государственные (илоты), как у спартиатов, а личные, покупные. Что также сообщает о достаточно высоком благосостоянии периеков. Земледельцы-илоты тоже особо не бедствовали, так как, в отличие от тех же “демократических” Афин, в Спарте драть с невольников три шкуры не было никакого смысла. Золото и серебро были запрещены (наказанием за их хранение была смертная казнь), накапливать бруски порченого железа (вес каждого – 625 г.) никому и в голову не приходило, и даже нормально поесть в своем доме было невозможно – плохой аппетит на совместных трапезах, как мы помним, был наказуем. Поэтому спартиаты с закреплённых за ними илотов многого не требовали. В итоге, когда царь Клеомен III предложил илотам получить личную свободу, заплатив пять мин (более 2 кг серебра), выкуп смогли привнести шесть тысяч человек. В “демократических” Афинах нагрузка на податные сословия была многократно большей, чем в Спарте. “Любовь” афинских невольников к своим “демократическим” хозяевам была так велика, что, когда спартанцы в ходе Пелопонесской войны заняли Декелею (район, нордовее Афин), около 20 000 этих “илотов” перешли на сторону Спарты. Но даже и жесточайшая эксплуатация местных “илотов” и “периеков” требования привыкших к роскоши аристократов и развращенного охлоса не обеспечивала, приходилось фактически грабить союзные полисы, которые очень скоро понимали, как дорого обходится им афинская демократия. С союзных государств Афины собирали средства на “общее дело”, практически вечно оказывавшееся выгодным именно Аттике и только Аттике. В 454 г до н.э. общая казна была перенесена из Делоса в Афины и расходовалась на украшение этого города новоиспеченными зданиями и храмами. За счет союзной казны были построены и Длинные стены, соединившие Афины с портом Пирей. В 454 г. до н.э. сумма взносов союзных полисов составляла 460 талантов, а в 425 — уже 1460. Для насилия союзников к лояльности афиняне создавали на их землях колонии – как в землях варваров. В городах особо ненадежных размещались афинские гарнизоны. Попытки выхода из Делосского альянса заканчивались “цветными революциями”, либо прямым военным вмешательством афинян (например, в Наксосе в 469, на Фасосе в 465, на Эвбее в 446, на Самосе в 440–439 гг. до н.э.) Вдобавок, ещё и юрисдикцию афинского корабля (“самого справедливого” в Элладе, разумеется) они распространили на территорию всех своих “союзников” (которых, скорее, все же следует называть данниками). Образцово так же обходится с союзниками сейчас и самое “демократическое” государство современного “цивилизованного мира” – США. И столько же стоит дружба с Вашингтоном, стоящем на страже “независимости и демократии”. Только победа “тоталитарной” Спарты в Пелопонесской войне избавила 208 больших и маленьких греческих городов от унизительной подневольности от Афин.

Дети в Спарте объявлялись общественным достоянием. О воспитании мальчиков Спарты рассказано множество глупых небылиц, какие, увы, до сих пор печатаются даже в школьных учебниках. При внимательном рассмотрении, эти байки не выдерживают критики и рассыпаются буквально на глазах. На самом деле, учеба в спартанских школах была так престижна, что в них воспитывалось множество детей знатных иностранцев, но не всех – только имеющих какие-то заслуги перед Спартой.

Это Спарта! Доля I

Эдгар Дега, «Спартанские девицы вызывают на состязание юношей»

Система воспитания мальчиков называлась “агогэ” (в буквальном переводе с греческого – “увод”). По достижении года 7 лет мальчики забирались из семей и передавались наставникам – опытным и авторитетным спартиатам. Жили и воспитывались они в некоем подобии интернатов (агелах) до 20 лет. Изумления это не должно вызывать, потому что во многих государствах дети элиты воспитывались примерно так же – в закрытых школах и по особым программам. Наиболее ослепительный пример – Великобритания. Условия в частных школах для детей банкиров и лордов там до сих пор более чем суровые, об отоплении в зимний период даже и не слышали, зато вплоть до 1917 года с родителей каждогодне взимались деньги на розги. Прямой запрет на использование телесных наказаний в государственных школах в Британии был введен лишь в 1986 г., в частных – в 2003 г.

