История агента Михаила Васенкова, рассекреченного в 2020 году
Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки

Героем Советского Альянса разведчик-нелегал Михаил Васенков стал в 1990-м. Рассекречен лишь в 2020-мГде встретились? А разве это имеет значение? Ну неплохо, конечно, в Москве.

История агента Михаила Васенкова, рассекреченного в 2020 году

История агента Михаила Васенкова, рассекреченного в 2020 году

И в Нью-Йорке русский нелегал был своим. Учился. Преподавал. И передавал материалы в Москву. Фото: Getty Images

Воображаем собеседника

Михаил Анатольевич Васенков родился в 1942 году. Работу в “особых условиях” (нелегальных) начал во второй половине 1970-х. По преданию, Хуан Жозе Лазаро Фуэтес был гражданином одной из латиноамериканских стран. Затем получил гражданство Перу и женился на здешней журналистке Вики Пелаес. Усыновил ее сына от первого брака. Затем у супругов родился сын, и вся семья в середине 1980-х переехала в Нью-Йорк. Сидел фотографом, заведя обширные связи. Затем в США преподавал в университете. Оперативная работа шла настолько успешно, что в 1990-м закрытым указом от 12 января 1990 года за мужество и геройство, проявленные при исполнении служебного долга, полковнику Васенкову Михаилу Анатольевичу присвоено звание Героя Советского Союза.

Из-за предательства полковника Потеева был в 2010 году взят в своем доме в Нью-Йорке. Вместе с группой наших нелегалов был обменен СВР на арестованных в Москве американских шпионов и доставлен аэропланом в Россию.

Уточним

В некоторых публикациях полковника Васенкова называют генерал-майором. Но мне подтвердили: нет, вышедший в отставку Михаил Васенков – полковник.

Натуральный латинос из Кунцево

Он среднего роста. Поджар. Спортивен. Не зря наш общий друг Валерий рассказывал мне, что Михаил во время учебы в особой школе был силен и в беге на длинные дистанции, и в плавании. В зарубежье увлекся боевыми искусствами, достиг в них немалых успехов.

История агента Михаила Васенкова, рассекреченного в 2020 году

Годы, проведенные вдали, работают даже на нашу внешность. Михаил Васенков – это типичный латиноамериканец. Не правда ли? Фото: Из личного архива Николая Долгополова

Пора и десятилетия пребывания в чужих краях все-таки сделало свое. Васенков никак не похож на русского паренька, родившегося в тогда подмосковном Кунцево. Испанец, латиноамериканец – в всеобщем типичный латинос.

Хромает. Извиняется: врачи запрещают долго стоять на ногах: “Давай присядем. Ничего страшного. Скоро я эту штуку скину, буду ходить, не хромая”.

– Михаил Анатольевич, что с ногой?

– Ничего. Это так – глупость. Врачи мне здесь сделали операцию. Пока хожу с этим костылем. А в 2010-м в США ногу мне не разламывали. Не так перевели, не так поняли. Американцы не дураки. Сразу признали меня профессионалом старой школы. Допрашивали относительно корректно. Перевербовать не пытались.

– А что все-таки было в 2010-м?

– Было предательство. Если бы не оно, меня бы не взяли. Никто меня не ведал. Как и Козлов (Алексей Михайлович Козлов, Герой России, был арестован по доносу предателя Гордиевского и просидел в 1980-е два года в камере смертников в ЮАР, с какой у СССР не было дипломатических отношений. – Авт.), я ни с кем не общался. Был все время один.

Меня отправлял еще Крючков. (В те годы Владимир Александрович Крючков был начальником Первого основного управления КГБ СССР – внешней разведки. – Авт.) Знаете, как тогда было? Отправляли очень надолго, иногда навсегда, на всю жизнь. И Крючков мне произнёс: “Знай, возможно, ты никогда домой не вернешься”. И я это знал. И к этому шло. Да, я не должен был возвращаться.

Из тех людей, арестованных в Штатах, с которыми я сидел на скамье в суде, никого никогда не видал и ни о ком не слышал. И они меня не знали – не видели. Я был десятый и для них неизвестный. Но американцы знали, кто я.

– Откуда?

– В 1991 году во все области нашей жития, во все – проникло немало чужих людей. Их толкали, навязывали, они занимали места. На некоторых они сидят до сих пор. И эти чужие выдавали.

