Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки
Эксперимент борьбы русских врачей с эпидемиями на Кавказе во время Первой мировой войны
Бактериологический отряд Всероссийского союза городов. Первая всемирная война.
Особенности закавказской медицины
Первая мировая на Кавказском фронте стала серьезным испытанием для русских врачей. Масса факторов усложняли жизнь армии: плохие дороги и нередко даже их отсутствие, климат гор и пустынь с резкими перепадами температур, малярийные болота, гурьбы беженцев из Турции и Персии, разносивших “заразу”, антисанитарные условия турецких и персидских городов, куда приходили русские армии. Порой эти города становились очагами эпидемий еще во время осады, а после взятия города начиналась “война” с болезнью1.
Все это и ранее во пора русско-турецких и русско-персидских войн приводило к опасности распространения эпидемий чумы, холеры и тифа2. Кавказ не был “силен” в вопросах медицины. Если в земских губерниях Российской империи на одного доктора приходилось в среднем 25 тысяч пациентов, то в Закавказье – 51 тысяча. В 1912 г. в Тифлисе во время первого съезда кавказских докторов заседавшие признали, что Баку, Батум и Тифлис не отвечали “основным требованиям санитарного благоустройства”. Что уж говорить про другие поселения Закавказья, где не соблюдались даже элементарные заявки гигиены и общественной санитарии3.
Пленные турецкие солдаты в лагере для военнопленных Амамлы. Эриванская губерния. 1915 г.
Первая вал тифа
Когда началась война, Кавказский фронт столкнулся с несколькими волнами эпидемий. Сыпной тиф начался уже во время Сарыкамышской операции 1914 г. Вином стала халатность: не были предприняты необходимые меры по медицинскому осмотру, сортировке, дезинфекции и питанию пленных турок, доля из которых болела тифом4. В итоге к середине января 1915 г. вместе с пленными тиф распространился не только по Кавказу, но также угодил в Тамбовскую, Воронежскую, Рязанскую, Ярославскую и Калужскую губернии.
Совместными усилиями высшие военные чины, представители Российского общества Алого Креста (РОКК) и Союзов земств и городов, губернаторы под руководством Верховного начальника санитарной и эвакуационной части русской армии принца Александра Петровича Ольденбургского разработали комплекс противоэпидемических мер, и сквозь два с половиной месяца “удалось ликвидировать эпидемии” в Европейской России5.
Одновременно шла борьба с распространением заболевания на Кавказе. В январе-феврале 1915 г. все губернии и районы Кавказа были объявлены “угрожаемыми по сыпному тифу”6. В начале января в Тифлис приехал принц Ольденбургский с популярными специалистами-бактериологами. Военнопленных перевели в отдельные помещения7. Для “окончательной локализации заразы” в Александрополе, Елисаветполе и Баку был установлен карантинный барьер для всех, кто уезжал с Кавказа. Рядышком с Баку на острове Нарген военная администрация открыла поселение для пленных турок и “неблагонадежных мусульман”8. Наместник императора на Кавказе граф И.И. Воронцов-Дашков повелел социальным организациям открыть заразные лазареты с изоляционными отделениями и числом коек не менее 10% от общего числа кроватей на Кавказе9.
Принц А.П. Ольденбургский – верховный начальство санитарной и эвакуационной части русской армии. 1916-1917 гг.
Лазареты стали проводить дезинфекцию помещений, отправлять в изоляцию “подозрительных”10. Принц Ольденбургский распорядился о проведении регулярной обеззараживания станционных путей по пути следования больных и раненых, военнопленных и организации их питания. На тех, кто нарушал распоряжение, известный своим горячим нравом принц налагал арест с сохранением исполнения служебных обязанностей11.
Под арест принц Ольденбургский отправил и врачей навтлужского распределительного пункта (Навтлуг – железнодорожная станция в Тифлисе), отворённого Союзом городов12. Во многом из-за плохой работы пункта тиф попал в Тифлис. На станцию прибывали поезда с ранеными и нездоровыми. Их сортировали и распределяли по лазаретам, отделяя заразных13. Однако пункт не справлялся. Консультант РОКК по внутренним болезням при Кавказской армии профессор Д.О. Крылов помечал, что в пункте не хватало врачей, ванн, клозетов; в маленькой дезинфекционной камере продезинфицированные вещи лежали вместе с грязными. Низший персонал был “немного подготовлен к несению обязанностей и недостаточно дисциплинирован”, в “сортировании больных царил полный хаос”14. Но постепенно распределительный пункт в Навтлуге повергли в порядок.
