Лет десять назад французский славист и собиратель Рене Герра пригласил меня на свою лекцию в главной библиотеке Санкт-Петербурга. Я пришел к назначенному времени, но остановился в коридоре перед отворёнными дверями аудитории: людей было столько, что даже протиснуться внутрь актового зала оказалось решительно невозможным.

Рене в своем доме в Исси-ле-Мулино. Фото: Юрий Лепский

Я огляделся. Публика скопилась интеллигентная, с осмысленными взглядами и литературной лексикой. Вскоре к микрофону взбежал мой знакомый. Он оглядел зал, произнес всего две фразы и умолк. Шквал рукоплесканий потряс питерскую аудиторию и прервал выступающего. Рене вздрогнул от неожиданности, поначалу он не мог понять, что произошло. А произошло вот что: эта замечательная, интеллигентная, благовоспитанная петербургская публика может быть впервые за многие десятилетия услышала чистый русский язык, не замутненный советским новоязом и уличным лангвичем новорусской попсы. Под сводами актового зала старейшей библиотеки в буквальном резоне слова звучал голос из прошлого. Из очень далекого, но еще не забытого прошлого действительно великой России.

И кто же принес нам этот русский стиль? Француз Рене Герра.

Так случилось, что еще мальчишкой Рене попал в русскую эмигрантскую среду в Париже. Анненков, Зайцев, Шаршун, Одоевцева, Чехонин, Добужинский, Серебрякова, Бушен… – они, их незапятнанный великорусский язык, их этические ценности сформировали юного Рене Герра, определили его жизненный путь и профессию слависта. Сейчас он известен во всем мире как владелец ценнейшей коллекции произведений искусства и переписки выдающихся художников, литераторов, деятелей цивилизации русской эмиграции. Он – знаток и хранитель этих потрясающих ценностей.

Однажды вечером я приехал к нему на окраину Парижа в Исси-ле-Мулино. Я переступил порог и угодил в дом-музей. Багетные рамы на стенах хранили оригиналы. Копии Герра делает только на ксероксе. Уникальные книги с автографами великих авторов на стеллажах. Собрания русской бытовой утвари прошлых веков.

Мы говорили несколько часов, после чего я удостоился возможности взглянуть на его архив. Мы спустились в цокольное помещение этого большенного дома, я присел за небольшой столик, а Рене временно исчез в лабиринте многочисленных стеллажей. Вскоре он появился с небольшой папкой в дланях. Я раскрыл папку. Пожелтевшие тетрадные листы с ровным стремительным почерком. Фиолетовые чернила, перьевая ручка.

Я вопросительно взглянул на него: что это? "Это послания Марины Ивановны Цветаевой", – тихо, почти шепотом ответил он. Я же сидел оглушенный, постепенно понимая, что я держу в дланях.

В тот вечер мои глаза видели столько неизвестных в России произведений русского искусства, мои пальцы прикасались к стольким неизвестным на отечеству письмам великих русских писателей… Никогда и нигде мне не выпадало больше такого счастья.

Рене, конечно, был доволен. Он непрестанно повествовал мне о своих русских, которых мое поколение не знало. При этом с наслаждением купался в языке: сыпал поговорками, анекдотами. Надо произнести, виртуозно матерился. В итоге мы распили бутылку благородного французского вина из долины Роны и договорились встретиться назавтра у часовни погосты Сент-Женевьев-де-Буа.

Он показывал мне русские могилы на Сент-Женевьев-де-Буа. Фото: Юрий Лепский

…Мы шли среди русских могил и надгробий, как по улицам города, Рене указывал мне дланью на очередную плиту, как на дом, в котором и по сей день живут.

– Вот тут Гиппиус и Мережковский, – говорил он. – Здесь князь Владимир Николаевич Аргутинский-Долгоруков, там – князь Феликс Юсупов, вот его супруга, Ирина Александровна, – красавица царских кровей. Это – великий русский художник Константин Сомов, а вот тут – Иван Бунин. Там, подальше, – примечательный писатель и драматург Николай Евреинов. Здесь вот – гордость русского искусства Константин Коровин. Там – писатель Алексей Ремизов, а вот тут – первый танцор дягилевских балетов Сергей Лифарь. Вон там – великий Рудольф Нуреев. Видите – Сергей Булгаков – гордость русского теологии. Это – генерал Кутепов. А вот Александр Галич. Идем дальше. Тут – Виктор Некрасов, помните "В окопах Сталинграда"? А это – Владимир Максимов. А вот – Андрей Тарковский. Там написано: "Человеку, увидавшему ангела"…

Мы с ним шли по этому городу, а точнее, по целой стране русских в изгнании. А он все показывал и говорил, говорил, говорил… Словно край эта бесконечна.

В мире Европа Франция Общество История