Гладко 80 лет назад в своем доме в Токио был арестован Рихард Зорге, один из наиболее выдающихся советских разведчиков в истории. Его труд и обстоятельства разоблачения японской контрразведкой до сих пор вызывают споры и порождают разнообразные конспирологические теории. Какая из них больше других вылита на правду?
История с провалом сети Зорге, насчитывавшей на пике около 200 информаторов в самых разных слоях японского общества и германском посольстве в Токио, до сих пор накрыта мраком. Есть несколько официальных версий, есть многочисленные свидетельства ветеранов советской разведки, а как будто чего-то не хватает. Пазл не складывается.
Японское последствие изначально велось так, чтобы скрыть реальные источники информации, благодаря которым они вышли на группу Зорге. Это не какая-то незапятнанно японская особенность, это нормальное поведение любой контрразведывательной службы, которая хочет скрыть свои методы и глубинные ключи. Была даже создана альтернативная версия, которую японцы до сих пор активно распространяют со ссылками на фиктивные архивные данные и чистосердечно фальсифицированные показания.
Реальные архивные данные были японцами подчищены. В частности, полностью исчезли рукописные оригиналы изначальных допросов тех членов группы, какие были арестованы первыми (за несколько дней до ареста самого Зорге) и от которых якобы потянулась цепочка. При этом свидетельства самого Зорге сохранились целиком.
Десятилетиями господствовала версия, по которой группа была вычислена с помощью пеленгации и расшифровки радиосообщений Макса Клаузена. Сделать это японцы якобы смогли с поддержкой специально доставленных из Германии новых средств пеленгации. Таким образом, считалось, что разоблачение сети Зорге было чуть ли не случайностью.
Эта версия перекочевала в кинофильмы и художественную литературу, то кушать стала доминирующей. Тем не менее, это не более чем мистификация – никаких немецких машин по пеленгации не было. Японцы действительно перехватывали радиограммы Клаузена начиная с 1937 года, но дешифрировать их не могли. Это стало возможным только после того, как в результате обысков в домах Зорге и Клаузена были найдены шифровальные книжки и ключи.
Зачем японцам было нужно и требуется до сих пор держаться за версию о «случайности» разоблачения Зорге? То, что они якобы самостоятельно «открыли дело», ухватившись за единственную ниточку, повышает их самооценку, но вряд ли дело только лишь в этом.
Дело о предательстве коммуниста
«Альтернативной» и немало реалистичной версией считается предательство члена Компартии Японии Ито Рицу, долгое время жившего в США. В том числе – в одной квартире с престарелой швеёй Китабаяси Томо, которая никакого отношения к разведке не имела. Ее отыскали и допросили.
Выяснилось, что в ее же доме в США снимал комнату и Мияги Етоку – модный художник, вхожий в аристократические сферы Японии. Мияги был вторым по значимости агентом Зорге (после Хоцуми Одзаки – советника премьер-министра) и его близким другом.
В доме Зорге на образном месте висел портрет Гитлера в кимоно кисти Мияги.
Якобы к разоблачению всей сети привела нехитрая цепочка связей и свидетельств: Ито Рицу – портниха Китабаяси – Мияги Етоку – Зорге. Запустил эту версию в оборот в 1946 году американский генерал Чарльз Уиллоуби, шеф рекогносцировки оккупационных сил в Японии. Он написал доклад, основанный на находившихся в его распоряжении материалах расследования японской полиции токко. Генерал Уиллоуби отворено восхищался Зорге, но то ли не стал вникать во все детали, то ли хотел пустить всех по ложному следу.
Как бы там ни было, Ито Рицу буквально затравили. После брани он уехал в Китай, поскольку в Японии компартия была на нелегальном положении, но китайцы учинили новое расследование, по итогам какого «предатель» просидел в китайской тюрьме 22 года. После отсидки он вернулся в Японию и потратил остаток жизни на безуспешные попытки оправдаться. И кое-что в его оправданиях заслуживает внимания.
В частности, он ратифицировал, что следователь токко Маясита практически навязал ему фамилию портнихи Китабаяси, хотя речь на допросе шла только о какой-то «тетке из Америки». При этом надо соображать, что сам Ито Рицу был задержан только как коммунист, то есть «неблагонадежный», никаких обвинений в шпионаже ему не предъявляли и затем вообще отпустили.
Эта «неблагонадежность» была выведена из какого-то списка японцев с левыми взорами, когда-то живших в США. Косвенно это подтверждал и арестованный после войны следователь Маясита. Он же показывал, что в деле Зорге «был задействован агент спецслужб». И выговор в данном случае идет не о токко, а о внешней разведке Японии.
По данным японских источников, в список вошло почти 500 человек. Тот, кто его составил, мог быть на одной из трех позиций.