Это Спарта! Доля I

Кара розгами в английской школе, гравюра

Кроме того, в британских частных школах считается нормальным то, что в российской армии именуется “дедовщиной”: безусловное подчинение учеников младших классов старшим однокашникам – в Британии считают, что это закаляет характер джентльмена и господина, обучает повиноваться и повелевать. Нынешний наследник престола принц Чарльз признался как-то, что в шотландской школе Гордонстаун его били пуще остальных – просто в очередь выстраивались: потому что, каждый понимал, насколько приятно будет потом рассказывать за обеденным столом о том, как он нынешнему королю морду набил. (Стоимость обучения в школе Гордонстаун: за детей 8-13 лет – от 7 143 фунтов стерлингов за триместр; за подростков 14-16 лет – от 10 550 до 11 720 фунтов за триместр).

Это Спарта! Доля I

Школа Гордонстаун

Самой популярной и престижной частной школой Великобритании является Итонский колледж. Герцог Веллингтон даже сказал, как-то что “битва при Ватерлоо была выиграна на спортивных площадках Итона”.

Это Спарта! Доля I

Колледж Итон

Недостачей британской системы воспитания в частных школах является довольно распространенная в них педерастия. Про тот же Итон сами британцы говорят, что он “стоит на трех B: beating, bulling, buggery” – телесные кары, дедовщина и содомия. Впрочем, в нынешней западной системе ценностей эта “опция” является скорее достоинством, чем недостатком.

Небольшая справка: Итон – самая престижная частная школа Англии, в какую дети принимаются с 13 лет. Регистрационный взнос – 390 фунтов стерлингов, стоимость обучения в одном триместре – 13 556 фунтов, кроме того, оплачивается медицинская страховка – 150 фунтов, и взимается депозит для оплаты льющихся расходов. При этом очень желательно, чтобы отец ребенка был выпускником Итона. Выпускниками Итона являются 19 премьер-министров Великобритании, а также принцы Уильям и Гарри.

Уместно, знаменитая школа Хоггвартс из романов о Гарри Поттера, является идеализированным, “причесанным” и политкорректным примером частной английской школы.

В индуистской странах Индии сыновья раджей и знати воспитывались далеко от дома – в ашрамах. Церемония посвящения в ученики рассматривалась, как второе рождение, подчинение наставнику-брахману было безотносительным и беспрекословным (такой ашрам был достоверно показан в сериале “Махабхарата” на канале “Культура”).

В континентальной Европе девочек аристократических семейств на несколько лет отправляли на воспитание в монастырь, мальчиков отдавали в оруженосцы, работали они подчас наравне со слугами, и никто с ними не церемонился. Домашнее воспитание вплоть до заключительного времени всегда считалось уделом “черни”.

Таким образом, как мы видим сейчас, и еще убедимся в дальнейшем, ничего особенно ужасного и сходящего за рамки в Спарте с мальчиками не делали: строгое мужское воспитание, не более.

Теперь рассмотрим ставший хрестоматийным, лживый рассказ о том, что немощных или некрасивых детей сбрасывали со скалы. Между тем, в Лакедемоне имелось особое сословие – «гипомейоны», в которое первоначально входили физиологически неполноценные дети граждан Спарты. Они не имели права участия в делах государства, но свободно владели полагавшейся им по закону собственностью, занимались домовитыми делами. Спартанский царь Агесилай хромал с детства, это не помешало ему не только выжить, но и стать одним из самых выдающихся полководцев Древности.

Кстати, археологами найдено ущелье, в которое спартанцы, якобы, бросали неполноценных детей. И в нем, действительно, обнаружены останки людей, датирующиеся VI–V вв. до н. э. – но не детей, а 46 взрослых мужей в возрасте от 18 до 35 лет. Вероятно, данный ритуал проводился в Спарте только в отношении государственных преступников или предателей. И это была необыкновенная мера наказания. За менее серьезные проступки иностранцев обычно изгоняли из страны, спартиатов – лишали прав гражданства. За ничтожные и не представляющие большой общественной опасности проступки назначалось “наказание позором”: провинившийся ходил вокруг алтаря и пел специально сочиненную, позорящую его песню.

Иной пример “черного пиара” – рассказ о “профилактических” еженедельных порках, которым якобы подвергали всех мальчиков. На самом деле, в Спарте среди мальчишек раз в год у храма Артемиды Ортии проводилось состязание, которое называлось “диамастигосис”. Побеждал тот, кто, молча выдерживал большее количество ударов бича.

