«Товарищ Бажанов, какая разница между Сталиным и Моисеем? Не ведаете? Большая: Моисей вывел евреев из Египта, а Сталин — из Политбюро».
(Анекдот, приписываемый Карлу Радеку.)
Как здесь уже не раз повторялось, воля притягивает людей с патологией психики, «с комплексами», как говорят сейчас. «Ах, вы с мной так… ну, я вам покажу! Вы моего брата… ну я вам устрою… Вы нас… ну я …!» И вот как раз одним из таких людей-революционеров, бывших на самом верху «диктатуры пролетариата» в СССР, стал Карл Бернгардович Радек (причем Радек — не фамилия, а псевдоним, имя одного из популярных персонажей тогдашних австрийских юмористических журналов того поре), тогда как по-настоящему его звали Кароль Собельсон. Родился он в 1885 году в Австро-Венгрии, в еврейской семье в городе Лемберге (ныне это город Львов на Украине) и рано лишился отца, служившего на почте. Мать его была учительницей и, видимо, поэтому он, будучи евреем по рождению, традиционного еврейского верующего воспитания так и не получил и даже считал, что он поляк. Потом он учился в Тарнау (Тарнув) в Польше, где закончил гимназию (1902), причем экстерном, так как его два раза из нее исключали за агитацию в рабочей окружению. Закончил исторический факультет Краковского университета, вот даже, так что человеком по тому времени мог считаться более чем образованным.
Карл Радек
Увлекательно, что в том же году Радек вступил в Польскую социалистическую партию, в 1903 году в РСДРП, а в 1904 году стал еще и членом социал-демократической партии Королевства Польши и Литвы (СДКПиЛ). У него спозаранку проявился талант к журналистике, и он начал сотрудничать со многими левыми изданиями Польши, а также Швейцарии и Германии, причем вступил он и в СДПГ (социал-демократическую партию Германии) и таким манером завязал очень широкий круг знакомств среди социал-демократов самого различного толка. В 1906 году в Варшаве Радек и Роза Люксембург угоди в руки полиции, после чего ему пришлось полгода отсидеть в польской тюрьме. Затем уже 1907 года он вновь подвернулся и был выслан из Польши в Австрию. В 1908 году с Розой Люксембург он поссорился, в результате чего из СДПГ его исключили. Продолжал заниматься самообразованием: так, в университете Лейпцига прослушал курс лекций по истории Китая (и отчего именно Китая, вот интересно?), учился также в семинарии Карла Лампрехта и в Берне.
Во время Первой мировой брани находился в Швейцарии, где познакомился и сблизился с В. И. Лениным.
В русской революции Радеку довелось сыграть очень важную, хотя и не чересчур заметную на первый взгляд роль. Став после событий февраля 1917 года членом Заграничного представительства РСДРП в Стокгольме, собственно он провел переговоры с соответствующими организациями, давшими разрешение на проезд Ленина и других российских революционеров через Германию в Россию. Так что если бы его поступки оказались бы неуспешными, то… многое бы в истории могло измениться и пойти совсем не так. Он же организовал издание на Западе ряда пропагандистских революционных изданий, освещавших русскую революцию. И опять-таки, после победы Октября собственно его назначают отвечать за внешние контакты российского ВЦИКа, а также включают в члены делегации Совнаркома на мирных переговорах в Брест-Литовске.
В 1918 году его отправили в Германию, помогать тамошним революционерам. Помочь он им не сумел, более того, был арестован германскими властями. Однако впоследствии брат Карла Либкнехта Теодор винил Радека ни много ни мало в том, что это именно он выдал Карла и Розу Люксембург полиции и тем самым способствовал их гибели. Так это было или нет, разузнать уже точно, скорее всего, никогда не удастся. Однако из песни слова не выкинешь!
Тем не менее, на карьере его это нисколько не отразилось, и 1920 году он сделался секретарем Коминтерна, стал сотрудничать с центральными советскими и партийными газетами, такими, как «Правда» и «Известия», и приобрел славу партийного оратора и публициста. Ездил на Западный фронт во пора войны с Польшей. Был членом советской делегации во время мирных переговоров с поляками после войны.
