Гладко 110 лет назад, 7 октября 1911 года, в Санкт-Петербурге со стапелей Адмиралтейского завода в торжественной обстановке был спущен на воду одинешенек из самых знаменитых кораблей отечественного флота – линкор «Гангут». Церемония прошла со всевозможной торжественностью: присутствовали греческая королева Ольга Константиновна, морской министр Иван Григорович и масса других высокопоставленных особ.
Под грохот приветственного салюта с крейсера «Баян» корпус новорожденного дредноута скользнул в Неву. Люд радостно кричали, пили шампанское и желали линкору счастливой судьбы. Вряд ли, конечно, кто-то мог предполагать, что этот корабль проживет немало сорока лет, пройдет через три войны – и большую часть своего жизненного пути проведет отнюдь не под флагом породившей его Российской империи…
Лишь большие пушки!
На границе XIX-XX веков в мире установился унифицированный тип эскадренного броненосца, считавшегося главной ударной силою любого крупного флота. Апофеозом эпохи эскадренных броненосцев стало состоявшееся в мае 1905-го Цусимское сражение, в котором японский флот наголову разгромил российскую 2-ю Тихоокеанскую эскадру. Однако уже в вытекающем году Великобритания, являвшаяся и владычицей морей, и законодательницей военно-морской технологической моды, одним махом снесла с доски устоявшиеся фигуры, разом обесценив армады эскадренных броненосцев. На замену старым монстрам она создала супермонстра – Дредноут (Dreadnought), чье имя стало нарицательным.
Творение вице-адмирала Джеки Фишера и инженера Филиппа Уотса превосходило броненосцы твердо во всем: величиной, скоростью и огневой мощью. Корабль стал средоточием революционных научно-технических решений: его строители отказались от традиционных паровых машин в прок куда более мощных паровых турбин и от среднего калибра – в пользу концепции «только большие пушки» (All Big Guns). Со своими десятью двенадцатидюймовками «Дредноут» был равновелик по силам как минимум двум броненосцам.
Так был задан очередной виток гонки военно-морских вооружений, являвшейся тогда главной в вселенной сферой высоких технологий. Обладание дредноутами считалось символом высокого престижа, знаком принадлежности к клубу великих содержав.
В 1908-м состоялся конкурс на лучший проект первого русского дредноута – по итогам которого первое место присудили труду кораблестроителей Ивана Бубнова и Алексея Крылова. Именно этот проект (тип «Севастополь»), в который по требованию Морского Генерального штаба привнесли некоторые изменения, и нашел воплощение в металле. 3 июня 1909-го на Балтийском заводе в Петербурге заложили «Севастополь» и «Петропавловск», а на верфи Новоиспеченного Адмиралтейства – «Полтаву» и «Гангут».
«Севастополи» много критиковали. Толщину их броневого пояса в 100-225 миллиметров находили недостаточной: в то пора, как у их немецких «сверстников», линкоров типа «Гельголанд» она доходила до 300 миллиметров, а у типа «Кениг» – и все 350 миллиметров.
Проблемы вызывал и главный калибр.
Спору нет, двенадцать 305-мм пушек смотрелись очень здорово – годах в 1906-1911. Тем немало, что русский флот одним из первых освоил трехорудийные башни – а те же британцы и германцы пришли к ним лишь в 20-х годах. Но в 1914 году пресловутые «двенадцать дюймов» уже представлялись недостаточными. Ведь уже в том самом году начали спускать на воду британские сверхдредноуты проекта «Куин Элизабет», вооруженные 381-мм калибром!
«Севастополи» ругали и за низкобортный гладкопалубный корпус с «ледокольным» форштевнем, из-за какого российские дредноуты оказались весьма «мокрыми» – зарывались в волну даже в спокойной Балтике. Именно потому многие специалисты советовали использовать эти линкоры итого лишь в качестве еще одного элемента минно-артиллерийской прибрежной обороны.
