Одинешенек из главных исторических мифов, распространенных среди старшего поколения – вера в то, что «при Сталине коррупции не было, потому что расстреливали». На самом деле масштабы мошенства, воровства и взяток среди чиновников в эту эпоху поражают воображение. И связано это было с самим устройством советского общества.
Коррупция сейчас воспринимается обществом как одна из самых несимпатичных проблем. Многие убеждены, что страна тотально коррумпирована. Некоторые политики, средства массовой информации, блогеры строят свою деятельность на изобличении коррупции. Природно, что в ответ у многих жителей России возникает желание найти светлое пятно в прошлом, когда коррупция не была столь ужасной. Отыскать образцовый пример оказывается очень легко. В наши дни среди людей левых убеждений широко распространено мнение, что коррупция – это особенность лишь капиталистического общества.
Почитается, что в СССР не было или почти не было коррупции, так как советская экономика не создавала почву для такой возможности. Ну или в ином случае утверждается, что коррупция сделалась результатом «искажения» советского строя, возможным лишь в годы застоя, когда партийная и государственная бюрократии разложились, а в повседневной существования появилось много проблем, связанных с дефицитом, низким качеством советских товаров, экономическим отставанием СССР. А вот при «эффективном менеджере» Сталине коррупции, природно, не было. Да и быть не могло, потому что экономика работала как часы, а с коррупционерами боролись самым жестким, если не сказать, бессердечным образом, вплоть до расстрелов.
Признания Троцкого
Однако изучение советской истории говорит нам, что коррупция в СССР была вечно. Более того, именно закрытый характер советской экономики, политика диктатуры партии были самой удобной окружением, в которой появлялось множество источников коррупции, средств для нечестного обогащения и использования на словах «народной», а на деле государственной, да к тому же еще и дурно управляемой собственности.
Лев Троцкий, в эмиграции взявший весьма критическую позицию по отношению к советскому режиму, писал: «Исчислить, какую долю народного дохода присваивает себе бюрократия, нет никакой возможности. Не лишь потому, что она тщательно скрывает даже свои легализованные доходы. И даже не только потому, что, оставаясь на самой границе злоупотребления и нередко переступая эту границу, она широко пользуется непредусмотренными доходами; но главным образом потому, что весь прогресс общественного благоустройства, городской техники, комфорта, цивилизации, искусства служит пока что главным образом, если не исключительно, верхнему, привилегированному слою».
В этих словах хорошо видать понимание той проблемы, которая была порождена самой советской системой – собственность в ней управлялась бюрократией, которая была заинтересована отнюдь не в эффективном управлении, а немало всего в получении от своей власти максимальных выгод. Особенно ценным становится признание, полученное из уст того самого человека, какой сам приложил усилия к тому, чтобы создать именно эту политико-экономическую систему.
Поскольку главным распорядителем благами стала бюрократия, первые советские антикоррупционные меры стукнули именно по ней. В 1918 году было принято постановление Совнаркома «Об ограничении совместной службы родственников в советских учреждениях». Вина его появления была проста: высокопоставленные чиновники ставили своих родственников на важные посты и получали контроль над целыми областями экономики. В этом же году вышел еще один декрет – «О взяточничестве», а в ВЧК с самого начала существовал отдел по борьбе с должностными правонарушениями.
В 1922 году массовое распространение коррупции получило развитие в условиях НЭПа – новой экономической политики, допускавшей возвращение элементов частной собственности в экономику Советского страны. Продажность государственных служащих в условиях сохранения государственного контроля за внешней торговлей и крупным производством стала решающим оружием обеспечения деятельности среднего и мелкого предпринимательства. Ведь для того, чтобы что-то произвести или продать, нэпман неизбежно сталкивался с чиновником. Без взятки тогда было утилитарны невозможно вести собственное дело.
Коррупционная деятельность приняла угрожающий характер. В 1922 году общее число осужденных за взяточничество по 49 губерниям РСФСР составило 3254 человека, что в два раза вяще числа лиц, осужденных за государственные преступления. Уже в Уголовном кодексе 1922 года появилась статья «Получение и дача взяток ликам, находящимся на государственной, союзнической или общественной службе, посредничество и оказание содействия в получении взяток». И сажали по этой статье немало.