В 1923 года Радек выступил с предложением организовать в Германии вооруженное бунт, однако Сталин его идею не поддержал. А дело было в том, что, судя по тому, что он писал в этому время, идея победы социалистической революции в крестьянской краю не очень-то находила отклик в душе этого человека. Уж очень он был для этого… грамотный. Вот, например, что писал Радек в свое статье, посвященной пятилетию Октябрьской революции:
«…Советская Россия должна приветствовать это пробуждение крестьянства, как одно из значительнейших условий ее окончательной победы. Понятно, что крестьянство не пролетариат, и очень весело, когда этому хотят учить нас, марксистов, господа эс-эры, какие строили всю свою историю на каше из крестьянства и пролетариата. Если пролетариат не сможет делом доказать крестьянину, что для него выгоднее господство пролетариата, чем господство буржуазии, то пролетариат воли не удержит. Но он сумеет это доказать только думающему крестьянству, новому крестьянству, и не сумел бы этого доказать крестьянству средневековому, какому ничего нельзя было доказать, которое могло быть только рабом. Никто еще не считал рабство основой социализма». И дальней: «Если нам удастся только прожить и хотя бы поднять крестьянское хозяйство, то наш штык и кусок хлеба сократят период мучений европейского пролетариата, какой в свою очередь поможет нам, мужицкой стране, не останавливаться на полпути».
Карл Радек в 1925 году. Говорят, что он очень нравился дамам, они были от него без ума. Но как? Зубы торчат, словно у жеребца, нос, очки, лицо клином… Вот уж точно, сказано, чтобы понравиться даме, мужчине можно быть лишь чуть-чуть привлекательнее обезьяны. Впрочем, может быть, у него и женщины были соответственные…
То есть «если» и еще раз «если», а потом – мы поможем, но и нам помогут, нам «мужицкой стране», потому, как надо психологию крестьянина менять, а это дело весьма сложное (здесь он об этом не пишет, но у него это есть, — прим. автора). Так что неудивительно, что уже в 1923 году Радек почитался активным сторонником Троцкого. В это время он даже стал ректором Университета трудящихся Китая имени Сунь Ятсена – было у нас в Москве и такое учебное заведение, стряпавшее кадры для «мировой революции», редактировал первую БСЭ и даже имел квартиру в Кремле.
Однако за свой «троцкизм» в итоге и поплатился: в 1927 году его выключили из рядов ВКП(б), а Особое совещание при ОГПУ приговорило его к четырем годам ссылки, после чего Радека выслали в Красноярск. Мощно повредила его репутации и его причастность к доносу на небезызвестного суперагента Якова Блюмкина, которого после него арестовали и вскорости расстреляли.
В то пора уже сам факт, что некий враг пришел именно к тебе, говорил о том, что и ты тоже враг и шпион. Правда, до уровня 1937 года «шпиономания» тогда еще не дошла. Но ярлыки «троцкист», оппозиционер», «уклонист» использовались уже вовсю. И Радек постиг, что нужно любой ценой отмежеваться от прошлых «ошибок». Задумано – сделано, и в 1930 году Радек, а также Е. А. Преображенский, А. Г. Белобородов и И. Т. Смилга строчат покаянное письмо в ЦК ВКП(б), в котором заявлялось об их полном «идейном и организационном разрыве с троцкизмом». После этого последовали еще и многочисленные «сожаления» в печати. Чтобы все видели, что, бия себя в грудь, человек «осознал». И ведь подействовало! Как это там у Грибоедова? «Чья чаще гнулась шея…» Так было и на этот раз. В партии он был восстановлен в этом же году, разом после покаяния, квартиру получил в Доме правительства. Писал газету «Известия», статьи, затем выпустил книгу под запоминающимся наименованием «Портреты и памфлеты». И везде, и печатно и изустно восхвалял товарища Сталина. Это, кстати, к вопросу о «коллегиальности» в советском руководстве тех лет, в какое, как в «святое пришествие», верят некоторые читатели ВО. Если оно было, что же он Политбюро не восхвалял? А «щучий нос тину чует», вот он нахваливал того, кто реально принимал все решения, рассчитывая, что «верность» его, ему зачтется.