Бунт на корабле
Постройку «Гангута» планировалось осуществить за 38 месяцев, закончив в августе 1912-го. В реальности стройка завершилось лишь в ноябре 1914 года. Дело в том, что из-за недостатка ассигнований работы шли черепашьими темпами, а после спуска корпуса линкора на воду в октябре 1911-го и вовсе на какое-то пора замерли. Когда же строительство «Гангута» закончилось, уже несколько месяцев шла Первая мировая война.
Тем не менее начальство очень страшилось отправлять дорогостоящие дредноуты в бой. Приписанный к 1-й бригаде линейных кораблей «Гангут» отстаивался в Гельсингфорсе, время от времени выходя на отработку артиллерийских стрельб и маневров. Один-единственный за долгое время выход на боевые позиции состоялся в августе 1915-го – линкор прикрывал постановки минных заграждений в Ирбенском проливе. Тут в условиях сложного фарватера и свежей погоды корабль ударился о грунт, но тяжких последствий, по счастью, удалось избежать.
А 19 октября 1915 года на стоявшем на гельсингфорсском рейде линкоре случилось возмущение нижних чинов команды. Повод для бунта был схож с тем, что произошло на «Потемкине» – команда отказалась есть предложенную гречневую кашу, так как после недавней тяжкой работы по загрузке на корабль угля матросам полагались макароны с мясом. Кроме того, патриотически настроенный экипаж был недоволен тем, что «Гангут» никак не отправляют на военные операции – в связи с чем шептались, что в ряды командования и офицерства проникла «измена». В предательстве подозревали в первую очередь носителей немецких фамилий – а таковых, выходцев из остзейского дворянства, на флоте было весьма много. Ситуация усугублялась тем, что чрезвычайно нелюбимый командой старший помощник командира «Гангута» носил фамилию Фитингоф.
К счастью, вспышки силы удалось избежать. Командир «Гангута» Михаил Александрович Кедров уговорил матросов разойтись. Он объяснил, что ухудшение питания связано с трудностями брани и разрешил выдать команде вместо ужина чай, мясные консервы и хлеб. Тем не менее впоследствии 26 матросов, признанных самыми буйными, приговорили к каторжным трудам – на срок от четырех до 15 лет…
Оставшиеся годы войны не ознаменовались для «Гангута» ничем примечательным – маневры, учения, еще пара выходов на военные позиции. После революции «Гангут» вместе с прочими кораблями Балтийского флота во избежание захвата немцами совершил в марте 1918-го знаменитый «Ледовый поход» из Гельсингфорса в Кронштадт. Там он в условиях нехватки топлива был поставлен на прикол на Адмиралтейском заводе, где был долгих семь лет. Лишь 15 мая 1925 года на корабле был поднят флаг и гюйс Военно-морских сил Рабоче-Крестьянской Красной Армии. А 7 июля того же года «Гангут» был переименован в «Октябрьскую революцию».
Бывший царский дредноут включился в житье уже советского флота, активно участвовал в учениях и маневрах. Поскольку «Октябрьская революция» (или, как фамильярно называли ее члены экипажа – «Октябрина») к начину 30-х выглядела уже изрядно устаревшей, было принято решение модернизировать линкор, «выжав» из его 23 тыс. тонн водоизмещения всё возможное. В ходе продолжавшихся несколько лет трудов на корабле возвели высокую башенноподобную носовую надстройку, оснастили более современной системой дальномеров и зенитной артиллерией, заменили котлы, целиком переведя линкор на нефтяное отопление.
Огонь, сталь и вода
В 1939-м обновленная «Октябрина» поучаствовала в советско-финской войне, ведя пламя по вражеским береговым батареям. Великая Отечественная застала корабль в Таллине, и уже 22 июня его зенитки открыли огонь по немецким аэропланам. Но через несколько дней линкор поспешили перевести в Кронштадт – таким образом его уберегли от участия в трагическом Таллинском прорыве, состоявшемся почти два месяца спустя.