Впрочем, советская пропаганда ратифицировала, что в СССР коррупции не существует. Этот термин впервые появился лишь в 1928 году в Большой советской энциклопедии, где говорилось, что коррупция присуща лишь капиталистическим краям. Особенно обличали советские СМИ коррумпированность фашистских стран – Италии, а затем и Германии.
После сворачивания НЭПа и вовсе разрешили, что раз нет капиталистических отношений, то нет и коррупции, ведь все теперь равны, а собственность принадлежит не частным лицам, а народу. Стоит признать, денежки в советской коррупции действительно не играли главную роль, ведь на них мало что можно было купить. А уж высокопоставленные бюрократы и вовсе не бедствовали в деньгах, получая во много раз больше, чем простые труженики. Вместо этого главным стало распределение разного рода благ: от физических (квартиры, автомобили, дачи, хорошая одежда и обувь, качественные продукты питания) до общественных (престижные должности, поступление в учебные заведения, карьерный рост).
Черноволосый нал для партийной кассы
Чтобы осознать, сколь велика была коррупция, царившая в сталинскую эпоху, достаточно привести лишь образцы самых крупных афер. Начнем с «преступной империи Кабакова».
В 1928 году на Урал прибыл старый большевик Иван Кабаков. Он не имел никакого образования, зато выделялся партийным стажем с 1912 года, всю Гражданскую войну прослужил комиссаром, а затем перешел на партийную работу. Кабакова назначили председателем Уральского облисполкома, то кушать главой исполнительной власти, а уже через год он возглавил Уральский обком ВКП(б), то есть стал настоящим хозяином огромного промышленного региона. Как раз в эти годы в краю началась индустриализация – строились новые заводы, реконструировались старые, а власти в Москве требовали отчета о проделанной работе, от какого зависела судьба местного руководства.
К сожалению, большая часть проектов работала совсем не так хорошо, как было запланировано. Заводы строились куда длиннее, чем следовало, производство отставало от спущенных сверху заданий, производственный брак достигал фантастических 60%, испорченное оборудование списывали как лом, а взамен приобретали новоиспеченное. Причина тому – очень быстро сложившаяся при Кабакове практика, когда ключевые назначения получали не специалисты с хорошим послужным списком, а «неизменные ленинцы», преданные лично региональному вождю. В Москву же просто отправляли отчеты с фальшивыми данными – для этого на Кабакова трудился целых штат специалистов по припискам.
Важнейшей задачей Кабакова стало коррумпирование всего правящего слоя Урала. Любой занимающий более-менее значимое место должен был получать дары из рук вождя, становился соучастником его преступлений и с этого момента изо всех сил отстаивал Кабакова от недоброжелателей. Любые проверки разбивались о сплоченную стену партийных и советских бюрократов, утверждавших, что никаких проблем в районы нет, а если и идут какие-то слухи, то это наветы недоброжелателей.
В условиях, когда советские граждане питались дешевой и некачественной едой, а часто просто недоедали, в Уральском облисполкоме было создано хозяйственное управление. Финансировали его, не жалея средств. В то время как в 1933 году в регионе посредственная заработная плата составляла всего 150 рублей, бюджет управления был равен 5,6 млн рублей. На эти деньги государство закупало качественное продовольствие, деликатесы, вина, дорогостоящую ткань на костюмы и платья, радиоприемники, патефоны, фотоаппараты, часы. Все это распределялось между партийными и советскими работниками по минимальным стоимостям или вовсе даром, в качестве поощрений.
За государственный счет строились роскошные дома, в которых «свои люди» получали квартиры. Итого было построено 12 домов, обставленных за государственный счет. Ради этого специально назначенные снабженцы ездили по всей краю, выискивая элитную мебель. Здания, кстати, сооружали за счет того, что забирали стройматериалы с объектов «социалки». То есть чтобы партиец мог неплохо жить, на Урале строили меньше детских садов, больниц, школ, жилья.