Ещё одинешенек исторический миф: байки о том, что спартанских мальчиков заставляли добывать себе пропитание воровством – якобы, для приобретения военных навыков. Весьма интересно: какие именно полезные спартиатам воинские навыки можно было таким образом приобрести? Главной силою спартанского войска всегда были тяжеловооруженные воины – гоплиты (от слов гоплон – большой щит).

Это Спарта! Доля I

Спартанские гоплиты

Детей граждан Спарты стряпали не к тайным вылазкам в лагерь врага в стиле японских ниндзя, а к открытому сражению в составе фаланги. В Спарте наставники даже не обучали мальчиков приемам борьбы – “чтобы они гордились не искусством, а доблестью”. На вопрос, видел ли он где-нибудь хороших людей, Диоген отозвался: “Хороших людей – нигде, хороших детей – в Спарте”. В Спарте, по мнению иностранцев, было “выгодно только стареть”. В Спарте виновным в бесчестье нищего, просящего подаяние, считали того, кто первым подал ему и сделал его бездельником. В Спарте женщины обладали правами и независимостью, невиданными и неслыханными в античном Мире. В Спарте осуждалась проституция и Афродиту презрительно называли Перибасо (“гулящая”) и Трималитис (“пронзенная насквозь”). О Спарте Плутарх повествует притчу:

“Часто вспоминают, например, ответ спартанца Герада, жившего в очень давние времена, одному чужеземцу. Тот спросил, какое кара несут у них прелюбодеи. “Чужеземец, у нас нет прелюбодеев”, – возразил Герад. “А если все-таки объявятся?” – не уступал собеседник. “Виновный даст в возмещение быка подобный величины, что, вытянув шею из-за Тайгета, он напьется в Эвроте”. Чужеземец удивился и сказал: “Откуда же возьмется такой бык?” – “А откуда возьмется в Спарте прелюбодей?” – отозвался, засмеявшись, Герад”.

Разумеется, внебрачные связи были и в Спарте. Но этот рассказ свидетельствует о наличии общественного императива, такие связи не одобрявшего и судившего.

И вот эта Спарта воспитывала своих детей ворами? Или — это сказки о каком-то другом, мифическом городе, выдуманном врагами настоящей Спарты? И, вообще, можно ли поднять из запоротых до полусмерти и запуганных всевозможными запретами детей уверенных в себе и любящих свою родину граждан? Могут ли сделаться, вынужденные воровать кусок хлеба, вечно голодные заморыши внушающими страх здоровыми и сильными гоплитами?

Это Спарта! Доля I

Спартанский гоплит

Если этот рассказ имеет какую-то историческую основу, то смотреть он может только к детям периеков, которым такие навыки, действительно, могли пригодиться во время службы во вспомогательных долях, выполняющих разведывательные функции. И даже у периеков это должно было быть не системой, а обрядом, своеобразной инициацией, после какой дети переходили на более высокую ступень обучения.

Теперь мы немного поговорим о гомосексуализме и педерастической педофилии Спарте и Элладе.

В созданье “Древние обычаи спартанцев” (приписывается Плутарху) говорится:

“У спартанцев допускалось влюбляться в честных душой мальчиков, но вступать с ними в связь почиталось позором, ибо такая страсть была бы телесной, а не духовной. Человек, обвиненный в позорной связи с мальчиком, на всю жизнь лишался штатских прав”.

Другие античные авторы (в частности, Элиан) также свидетельствуют, что в спартанских агелах, в отличие от британских частных школ, натуральнее педерастии не существовало. Цицерон, основываясь на греческих источниках, писал позже, что между “вдохновителем” и “слушателем” в Спарте допускались объятия и лобзания, им даже разрешалось спать в одной постели, но в этом случае между ними следовало положить плащ.

Если веровать сведениям, которые приводит в книге “Сексуальная жизнь в Древней Греции” Лихт Ганс, самое большое, что мог позволить себе порядочный муж в отношении мальчика или юноши – поместить пенис между его бедрами, и ничего больше.

Вот, Плутарх, например, пишет о будущем царе Агесилае, что “его возлюбленным был Лисандр”. Какие же качества привлекли Лисандра в хромоногом Агесилае?

“Пленивший, прежде всего, его природной сдержанностью и скромностью, ибо, блистая среди юношей пылким усердием, желанием быть первым во всем… Агесилай выделялся таким послушанием и кротостью, что все приказания выполнял не за страх, а за совесть”.