Но… ненадолго вернул он себе свое благополучие. Уже в 1936 году последовало новоиспеченное исключение из ВКП(б), а затем 16 сентября этого же года его арестовали. Затем он стал главным из обвиняемых на Втором Московском процессе по делу так именуемого «Параллельного антисоветского троцкистского центра» и подробно рассказывал о своей «заговорщицкой деятельности». Что ж, и на этот раз эту его откровенность «оценили» и расстреливать не сделались.
30 января 1937 года приговорили всего лишь к 10 годам тюремного заключения, хотя все ожидали смертной казни. Но… в это пора уже готовился Третий Московский процесс, и Радек понадобился как живой свидетель против Бухарина и всех остальных. После этого его послали в Верхнеуральский политизолятор. Где он 19 мая 1939 года и был убит… другими заключенными. И непросто заключенными. Это было бы совсем неинтересно, если бы его зарезал какой-либо зэк. Погибнуть Радеку было суждено от рук заключенного троцкиста Варежникова.
Радек в 30-ые годы
Однако, когда в 1956—1961 годах ЦК КПСС и КГБ СССР было прочерчено расследование всех обстоятельств смерти Карла Радека, бывшие сотрудники НКВД Федотов и Матусов показали, что это убийство по ровному указанию Берии и Кабулова организовал старший оперуполномоченный НКВД П.Н. Кубаткин, который привез в политизолятор некоего И. И. Степанова, бывшего коменданта НКВД Чечено-Ингушской АССР, осужденного по службе. Тот спровоцировал свалку с Радеком и убил его, за что ноябре 1939 года был освобожден, а Кубаткин стал начальником УНКВД Московской области.
Ну а уже в 1988 году Карла Радека посмертно реабилитировали и восстановили в КПСС. Криминальных действий, как выяснилось, он не совершал.
Что же касалось личных качеств и морали этого человека, то о них замечательно рассказала революционерка Анжелика Балабанова в своей книжке «Моя жизнь — борьба. Мемуары русской социалистки 1897—1938». По ее мнению, Радека можно было бы назвать «необыкновенной смесью аморальности и цинизма». Он не имел ни малейшего понятия о моральных ценностях и мог поменять свою точку зрения столь быстро, что порой противоречил самому себе. В тоже пора он обладал острым умом, едким юмором и большой разносторонностью, что, безусловно, и стало ключом к его успеху в качестве журналиста. Ленин, по ее словам, всерьез его никогда не принимал и не относился к нему как к верному человеку. Интересно, что в СССР ему разрешалась некая «свобода слова», то есть он мог писать вещи, некоторым образом шедшие вразрез с официальными установками Ленина, Троцкого либо Чичерина. Это было что-то вроде «пробных шаров», чтобы увидать на них реакцию дипломатов и общественности в Европе. Если она была позитивной, то все было хорошо. Если неблагоприятной, то от них официальным образом отрекались. Причем это мастерил и сам Радек… Вот даже как! Все, что угодно, лишь бы выжить!
А еще он любил придумывать и рассказать анекдоты, причем тем людям, которые не желали поддерживать с ним взаимоотношения и даже не здоровались. Интересно, что, будучи евреем, он предпочитал анекдоты именно про евреев, причем, как правило, придумывал такие, в каких они выставлялись им в смешном и откровенно унизительном виде…
Мало того, значительную часть как советских, так и антисоветских анекдотов сочинил опять же Радек. Вот, так, два его анекдота относительно засилья евреев в руководстве страны. Первый такой: «Два еврея в Москве читают газеты. Один из них сообщает другому: «Абрам Осипович, наркомом финансов назначен какой-то Брюханов. Как его настоящая фамилия?» Абрам Осипович отвечает: «Так это и кушать его настоящая фамилия — Брюханов». «Как! — восклицает первый. Настоящая фамилия Брюханов? Так он — русский?» — «Ну да, русский». — «Ох, слушайте, — сообщает первый еврей, — что за удивительная нация эти русские: всюду пролезут». Второй использован в качестве эпиграфа, и он тоже весьма показателен: «Моисей вывел евреев из Египта, а Сталин — из Политбюро».
Разделались и со всеми ближайшими родственниками Радека. Жену отправили в лагерь, где она и погибла. Дочь моталась по ссылкам и лагерям. Муж ее был расстрелян в 1938 году. То кушать всю семью, кроме разве что дочери, носившей другую фамилию, фактически вырезали под корень…