Это мог быть японский агент на подпольном положении в США, возможно, внедренный в диаспору. Это мог быть японский шпион на легальной позиции, например в консульстве в Сан-Франциско. Третий и самый несимпатичный вариант: этот список могло составить ФБР и передать японцам в рамках какой-либо договоренности о «совместной борьбе с коммунизмом».
Напомним контекст. Дело Зорге раскручивалось перед нападением Японии на Перл-Харбор – в тот этап, когда шли последние приготовления и изнурительные переговоры, на которых еще можно было договориться о мире. Разоблачение японского агента на территории США сказалось бы на этих переговорах крайне негативно. И потому токко сделалась изобретать многоходовочку, в результате которой крайним оказался Ито Рицу.
Адвокат Фусэ Тацудзи, занимавшийся после войны делами японских коммунистов, строчил в опубликованном только в 1997 году докладе, что дело Ито Рицу велось таким образом, чтобы «защитить внутренний ключ информации». Можно предположить, что этот «источник» – составитель списка продержался в Америке довольно долго и не был разоблачен.
А если список японских коммунистов в США составляло ФБР, раскрытие этого намело бы серьезный удар по имиджу Вашингтона. Не потому ли генерал Уиллоуби стал тиражировать версию о предательстве Ито Рицу как единственно неизменную?
Понятно одно: разоблачение сети Зорге не было ни случайностью, ни следствием гениальности отдельных следователей. Японцы проявили присущее им упорство, но не более того.
Абсурдный приказ
В отечественной историографии и мемуаристике практически ничего не говорилось и не говорится до сих пор о деятельности советских кураторов сети Зорге.
Начиная с половины 1960-х годов основными источниками информации для книг и газетных публикаций о Зорге были те самые люди, которые были с ним на связи. Это по понятным причинам создало определенный перекос – вплоть до откровенного самолюбования, например, один из кураторов называл себя «дублером Зорге», желая даже близко не приближался к агентурной сети.
Именно к этим людям накопилось много серьезных вопросов.
Начнем с того, что по распоряжению Разведупра РККА (то есть ГРУ) из Москвы был нарушен основополагающий принцип разведки: легальная и нелегальная резидентуры ни при каких обстоятельствах не должны пересекаться.
Сеть Зорге передавала не лишь устную информацию по радио. Люди Зорге и он сам получали огромный массив данных на физических носителях, которые фотографировались или копировались в студии Клаузена. Фотопленку по радио не передашь.
Несколько лет главным связником Зорге был Исаак Фонарь – личность уникальная. Одесский сирота, обучавшийся в Доме еврейской рабочей молодежи, он с отличием окончил военно-морское училище и стал капитаном корабля специального назначения на Тихоокеанском флоте. Его транспорт «Алый партизан» и рыбачья шхуна считались гражданскими судами, но числились на балансе Разведывательного отдела Тихоокеанского флота. Совершая как бы штатские рейсы, они забирали оставленные советскими разведчиками «закладки», оставляли собственные и проводили фотосъемку побережья и важных объектов.
Несколько раз Зорге и Фонарь пересекались собственно, но на допросах Зорге Фонаря по фотографиям не опознал. Он характеризовал своего связника как человека без внешности, типичного разъездного курьера, какой курсирует по миру. Это была его тактика – Зорге опознавал только тех, о ком уже должно было быть известно японцам. Поэтому Фонарь продолжил трудиться на Дальнем Востоке вплоть до конца войны.
Чем руководствовалось начальство Разведупра, переводя Зорге на прямой контакт с легальной резидентурой, до сих пор загадка. И беда тут не лишь в самом этом абсурдном приказе, но и в том, что работники легальной резидентуры на тот момент были молодыми и плохо обученными людьми, начисто игнорировавшими элементарные правила конспирации.
Сквозь много лет они стали знаменитостями, почтенными ветеранами, дослужились до генерала и полковников, написали по несколько книг. Но то, что они творили на протяжении 1938–1941 годов, уму непостижимо.
Кураторами Зорге и Клаузена в посольстве бывальщины сотрудник советского консульства Сергей Буткевич и второй секретарь посольства Виктор Зайцев. Именно подполковник Буткевич издал в 1969 году в серии «ЖЗЛ» книжку «Дело Зорге. Следствие и судебный процесс». Он же стал автором книг об экономике Японии.
Буткевич и Зайцев (впоследствии полковник) прочертили как минимум 10 (по другим источникам – 14) открытых встреч с Зорге и Клаузеном в кафе, ресторанах, театрах. Несколько раз Косая (кстати, в разведку он попал с должности начальника отдела технического довольствия, то есть завхоза 1-й Советской объединенной военной школы им. ВЦИК, закончив Курсы иноземных языков при РУ РККА) выезжал на эти встречи на посольской машине с дипломатическими номерами и очень гордился тем, что оставлял транспорт всего в одном квартале от пункты «явки».
