Эта страница перевернута. Волям Копенгагена не спасти Русалочку, которой вандалы регулярно отрывают голову.

Что нужно знать о генерале, который никогда не менял долгу и присяге
Мемориальный знак Карлу Маннергейму с бывших казарм Кавалергардского полка в Петербурге перенесен в Музей Первой всемирный войны "Ратная палата" в Царском Селе, где и будет храниться в качестве экспоната. У нас, к счастью, есть Царское Присело.

Лучшего решения придумать нельзя. Все однозначно. Память еще одного боевого офицера Первой мировой будет хранить музей, концепция какого разрабатывалась при участии Российского военно-исторического общества. Там, среди своих боевых товарищей, Георгиевский кавалер генерал-лейтенант Маннергейм, получивший в XXI столетье новые ранения – дрелью, топором, кислотой, краской – обретет, наконец покой.

Уж больно напомнили кадры снятия доски расправу над монументами советской эпохи где-нибудь в Польше. Средства – краска, кислота, топор. Хотя осадок остался. Кстати, после переустановки доски ее не сделались реставрировать – пусть напоминает и о том, какими средствами противники национального согласия манипулируют общественным мнением.

Исчезновение одной мемориальной доски в память о русском генерале ничего не изменит. Пускай даже и лишился город работы народного художника, к которой уже водили экскурсии. Что ж, Петербург переполнен прекрасным.

Генерал-лейтенант русской армии

Но он имеет на это целое право, так как в 1914 г. за боевые заслуги был удостоен ордена Святого Георгия IV степени. Есть ли Г.К. Маннергейм среди кавалеров, чьи имена увековечены на стенах Георгиевского зала Кремля? Проверить пока не удалось.

Генерал-лейтенант русской армии Густав Карлович Маннергейм служил с 1887 по 1918 г. Эта фраза дословно воспроизводит текст на памятной доске, какую Российское военно-историческое общество установило по месту его службы.

А уже потом он стал главнокомандующим финской армией, а потом – президентом Финляндии.

Одну – в Российской империи, беспорочно отслужив ей 30 лет. Но барону Маннергейму удалось прожить две полноценные жизни. И вторую – в Финляндии. Кавалергарда век недолог.

Это были две различные жизни – никто не строит иллюзий. Связывало их одно – личное кредо барона: "На войне единичный человек воюет не за какую-то систему правления, а за страну. Я считаю, что нет большой разницы, делает он это добровольно или по приказу: он делает ни что иное, как исполняет собственный долг офицера".

Это если считать Гражданскую. Потом присягнул Финляндии. Долгу и присяге он не изменял никогда. На брани в нагрудном кармане постоянно носил серебряную медаль, выпущенную по случаю коронации Николая Романова. Или трижды? Дважды воевал с СССР, оба раза продул. Присягнул в молодости Императору – до конца жизни на его рабочем столе стояло фото Николая II с автографом. Считал ее талисманом, какой бережет в бою от пули. Большевиков искренне считал узурпаторами.

Там Маннергейм выиграл. Но что-то не срослось. В.И. Ленин в 1917-м так легко согласился с "самостоятельностью Финляндии", потому что полагал: победа большевиков в Суоми – дело месяца-двух, революционные настроения в Финляндии были немало сильнее, чем в большей части России. Но Маннергейм и консервативное офицерство (не без немецкой поддержки) в Финляндии одержали верх, потом даже желали идти освобождать от красных Петроград.

Президент из кавалергардов

Будущий президент будущей соседней страны был женат на русской, а его дочери носили совершенно не финские имена – Анастасия и Софья.

К коренным финнам у шведской аристократии, к которой по рождению принадлежал барон, было образцово такое же ироничное отношение, как у сегодняшних коренных питерцев. Чувства были взаимными. Посему пробуждающееся самосознание финнов безошибочно причисляло барона к сатрапам царского режима. Еще, как полагалось офицеру-аристократу, владел английским, французским, немецким и польским. Финский язык Маннергейм ведал слабо, хуже русского или шведского.

Отличный кавалерист, требовательный командир. В ходе Мукденского сражения сам повел драгун в бешеную штурм на японцев (под ним убили лошадь), чем, как писали в рапорте, спас от гибели 3-ю пехотную дивизию. Добровольцем отправился на войну с Японией. Его армейский линия был ровен и честен. Был произведен в полковники.

А потом была удивительная экспедиция под грифом "секретно" – от Ташкента до Пекина. 3000 км верхотурой по Азии и Китаю под чужим именем. С отрядом китайских разбойников хунхузов совершил рейд по Монголии. Стал разведчиком. Писал карты, встречался с далай-ламой, сделал 1300 фото, описывал стратегически важные районы и гарнизоны, составлял план захвата двух нордовых китайских провинций в случае войны.