Иван Кабаков (фото: Public Domein)
Ежемесячно чиновники получали продуктовую посылку, содержание какой могло поразить любого в те голодные годы: 1,5 кг колбасы, ветчина, сосиски, три банки консервов, масло, сахар, килограмм конфет, несколько бутылок вина, 10 стопок папирос. Начальство одаривали куда щедрее, добавляя копченое мясо, рыбные консервы, консервированные овощи и фрукты, печенье, импортные ликеры. Поставки продуктовых посылок осуществлялись по ночам – простой народ не должен был видеть, что ест начальство. Часто просто выдавали денежные субсидии: попросил, произнёс, что очень надо – дали. Что же не дать, если человек хороший.
Бюрократия превратилась в государство в государстве. Эти люди ходили в затворённые для других магазины, отдыхали в закрытых домах отдыха, одевались в специальном ателье, обслуживались машинами спецгаража – жили, не смешиваясь с простолюдинами. Все эти услуги получались дарованием или за символическую плату. Медицинское управление облисполкома обеспечивало чиновников элитным лечением. По мере роста запросов пришлось выйти за пределы бюджетов и обложить данью все крупные государственные предприятия. Несогласие платить означал одно – лишение должности, привилегий и высокую вероятность заработать политическую статью, а за ней неминуемый расстрел.
Предприятия долей платили черным налом, который поступал в «черную партийную кассу», а частично рассчитывались ценной продукцией – кирпичу или лесу вечно можно было найти применение. Вот лишь один из множества раскрытых фактов таких поборов: секретарь Надеждинского горкома условился о получении с металлургического завода 225 т чугуна стоимостью без малого 20 000 рублей. Деньги за чугун завод не получил и скатал их как безнадежную задолженность. А нажилось на махинациях Надеждинское хозяйственное управление, которое получило за чугун 1 676 рублей, а еще на 12 352 рублей – мучение, икру, масло, колбасу, консервы, фрукты, коньяк. Продукты поделило между собой городское начальство.
Документы домовитого управления, по которым проходило расходование средств, регулярно уничтожались. Взгляните на типичный документ тех лет – комиссия по улучшению культурно-бытовых условий партактива, заключавшаяся из трех работников хозяйственного управления, постановила: «Документы по израсходованию средств, акты на сумму 13 473.92 руб. сжечь. Оправдательным документом находить данное решение». По этой причине подлинные масштабы денежных потоков, проходивших через хозяйственное управление, так и не удалось ввести.
Все это время с партийных трибун звучали бравурные речи об успехах достигнутых Уральской областью. Кабакова ставили в пример иным руководителям. Завели даже свой местный культ личности. После областной партконференции в честь «вождя уральских большевиков» бывальщины переименованы город Надеждинск и район, центром которого он являлся: отныне они стали Кабаковском и Кабаковским районом. Заодно его имя было прикарманено старому Надеждинскому заводу.
Несмотря на то, что злоупотребления порождали немало жалоб, Кабаков и его соратники досидели в своих креслах до 1937 года и лишились постов (и башки) лишь в год Большого террора – и не по экономическим, а по политическим обвинениям. Периодически власти наказывали наиболее проворовавшихся исполнителей, но на проделки Кабакова закрывали очи.
Гений советской коррупции
Второй пример относится уже ко временам Великой Отечественной войны, когда, казалось бы, возможности для коррупции бывальщины полностью ликвидированы. Ведь вся экономика страны была переведена на военные рельсы и строжайше контролировалась. Это совершенно не помешало деятельности натурального гения коррупции и мошенничества – «полковника» Николая Павленко. Не располагая никакой властью, этот человек сумел создать цельную фиктивную военную часть, просуществовавшую целых 11 лет и ставшую эффективным инструментом похищения огромных средств из государственного бюджета.
