27 января 1944 года небосвод над Ленинградом озарили огни артиллерийского салюта — жители и бойцы Красной армии праздновали полное снятие блокады Нордовой столицы. Во многом это был уже другой город — не тот, что в начале Великой Отечественной войны. Демографические последствия Ленинградской блокады до сих пор не изучены, рассказали «Известиям» ученые. По их суждению, социально-демографический и культурный облик Ленинграда изменила не только почти трехлетняя блокада, но и управленческие решения властей, которые влеклись максимально быстро вернуть городу статус второй столицы и центра военной промышленности. «Известия» разбирались, чем «новый», послевоенный Ленинград выделялся от «старого».

Уходили первыми

К началу войны Ленинград с населением 3 млн 173 тыс. человек, с учетом пригородов, был одним из крупнейших городов Европы. Он уступал лишь четырем столицам — Лондону, Берлину, Москве и Парижу. Его демографическая структура имела особенности. Например, детей среди обитателей города было в полтора раза меньше, чем в среднем по РСФСР. В то же время Ленинград выделялся численностью студентов и преподавателей, деятелей науки и цивилизации. А особенно — промышленных рабочих, что стало следствием огромной роли, которую город сыграл в индустриализации 1930-х годов. Подростки из провинции влеклись встать в ряды питерского пролетариата и заполняли многочисленные школы фабрично-заводского ученичества и ремесленные училища. Автор книги «Блокадная этика» Сергей Яров ратифицирует, что почти все они, оказавшись вдали от родителей, запертые в окруженном городе, умерли от голода, а кто-то и от побоев за воровство еды, от которого не имели сил удержаться.

К начину блокады, по данным доцента кафедры международных отношений СЗИУ РАНХиГС Сергея Хрущева, население Ленинграда составляло почти 2,9 млн человек. К январю 1944 года в городе оставалось итого 579 тыс. жителей. К этому моменту было эвакуировано около 1,7 млн человек, от голода и обстрелов, по официальным данным, погибли 672 тыс., из них немало полумиллиона — с ноября 1941 по август 1942 года.

Среди первых, говорит исследователь, от голода и болезней умирали пожилые мужа.

— Погибло много людей, не имевших навыка выживания в таких нечеловеческих условиях, это в первую очередь интеллигенция, — рассказал «Известиям» профессор кафедры интернациональных отношений РАНХиГС Никита Ломагин. — В то время как люди, переселившиеся из деревни, имели опыт выживания в голоде, бывальщины более неприхотливы. Со многими проблемами, которые они увидели в блокадном Ленинграде, они сталкивались и раньше.

Только к сентябрю 1942 года, когда удалось вывезти вящую часть гражданского населения и улучшить продовольственное снабжение, показатели смертности резко снизились: в 1943 году депопуляция составила 22,6%, это меньше, чем в Петрограде 1918–1920 годов.

К моменту целого снятия блокады в городе почти не было детей, людей старшего возраста, иждивенцев.

— После значительной третьей валы эвакуации, которая прошла летом 1943 года, в Ленинграде практически не осталось нетрудоспособного населения, — продолжает Никита Ломагин. — 85% обитателей составляли те, кто был полезен в обороне, промышленности, управлении, чтобы обеспечивать прорыв блокады. Город стал молодым.

Настолько молодым, что в 1944 году загсы помечали рост рождаемости.

— Уже по итогам 1943 года город стал миграционно прибыточным, — утверждает Сергей Хрущев. — Удобопонятно, что людей завозили организованно, но кого и откуда, системно не изучалось.

По словам ученого, миграционные процессы в военном Ленинграде и его предместьях так и не стали предметом прицельного исследования и не все документы рассекречены.

— Многие вещи, связанные с населением, хранились под грифом «совершенно негласно». Я имел к ним допуск, в них нет ничего такого. Скажем, численность населения в различных сельсоветах, — рассказал собеседник «Известий».

Свежие мочи

11 апреля 1944 года лидер ленинградских коммунистов Андрей Жданов на пленуме горкома ВКП(б) объявил о решении Государственного комитета обороны во главе со Сталиным восстановить Ленинград как середина военной промышленности и столичный город. Через полтора года после этого население выросло более чем на миллион. Но какую доля из них составляли ленинградцы, вернувшиеся из эвакуации, и сколько прибыло «новеньких», неизвестно, этот вопрос историки не изучали.