Прославленный полководец безошибочно нашел и выделил среди иных подростков будущего великого царя и знаменитого полководца. И речь идёт о наставничестве, а не о банальных половых контактах.

В других греческих полисах на такие, весьма дискусионные, отношения между мужчинами и мальчиками смотрели по-разному. В Ионии считалось, что педерастия бесчестит мальчика и лишает его мужественности. В Беотии, визави, “отношения” юноши с взрослым мужчиной считались практически нормальными. В Элиде подростки в такую связь вступали за подарки и денежки. На острове Крит существовал обычай “похищения” взрослым мужчиной подростка. В Афинах, где распущенность была, пожалуй, наивысшей в Элладе, педерастия допускалась, но лишь между совершеннолетними мужчинами. При этом, гомосексуальные отношения практически везде считались бесчестящими пассивного партнера. Так, Аристотель ратифицирует, что “против Периандра, тирана в Амбракии, составлен был заговор из-за того, что он во время пирушки со своим любовником спросил его, затяжелел ли он уже от него”.

Римляне, кстати, пошли в этом отношении ещё дальше: пассивный гомосексуалист (кинед, патикус, конкубин) по своему статусу приравнивался к гладиаторам, актерам и проституткам, не имел права голоса на выборах и не мог сам отстаивать себя в суде. Гомосексуальное изнасилование во всех государствах Греции и в Риме рассматривалось, как тяжелое преступление.

Но вернёмся в Спарту пор Ликурга. Когда стали взрослыми первые дети, воспитанные по его заветам, престарелый законодатель снова отправился в Дельфы. Уезжая, он взял с сограждан присягу, что до его возвращения в его законы не будут внесены изменения. В Дельфах он отказался принимать пищу и умер от голода. Опасаясь, что его останки перетащат в Спарту, и граждане будут считать себя свободными от клятвы, перед смертью он распорядился сжечь свой труп и кинуть пепел в море.

О наследии Ликурга и государственном устройстве Спарты историк Ксенофонт (IV в. до н.э.) писал:

“Самое удивительное, что хотя все восхваляют подобные учреждения, подражать им не желает ни одно государство”.

Сократ и Платон считали, что именно Спарта явила миру “идеал греческой цивилизации добродетели”. Платон видал в Спарте желаемый баланс аристократии и демократии: полная реализация каждого из этих принципов организации государства, по мнению философа, неминуемо ведет к вырождению и гибели. Его ученик Аристотель всеобъемлющую власть эфората считал признаком государства тиранического типа, но выборность эфоров была приметой государства демократического. В итоге, он пришел к выводу, что Спарту следует признать аристократическим государством, а не тиранией.

Римлянин Полибий сравнивал спартанских царей с консулами, Герусию – с Сенатом, эфоров – с трибунами.

Немало позже Руссо написал, что Спарта была республикой не людей, а полубогов.

Многие историки считают, что современные понятия о воинской чести пришагали в европейские армии из Спарты

Спарта сохраняла свое уникальное государственное устройство очень долго, но вечно продолжаться это не могло. Спарту загубили, с одной стороны, стремление ничего не менять в государстве в постоянно изменяющемся мире, с другой — вынужденные половинчатые реформы, какие только ухудшали ситуацию.

Как мы помним, Ликург разделил землю Лакедемона на 9000 частей. В дальнейшем эти участки стали стремительно дробиться, так как после кончины отца они делились между его сыновьями. И, в какой-то момент вдруг оказывалось, что кому-то из спартиатов дохода с полученной по наследству земли не хватает даже на непременный взнос на сисситию. И полноправный законопослушный гражданин автоматически переходил в разряд гипомейонов (“младших” или даже, в другом переводе, “склонившихся”): он уже не имел права участвовать в народных собраниях и занимать любую государственную должность.