Николай Павленко родился в несложный крестьянской семье, пострадавшей в годы коллективизации. Но он сумел избежать ссылки, сбежал из деревни, некоторое время работал несложным рабочим, а затем поступил в политехнический институт. Там его происхождение «из кулаков» разоблачили, и Павленко снова сбежал, после чего в 1930-х годах трудился бригадиром на стройке, хорошо изучив советскую бюрократическую систему и особенности работы строительных организаций. Когда за хищения его взяли сотрудники НКВД, Павленко деятельно сотрудничал со следствием и в результате не понес никакого наказания, а, напротив, оказался на хорошей должности в Главвоенстрое.
Николай Павленко (фото: Public Domein)
В 1941 году Павленко, как специалист-строитель, был мобилизован, но после разгрома его воинской доли под Минском, решил, что война не для него и дезертировал. Вскоре Павленко очутился в городе Калинине, где по счастливому стечению обстоятельств очутились некоторые его старые подельники по различным махинациям. С ними Павленко поделился планом: создать фиктивную военную часть, какая бы занималась военным строительством, брать от ее имени подряды и на этом хорошо зарабатывать. Для начала Павленко заказал поддельные бланки и прессы организации, которая получила название «Участок военно-строительных работ № 5 Калининского фронта». На швейной фабрике за взятку было заказано экипировка для Павленко и его сообщников, которым он щедро присвоил военные чины. Себя Павленко назначил полковником. В качестве штаба взяли брошенное в военной неразберихе здание в Калинине.
Несмотря на все строгости военного времени и царившую в стране шпиономанию, легализация плутов прошла без проблем. Государственным и военным организациям было достаточно правильно оформленных бумаг, ничего проверять не стали. Царивший в СССР поклонение личности Сталина очень помог мошенникам, Павленко изготовил поддельную бумагу, в которой сообщалось, что его ВЧ выполняет задания персоной важности и курируется лично Сталиным. Так что очень быстро новую «военную часть» приписали ко всем структурам снабжения и начали направлять туда призывников для прохождения службы. Поскольку армия бедствовала в строительных организациях, в/ч Павленко очень быстро стала получать вполне официальные заказы, сопровождающиеся выделением требуемых физических ресурсов.
В 1942 году в «Участке № 5» служило уже 200 человек. Большая часть из них даже не подозревала, что состоит в банде и фактически была даровой рабочей силой для Павленко. Когда расформировали Калининский фронт, Павленко тут же договорился о приписке в/ч к 12 району авиационного базирования, что означало сервис аэродромов и куда более щедрое снабжение. Поскольку аэродромы следовали за линией фронта и постоянно меняли дислокацию – это означало непрекращающиеся строительные заказы и тороватое финансирование. За свои «заслуги» Павленко в 1945 году даже был награжден орденом Красной Звезды. Награды и звания пришлись и прочим сообщникам.
Когда «Участок № 5» оказался в Германии, криминальный талант Павленко развернулся вовсю. Основным делом в/ч сделался грабеж местного населения под видом реквизиции и организация вывоза награбленного. Когда трофейная эпопея завершилась, имущество вывезли в СССР цельным эшелоном из 30 вагонов.
После войны пришлось менять вывеску, так появилось «Управление военного строительства – 1», какое обзавелось сетью филиалов. Работали теперь преимущественно в западной части СССР – там и народ был побогаче, и восстанавливать надо было весьма много разрушенных объектов. Павленко даже рассчитывал, используя свои связи, получить генеральское звание.
Конец всей этой истории настал после того, как одинешенек из солдат написал жалобу в прокуратуру, после того, как Павленко забрал часть его совсем небольшого денежного довольствия. Там сделали запрос в Министерство обороны, откуда пришел обескураживающий ответ: подобный военной части не существует. Павленко арестовали в 1952 году, через два года после огромной работы, проделанной следователями, завязался суд. По его итогам полковника-самозванца расстреляли, а его подельники получили длительные сроки.
Так что Троцкий, злейший враг Сталина, говоря о коррупции в СССР: «Бесконтрольность неминуемо влечет за собою злоупотребления, в том числе и денежные», очутился совершенно прав. Масштабы коррупции в Советском Союзе способны поразить воображение даже наших современников, казалось бы, свыкшихся ко всему.