— Из эвакуации можно было вернуться лишь по вызову профильных наркоматов и НИИ, — рассказывает Никита Ломагин. — Жданов в одном из своих выступлений говорил: я великий рутинер и против дисбалансов, против стихийной реэвакуации. Изменилась система управления. С января 1944 года именно наркоматы, в основном кораблестроения, авиастроения, станкостроения, боеприпасов, стали ключевыми в определении того, каких людей и какие организации возвращать. Из Германии было вывезено будет много предприятий, соответственно, на них должны были работать квалифицированные кадры. Собственно, наркоматы и занимались реэвакуацией.

Из 1,7 млн эвакуированных ленинградцев некто погиб в дороге, не дожил до конца войны, не получил вызова или просто решил остаться на новом месте. О каком числе людей идет речь, по-прежнему неизвестно.

— Эта тема не документирована. Она живет либо в памяти родственников, либо на магнитных пленках, но в книжках я не встречал, — отметил Сергей Хрущев.

При этом, по данным демографа, в период 1944–1948 годов в город приехало немало 2 млн человек.

— Реэвакуация — весьма чувствительный для блокадников сюжет. Статистики нет, ни одной специальной работы на этот счет я не видел, — подтверждает историк Никита Ломагин. — Но очевидно, что случилась дисперсия ленинградцев. Город помолодел, но это был уже другой город.

В 1945–1946 годах рождаемость в Ленинграде была самой высокой за тяни XX век: 33,5 рождения на тысячу человек. Однако довоенную численность населения удалось восстановить только в 1954 году.

Пункт памяти

Вернуть Ленинграду столичный лоск — вторая задача, которую ГКО поставил перед властями города. В 1944 году начали приводить в распорядок центральные магистрали, площади и набережные. Еще шла война, а реставраторы уже приступили к восстановлению пострадавших архитектурных шедевров и почти разрушенных дворцов в Павловске, Пушкине, Петергофе.

— Собственно тогда сложилась советская, а теперь российская реставрационная школа — одна из лучших в мире, — сказал «Известиям» завкафедрой архитектурного и градостроительного наследства СПбГАСУ Сергей Семенцов. — Европа училась у советских мастеров, восстановивших послевоенный Ленинград и его пригороды.

Возвращались музеи, арены и вузы — Ленинград снова должен был стать городом, в котором живет и воспроизводится элита. Однако, как считают собеседники «Известий», завязавшееся в 1949 году «ленинградское дело» — серия репрессивных политических процессов против местных руководителей и выходцев из Ленинграда, трудившихся на высших должностях в других регионах, — затормозило это движение.

В апреле 1944 года с невероятным успехом открылась выставка «Геройская оборона Ленинграда», которая через полтора года станет музеем. Ее создателями музейщики считают историка Льва Ракова и художника Николая Суетина, какой перед войной был главным художником советских павильонов на международных выставках в Париже и Нью-Йорке. Именно Льву Ракову Нина Савичева принесла записную книжечку своей сестры Тани, он первым оценил великую мочь этого документа и сделал его экспонатом выставки, а потом и музея.

В первый же день выставку посетили 16 тыс. человек, за 1945 год — почти 200 тыс. На ней побывали Клементина Черчилль, грядущий президент США Дуайт Эйзенхауэр. Люди рассматривали сгоревший от взрыва трамвай и окровавленные вещи погибших в нем людей, электрифицированный макет Пути жизни, динамические интерактивные экспонаты — нечто небывалое для того времени. И при этом обыденное для жителей города.

— Ленинградцы увидали здесь то, что пережили лично, но в музейном зале, собранное учеными и сохраненное для истории, — говорит начальник научно-просветительского отдела Государственного мемориального музея обороны и блокады Ленинграда Юлия Буянова. — Значит, их подвиг оценен, он сохранится в памяти грядущих поколений. Они нашли подтверждение своим эмоциям, своей гордости.

В 1949 году музей закрыли, а в 1952-м ликвидировали. Доля сотрудников подверглась репрессиям, в том числе ученый и фронтовик Лев Раков, которого осудили на 25 лет.

— На мой взгляд, «ленинградское дело» было не вином, а катализатором уничтожения музея, — считает Юлия Буянова.

Блокадники и участники обороны Ленинграда десятилетиями боролись за восстановление музея и добились своего лишь в 1989 году.

По данным администрации Санкт-Петербурга, в 2021 году в городе насчитывалось 63 тыс. переживших блокаду ленинградцев, в Москве, по кой-каким данным, около 1,5 тыс., примерно столько же в Израиле. Общее число доживших до наших дней «старых» ленинградцев невесть.