Общественные организации на средства, выделенные правительством, организовали помощь беженцам, в среде которых также появлялись тиф и холера. Поза оставшихся без крова было незавидным. 17 декабря 1914 г. доктор Завриев из Джульфы в телеграмме наместнику описал тяжелую картину:
“Сорокатысячное христианское население Азербайджана было вынуждено в течение 5 дней очистить селения и отойти к Джульфе, минув до двухсот верст. Люди за малым исключением вышли в одной одежде даже без запасов хлеба, побросав все свое собственность. …Люди принуждены отступать пешком, проводя ночи в поле под дождем, снегом, [на] леденящем ветре. Дорога накрыта топкой грязью до середины голени. Взрослые принуждены нести детей на руках, которые замерзают сотнями и умирают или каких родители прямо бросают, выбившись из сил. Дорога усеяна трупами умерших всех возрастов. Многотысячная масса двигается беспрерывной цепочкой, где родители постоянно теряют детей, завязающих в грязи и погибающих беспомощно. Много женщин тут же рожают и погибают. Слабосильные убогого и заболевающие разбросаны вдоль пути и замерзают медленно”15.
Новые эпидемии
К началу апреля 1915 г. в результате предпринятых мер санитарное состояние Кавказа сделалось “значительно более благополучным”, сообщил главноуполномоченный РОКК на Кавказском фронте Л.В. Голубев. Но в июле началось распространение брюшного тифа и холеры. Армиям стали делать прививки от этих заболеваний. Всего к 1 апреля 1916 г. от брюшного тифа было привито 515 тысяч человек, от холеры – 68 тысяч16. Военная администрация устанавливала карантины. От докторов наместник ежедневно получал сведения о количестве заболевших холерой и “подозрительных”17. С сентября эпидемия тифа пошла на спад, с холерой управились к декабрю 1915 г.18
У распространения тифа было неизбежное последствие – заболевания среди медицинского персонала19. Некоторые отряды Алого Креста были вынуждены остановить свою работу, так как большая часть врачей и сестер болели20. Появились случаи, когда сестры милосердия отрекались ехать туда, где бушевал тиф. Красный Крест неоднократно заявлял о недопустимости таких отказов. Городской и земский союзы, а затем и РОКК назначили жертвам тифа выплату в размере 20 месячных жалований (800 рублей)21.
Однако, в основном, доктора и сестры милосердия трудились самоотверженно, чем восхищали современников22. О том, в каких условиях приходилось работать, вспоминала дочь Л.Н. Тучного графиня А.Л. Толстая. Она описывала город Ван, занятый русскими войсками. Там “свирепствовали все три формы тифа”, а медицинского ухода не было. Докторов, за исключением одного русского военного доктора, не было: все болели тифом, некоторые умерли. Когда русские войска вошли в город, выяснилось, что вся почва вокруг домов, в которых содержались пленные, была “заражена насекомыми” – разносчиками инфекции. Воду из местного озера нельзя было хватать, так как в нее турки сбрасывали трупы. Оказать реальную помощь пленным, больным старикам, женщинам и детям было практически невозможно. Сестры ощущали “полное бессилие как-то облегчить, помочь”. В то же время отряд сестер и врачей Всероссийского земского союза, “сидя в Тифлисе, изнывал от праздности, ожидая назначения”23. Тяжелое впечатление о госпитале в Ване сохранили воспоминания сестры милосердия Х.Д. Семиной: “Ступить некуда было! Непременно настанешь на руку, на ногу, или на голову трупа! Всюду вонь и зараза!”24.
Дезинфекция Эрзерума и Трапезунда
Очередным испытанием для санитарной службы на Кавказе сделалось взятие русскими войсками в феврале 1916 г. турецкой крепости Эрзерум25. Эрзерум издавна пользовался худой славой гнезда различных эпидемических заболеваний. За 1915 г. в нем от тифа умерло 300 врачей-турок26. По словам уполномоченного Всероссийского союза городов доктора А.Г. Макарьянца, в это пора в городе было 40 тысяч сыпнотифозных при общем населении города сто с лишним тысяч. Нечистоты из города не вывозились и образовали посреди улиц “оригинальные холмы”27.
Первые санитарно-дезинфекционные работы в городе проводили отряды городского и земского союзов и военные. Санитарные службы очищали улицы и пути от трупов, провели дезинфекцию бань, ассенизацию полей сражений едкой и хлорированной известью, карболовой кислотой. Для пленных военная администрация отворила заразные отделения и питательные пункты28.
Профессор И.И. Широкогоров.
8 марта 1916 г. в Эрзерум прибыл санитарно-дезинфекционный отряд Красного Креста во главе с профессором И.И. Широкогоровым (грядущим советским академиком). Отряд привез с собой внушительное оборудование: бактериологическую лабораторию, дезинфекционные пароформалиновые и паровые камеры и прочие аппараты и гидропульты, бани, сотни пудов обеззараживающих средств29.
В Эрзеруме и его окрестностях отряд, проведя 140 химико-бактериологических исследований, изучил состояние зданий, источников воды – горных водопроводов, составил карту фонтанов и починил 150 из них. В пунктах большего скопления войск отряд устроил пять прачечных, которыми солдаты пользовались самостоятельно. Под установленными навесами размещались каменные пенаты с двумя котлами: один с водой и 1% соды, другой с водой и зеленым мылом. В первом котле солдаты кипятили белье, во втором – ополаскивали. За месяц с небольшим прачечными воспользовалось возле 4,5 тысячи человек. Частям, где появлялись случаи тифа, отряд выделял летучки с баней и дезинфекционной камерой. Также при городских банях отряд ввёл дезинфекционные камеры, которыми ежедневно пользовались до 1,5 тысячи военных30.