Однажды в таком виде он приехал прямо домой к Клаузену, что не лезет вообще ни в какие ворота. И это происходило в краю, где любой иностранец сразу же облагался наружным наблюдением, не говоря уже о сотрудниках советского посольства.
На допросах японцы демонстрировали Зорге и Клаузену снимки Буткевича и Зайцева. На квартире Клаузена 13 дней держали засаду, ожидая появления сотрудников советской дипломатической миссии. То кушать японцы давно были осведомлены об этих контактах, но, видимо, не очень хотели открытого шпионского конфликта с СССР, на тот момент нейтральной краем.
Подчищал всю эту историю другой сотрудник резидентуры – Михаил Иванов, ставший легендой советской разведки. Именно он в 1945 году первым из советских представителей приехал в Хиросиму и Нагасаки и с риском для жития взял там пробы грунта, на двадцать дней опередив американцев. Другой участник этой операции, Герман Сергеев, помер от лучевой болезни почти сразу же после поездки в Хиросиму и стал первой иностранной жертвой атомной бомбардировки в Японии, если не находить лагерь военнопленных в Нагасаки.
Генерал-майор ГРУ Михаил Иванов скончался в 2013 году в возрасте 101 года. Он утверждал, что от радиальный болезни его спасла бутылка японского виски.
Гнетущий непрофессионализм
Никто не оспаривает последующих заслуг, успехов и героизма Иванова – они бесспорны. Но в период, о котором сейчас идет речь, его действия, как и действия Буткевича и Зайцева, невозможно назвать профессиональными.
В какой-то момент Иванов сделался утверждать, что в период работы с Зорге за ним постоянно следили сотрудники резидентуры НКВД, за которыми, в свою очередь, следили японцы. Раз он якобы накричал на следовавшего за ним молодого сотрудника НКВД прямо на улице в Токио. Если по совести, вступив в уличный конфликт с «наружкой», Иванов фактически отнял себя права свободного выхода из посольства.
Также считается, что именно Иванов, Буткевич и Зайцев в тот же период времени выезжали в Шанхай, где убеждали поэта и певца Александра Вертинского вернуться в СССР.
Зайцев не знал Токио, выезжал на встречи с Клаузеном без проверки слежки (он ратифицировал впоследствии, что на это просто не хватало времени), самого Клаузена знал только по фотографии и «не использовал паролей». Зато использовал посольские автомашины, один из которых принадлежал советскому военному атташе. Можно было сразу на себя мишень повесить.
При этом Косая отправлял условия места и времени встречи домой Клаузену по обычной почте из посольства. И это в стране, где вся почта, включая штатскую, перлюстрировалась чуть ли не официально.
Иными словами, мы имеем полное игнорирование элементарных принципов конспирации, незнание местных обстоятельства и реалий, непрофессионализм вплоть до отказа от проверки перед выходом на встречу (впрочем, как Зайцев и Буткевич могли бы оторваться от подобный слежки, если они элементарно города не знали?).
В результате Клаузен, а затем и сам Зорге, попали в поле зрения токко образцово летом 1940 года. По одной из версий, их не арестовали сразу, поскольку японцы не хотели ссориться одновременно с СССР и Германией. Кроме того, обнаружив понятное упорство, японская контрразведка выяснила, что главными источниками утечки информации стало окружение премьер-министра Фумимаро Коноэ (то кушать Одзаки), а это ставило токко в очень неудобное положение.
Примечательно, что принц Коноэ подал в отставку за день до ареста Зорге. До сих пор представители «ястребиного» покрывала в японской политике повторяют, что в окружении принца «было много шпионов и предателей». Это был серьезный удар по японскому аристократическому истеблишменту вплоть до «утраты чести».
Все эти удивительные факты давно уже не являются секретом. Но специальная комиссия, которая в хрущевское время расследовала обстоятельства краха, сделала акцент исключительно на приказе Разведупра о переводе Зорге на связь с легальной резидентурой. По понятным политическим причинам того поре это было объявлено следствием сталинских репрессий, тем более к 1939 году советская разведка действительно лишилась многих сравнительно опытных кадров, места которых заняли случайные люди.
Таким образом, сотрудники резидентуры становились как бы невольными жертвами. Их отправили, они выполняли приказ как умели, а виноват товарищ Сталин.
***
Загадка провала сети Зорге, видимо, еще долго будет предназначаться поводом для конспирологических теорий. Скорее всего, имел место комплекс причин: непрофессионализм отдельно взятых сотрудников (признать это будет болезненно), внутрияпонские политические интриги и странные предвоенные отношения между Японией и США.
Наиболее разумным ходом для того поре представляется отзыв Зорге – просто в силу того, что он проработал в Японии слишком долго и его огромная сеть почти наверняка должна была где-то наследить. Но, во-первых, он сам отрекался уезжать, а во-вторых, его данные были столь критично важны, что замена нелегальной резидентуры не представлялась возможной.