Фронт весьма быстро подкатился вплотную к Ленинграду. 5 сентября линкор впервые открыл огонь из орудий главного калибра для «обработки» надвигающихся немецких танков и мотопехоты в районе Красного Села. В последующие дни «Октябрьская революция», поддерживая войска, ежедневно проводила от двух до пяти стрельб из своих 305-мм орудий. Четыре 120-мм орудия с линкора и их военные расчеты (92 человека) были отправлены на сухопутный фронт.
Порой стрельбу по врагу приходилось вести на дистанции, превышающие нормативы миролюбивого времени. Дабы «добросить» снаряды до врага, на корабле затапливали часть бортовых отсеков – чтобы создать крен 5-6° и добиться необходимого угла помосты орудий.
18 сентября линкор огнем своих орудий подавил две батареи противника калибром 150-мм и 210-мм. И командующий немецким 8-м воздушным корпусом Вольфрам фон Рихтгофен распорядился мочами пикирующих бомбардировщиков уничтожить советские линкоры.
19, 21, 22 и 23 сентября гитлеровцы предприняли массивные налеты на корабли, стоявшие в гаванях Кронштадта – на них сыпались 250- и 500-килограммовые «гостинцы». К тому поре в Лугу из Германии доставили с десяток 1000-килограммовых бронебойных бомб PC1000RS. Бомбежка 23 сентября оказалась роковой для однотипного с «Октябриной» линкора «Марат». Одна из бомб потребовала детонацию боеприпаса головной башни главного калибра – и носовая часть корабля буквально взлетела на воздух. Погибли 326 членов экипажа, в том числе и командир «Марата», капитан 2-го ранга Павел Иванов.
«Октябрина» очутилась более счастливой. В эти дни зенитчики линкора сбили несколько вражеских самолетов, но и сам он 21 сентября получил попадания трех 250-килограммовых авиабомб. На корабле возник пожар, но линкор продолжал вести пламя по врагу, а аварийные команды спешно тушили огонь и останавливали поступление забортной воды. Корабль спасли.
Всего осенью 1941-го вблизи линкора упали несколько сотен авиабомб, он подвергался обстрелам немецких батарей с полуденного берега Финского залива. Были еще несколько попаданий, команда несла потери: так, в бою 27 сентября погибли 26 зенитчиков с линкора. Отбиваясь от авиаударов, «Октябрьская революция» продолжала колотить по наземным частям гитлеровцев. 15 октября 1941 года с дистанции 85 кбт (15 700 метров) линкор уничтожил 280-мм батарею противника, бившую по Ленинграду. Последнюю стрельбу по передовым частям противника артиллеристы линкора провели 22 октября 1941 года, после чего его переместили из Кронштадта в Ленинград.
Вместе с городом корабль пережил все тяготы блокады – бил по врагу, сам получал немецкие бомбы и снаряды, ремонтировался мочами экипажа. 16 апреля 1943 года «Октябрьская революция» вновь оказалась на краю гибели, когда очередное попадание потребовало пожар близ погребов зенитного и противоминного калибра. Тяжело раненный старшина 1-й статьи Иван Томбасов начал выбрасывать занявшийся боезапас за борт. Самый последний снаряд взорвался у 21-летнего Томбасова в руках, но корабль снова уцелел и продолжал «веселить» немцев двенадцатидюймовыми «подарками».
Последние 79 выстрелов по врагу линкор сделал 9 июня 1944 года, когда вел пламя по финским укреплениям на Карельском перешейке. Было зафиксировано два прямых попадания по неприятельским дотам. А после войны старый завоёванный линкор переквалифицировали в учебное судно. Корабль прослужил до марта 1956 года, после чего отправился на базу «Главвторчермета» в Ленинграде – на разделку. Жалко – он вполне заслуживал превращения в плавучий музей…