Пелопонесская война (431-404 г.г. до н.э.), в какой возглавляемый Спартой Пелопонесский союз нанес поражению Афинам и Делосскому союзу, несказанно обогатила Лакедемон. Но эта победа парадоксальным манером лишь ухудшила ситуацию в стране победителей. Золота у Спарты стало так много, что эфоры сняли запрет на владение серебряной и золотой монетой, но использовать их граждане могли лишь за пределами Лакедемона. Спартиаты стали хранить свои сбережения в союзных городах или в храмах. И многие богатые молодые спартанцы предпочитали сейчас “наслаждаться жизнью” за пределами Лакедемона

Около 400 г. до н. э. в Лакедемоне была разрешена продажа наследственной земли, которая моментально очутилась в руках самых богатых и влиятельных спартиатов. В результате, по свидетельству Плутарха, число полноправных граждан Спарты (коих при Ликурге было 9000 человек) убавилось до 700 (основные богатства при этом были сосредоточены в руках 100 из них), остальные права гражданства потеряли. И многие обанкротившиеся спартиаты покинули родину, чтобы служить наемниками в других греческих полисах и в Персии.

В обоих случаях итог был одинешенек: Спарта теряла здоровых сильных мужчин – и богатых, и бедных, и становилась слабее.

В 398 году до н.э., потерявшие свою землю спартиаты, каких возглавил Кидон, попытались восстать против новых порядков, но потерпели поражение.

Закономерным итогом всеобъемлющего кризиса, обнявшего теряющую жизненные силы Спарту, стало временное подчинение Македонии. Спартанские войска не участвовали в знаменитой битве при Херонее (338 г до н.э.), в какой Филипп II разбил объединенное войско Афин и Фив. Но в 331 г. до н.э. будущий диадох Антипатр разгромил Спарту в битве при Мегалопроле – погибли возле четверти полноправных спартиатов и царь Агис III. Это поражение навсегда подорвало могущество Спарты, положив конец её гегемонии в Элладе, и, следственно, значительно сократив поступления денег и средств из союзных ей государств. Наметившееся прежде имущественное расслоение граждан стремительно нарастало, страна окончательно раскололось, продолжая терять людей и силы. В IV в. до н.э Катастрофой обернулась война против Беотийского союза, полководцы какого Эпаминонд и Пелапид окончательно развеяли миф о непобедимости спартиатов.

В III в. до н.э. цари-агиады Агис IV и Клеомен III попытались исправить ситуацию. Агис IV, показавшийся на престол в 245 г. до н.э., решился дать гражданство части периеков и достойным иностранцам, приказал сжечь все долговые обязательства и переделить аграрные наделы, показав пример, передав государству все свои земли и всё имущество. Но уже в 241 г. он был обвинен в стремлении к тирании и приговорен к кончины. Потерявшие пассионарность спартиаты остались равнодушными к казни реформатора. Клеомен III (стал царем в 235 г. до н.э.) пошел ещё дальше: уложил 4 эфоров, мешавших ему, распустил Совет старейшин, упразднил долги, освободил за выкуп 6000 илотов и дал права гражданства 4-м тысячам периеков. Он вновь перераспределил аграрные участки, изгнав 80 самых богатых землевладельцев из Спарты и создав 4000 новых наделов. Ему удалось подчинить Спарте восточную доля Пелопоннеса, но в 222 г. до н.э. его армия была разбита объединенным войском новой коалиции городов Ахейского союза и их союзниками-македонянами. Лакония была оккупирована, реформы упразднены. Клеомен вынужден был отправиться в изгнание в Александрию, где и погиб. Последнюю попытку возродить Спарту предпринял Набис (правил в 207-192 г.г. до н.э.). Он огласил себя потомком царя Демарата из рода Еврипонтидов, но многие современники и поздние историки считали его тираном – то есть, человеком, не имеющим права на царский престол. Набис истребил родственников спартанских царей обоих династий, изгнал богачей и реквизировал их имущество. Но он же освободил многих рабов без всяких условий и дал убежище всем, кто нёсся к нему из других полисов Греции. В результате Спарта лишилась своей элиты, государством управляли Набис и его подручные. Ему удалось завладеть Аргос, но в 195 году до н.э. союзное греко-римское войско разгромило армию Спарты, которая теперь потеряла не только Аргос, но и собственный главный морской порт – Гитий. В 192 году до н.э. Набис погиб, после чего царская власть в Спарте была решительно упразднена, а Лакедемон был вынужден присоединиться к Ахейскому союзу. В 147 г. до н.э., по требованию Рима, Спарта, Коринф, Аргос, Гераклея и Орхомен бывальщины выведены из союза. А в следующем году на территории всей Греции была основана римская провинция Ахайя.

О спартанском армии и военной истории Спарты более подробно будет рассказано в следующей статье.

Источник

>