– Как Калугин?

– Нет, я не совершенно о таких, как он. Эти кроты, предатели сидели здесь. И, думаю, в разведке тоже. Если бы не Примаков (первый директор Службы внешней рекогносцировки РФ. – Авт.), разведку уничтожили, многие хотели в ней командовать. Но Примаков спас. Но все равно какие-то люди остались. Они и выдали. Одинешенек из таких и выдал меня. Я понял это в камере. Человек пришел в камеру и предложил сознаться в шпионаже. Показал папку с досье, на какой моя фамилия. И что после этого? Назвал свое настоящее имя, но добавил, что больше ничего говорить не намерен. Когда тебе демонстрируют твое фото, сделанное в Москве, все становится понятно. Я с тем человеком не говорил. Противно. Признал: да, я. И на этом закончили.

– А как вы осваивались там?

– Это длинные годы и долгий разговор. У меня все было в порядке с документами. Испанский язык был хороший. Жил в Латинской Америке. Я постоянно обучался. И в молодости, и когда стал профессором – уже сравнительно недавно. Я даже сам преподавал в престижной школе.

– Но вы же были фотографом?

– Да, и фотографом. Вблизи к президенту страны, в которой находился. Ездил по миру. И без всяких подозрений.

– А как передавали в Центр? И как вербовали?

– Это уже другое. И с годами нужда в вербовках уменьшалась. Многое знал сам, без источников. Такая была высота. Это не было пиком. Я продвигался вперед, становился рослее. Меня хорошо знали не только в Латинской Америке.

– Ваша жена вам помогала?

– Я тебе твердо говорю: моя жена не ведала. Ее обвиняли. Хотели посадить. Но она ничего не делала. Хорошая журналистка и пишет и сегодня статьи, которые разоблачают все их сделки там. Ведаешь, мне нелегко отвечать на твои вопросы.

– Слышал один из ваших сыновей музыкант?

– Да. Великолепный, закончил джулиардскую школу. Он не от меня. Но я плевать на это желал и усыновил его, когда женился. Ему было совсем мало лет, и он мой, родной. А младший в Москве – архитектор.

Испанская грусть

Михаил Анатольевич сообщает по-русски с испанским акцентом. Чувствуется, что думает по-испански, а потом переводит на русский. Из синонимического ряда, произносимого на испанском, не без труда выбирает одно необходимое русское слово. Иногда переходит на английский. Неплохо говорит по-французски.

Порой эту потерю родного языка я замечал и у иных его соратников по редчайшей специальности в профессии разведка. Что уж говорить о Васенкове, ушедшем в разведку на десятилетия, на всю жизнь.

Очень много ссылок на испанскую классику, какую он знает в совершенстве и постоянно цитирует. Я не испанист, и прямо ему об этом сказал. Он вроде как обиделся:

– Почему?

– Так получилось.

Он склонен к философии. Я замечал это во немало людях его штучной профессии. Наверно, в одиночестве это выход: мыслить. Потому что уж мысль-то точно не выдаст. Суть работы по Васенкову – в верности Отечеству. Не важно, где живешь. Она все та же. Она твоя. И ради нее ты и выбрал такую судьбу.

Называл меня на ты, Николай. Полагаю, дело не в грубости. Ему легче обращаться на ты, ибо тут он не допускает ошибок. То же самое было и с американцем, Героем России Моррисом – Питером – Коэном-Крогером, с которым я встречался.

Сказал мне: “Про Абеля написал неплохо, я читал. Ты к нему с уважением. А про Вартаняна не понравилось”. Особенно тем, что я подробно написал о его смерти. По словам Михаила Анатольевича, не надо сходить за грань.

А мы вспоминали о нашем общем друге Валере К. Тот рассказывал мне о ранних годах друга Михаила. Вместе заканчивали училище. Был спортивным парнем. Носился кроссы. Плавал. А когда понимал, что ребята посильнее его обгоняют, то тренировался. И так упорно, что вскоре за ним никто не мог угнаться ни в кроссе, ни в бассейне.

Общество История Русское оружие История 100-летию отечественной внешней рекогносцировки посвящается… Блокнот Долгополова Легендарные разведчики

>