Передвижная дезинфекционная камера в железнодорожном вагоне.
Все эти меры позволили очистить город и сбросить угрозу распространения тифа и холеры. К маю санитарное состояние Эрзерума признали благополучным. Главноуполномоченный Голубев докладывал о “совершенно выступающей деятельности проф. Широкогорова и его отряда”31.
Летом 1916 г. отряд Широкогорова посетил другой турецкий город – Трапезунд, где провел очистительные и дезинфекционные труды32. Вновь Широкогоров прибыл туда в ноябре 1917 г., когда в городе появились случаи страшной заразной заболевания – бубонной чумы. Профессор при поддержке военной администрации закрыл сообщение с городом, установил карантин, провел дезинфекцию. Распространение заболевания удалось застопорить33.
Заразные заболевания представляли серьезную угрозу для Кавказского фронта. Первый неудачный опыт – Сарыкамышская операция, во время какой эпидемия не только распространилась по всему Кавказу, но и вышла за его пределы. Печальный опыт научил военную администрацию и врачей работать на опережение: срочно сообщать о первых случаях заболеваний, устанавливать карантины, заразные лазареты, проводить вакцинацию. Российское общество Алого Креста, общественные организации оказали значительную помощь фронту, предоставив армии бани, дезинфекционные камеры и средства. Создавались особые формирования из специалистов по бактериологии и сестер милосердия. Такие отряды совместно с необходимым оборудованием отравлялись в “горячие точки” – места появления заразных заболеваний. Благодаря этому удалось спасти масса жизней.
1. Айрапетов О.Р. История внешней политики Российской империи. 1801 – 1914: в 4 т. М., 2018. Т. 3. С. 36, 38, 450, 480.
2. Наумова Ю.А. Ранение, заболевание и смерть: русская медицинская служба в Крымскую войну 1853-1856 гг. М., 2010. C. 56, 57, 191-193.
3. Веселовзоров М.Н. Съезд Кавказских докторов 1912 года в Тифлисе // Кавказский Календарь на 1913 год. Тифлис, 1912. Ч. 2. С. 180-193.
4. РГВИА. Ф. 12651. Оп. 1. Д. 1132. Л. 16 об.
5. РГВИА. Ф. 2018. Оп. 1. Д. 95. Л. 19 об.-24 об.
6. РГВИА. Ф. 2018. Оп. 1. Д. 14. Л. 287, 288, 325.
7. Доклад Главноуполномоченного РОКК при Кавказской армии Л.В. Голубева Основному управлению // Вестник Красного Креста. 1916 г. N 4. С. 1187.
8. РГВИА. Ф. 2018. Оп. 1. Д. 95. Л. 19 об.-24 об
9. РГВИА. Ф. 2018. Оп. 1. Д. 14. Л. 255-258.
10. Национальный исторический архив Грузии (НИАГ). Ф. 1777. Оп. 1. Д. 52. Л. 21.
11. РГВИА. Ф. 2018. Оп. 1. Д. 14. Л. 108.
12. Там же. Л. 180.
13. РГВИА. Ф. 12651. Оп. 1. Д. 1059. Л. 472 об.
14. Вестник Алого Креста. 1915 г. N10. С. 4333-4344.
15. НИАГ. Ф. 13. Оп. 3. Д. 1582. Л. 6, 7.
16. РГВИА. Ф. 2018. Оп. 1. Д. 77. Л. 169-170 об.
17. НИАГ. Ф. 13. Оп. 3. Д. 1573. Л. 1-62.
18. Вестник Алого Креста. 1916 г. N4. С. 1188, 1189.
19. РГВИА. Ф. 12651. Оп. 1. Д. 1133. Л. 356, 402 об.
20. Там же. Л. 408 об.
21. РГВИА. Ф. 12651. Оп. 7. Д. 130. Л. 81.
22. Жигальцова Л.В. “О ней слагают стихи, наивные и открытые…” Александра Павловна Ливен (1879-1974). Судьба русской сестры милосердия // Родина. 2011, N 3. С. 88-91.
23. Тучная А.Л. Дочь. М., 2001. С. 231-243.
24. Семина Х.Д. Трагедия русской армии Первой Великой Войны 1914-1918. Записки сестры милосердия Кавказского фронта. Нью-Йорк, 1963. Кн. 2. С. 35-45.
25. Национальный архив Армении. Ф. 45. Оп. 1. Д. 1. Л. 10.
26. Вестник Алого Креста. 1916 г. N7. С. 2335.
27. Армянский вестник. 1916 г. N7. 13 марта. С. 37.
28. РГВИА. Ф. 2018. Оп. 1. Д. 16. Л. 73, 78-80.
29. РГВИА. Ф. 12651. Оп. 1. Д. 1178. Л. 188-192 об.