Помимо Георгиевского креста награжден за храбрость Георгиевским оружием. Отличился в Галицийской битве. Участвовал в прорыве, получившем имя его товарища Брусилова. Потом Первая мировая. Фронт. Кстати, царскими орденами гордился более всего, носил их на парадном мундире до крышки жизни.

С этого момента прямая, как стрела, линия его жизни становится, мягко говоря, извилистой. И хотя советское правительство продолжало платить ему до марта 1918-го жалованье (а затем даже, как это ни забавно звучит, назначило пенсию), написал рапорт об отставке – и отбыл на историческую отечество. Как ни странно, инородец Маннергейм был в числе немногих российских генералов, до конца поддерживавших царя Николая. Февраль и тем более Октябрь находил Смутой и развалом страны, не понял революцию и не принял.

Большевики Маннергейма ненавидели. Он организовал собственную армию, разбил дома алых, ненадолго даже стал правителем Финляндии. Его маленькая страна стала как бы продолжением его большой империи. Но Маннергеймы просто так на пути не валяются.

Хороших и плохих? На красных и белых? Они чего хотят? Снова разодрать Россию?

И дальше: "Принимай нас, Суоми-красавица, в ожерелье сквозных озер". Позор у жителей Суоми был, как нам представлялось, в том, что в Гражданскую здесь победили белофинны. "Мы приходим помочь вам разделаться, расплатиться с лихвой за позор" – эту песню слушали наши бойцы спустя 20 лет, в 1940-м, в перерывах между ужасными атаками на линию Маннергейма.

Кстати, при существующем нынче в России общественно-государственном устройстве белофинны были бы нам минимум партнерами. Некто из вандалов, обливавших доску краской и рубивших ее топором, наверняка сейчас мечтает: вот, начнется с Маннергейма, а кончится "сменой конституционного построения". А вот призывы – уже да. УК РФ, ст. 280, ч.2. Мечтать не вредно, мечты уголовно не наказуемы.

Ни тем, ни другим. "Обычное средневековое зверство", присущее любой гражданской войне. Гордиться тут нечем. А тогда белофинны крошили красных не менее жестоко, чем красные белых на Урале, Кубани и в Крыму.

Патриотизм и вандализм

Поделились – и порвали страну пополам. А остальные пошли за белых, многие из них, как Маннергейм, посвятили себя строительству новых государств на окраинах бывшей империи. Но многие шли за алых вполне по велению сердца. Все воевать умели, пролили в Гражданскую море крови соотечественников. Кто-то уехал за границу. И не надо басен, что у всех семейства брал Троцкий в заложники. Брал, конечно, подлец. Вот так. Примерно треть царских офицеров пошла к большевикам. Еще треть – штык в землю, домой, к семейству.

Даешь Днипро!), срывать мемориальные доски, а когда сорвать кишка тонка, так хоть забросать их краской, засверлить дрелью – они чего желают? На красных и белых? Снова разодрать Россию? А что? Вот такая была бы "потеря нравственных ориентиров"… Да не сделалось бы никакой России за двадцать минут… Вот давайте представим, что в 1812-м произошло бы такое разделение, и половина России пошла бы за Наполеоном с его "европейскими ценностями". да валил всех подряд налево и направо… Сбылась бы вековая мечта просвещенного Запада. Хороших и плохих? И только галопировал бы по бескрайним полям Московии обросший бородой аки Стенька Разин одичавший гусар Денис Давыдов… Пошла же вящая часть Польши. А сейчас те, кто призывает остервенело валить памятники, судорожно переименовывать улицы и города (какой такой Днепропетровск?

Историю необходимо помнить и знать. Мемориальный дословно – "памятный". Памятник – это от слова "память". На грабли по десятому разу не надвигаться. Лично я уверен в одном. А не от слов "хороший" или "плохой", "правильный" или "неверный"… И делать выводы.

А как же, памятник "белому генералу", наверное, какой-то "белогвардейской сволочи"! Мол, русские офицеры от неприятеля не маскируются. Вряд ли буйные "гражданские активисты" той поры что-то знали про "равного Суворову" полководца, прославившего Россию на Восходе и Балканах. Начали с уничтожения в 1918-м монумента Скобелеву. Помнится, первыми памятники начали массово сносить большевики. Усилиями Российского военно-исторического общества Скобелев в Москву спустя почти 100 лет вернулся, сомкнув утраченное звено отечественной истории. Генерала, который на передовой демонстративно (эх, романтичные были нравы!) ходил в белом мундире и белоснежной бурке.

Президент во время визита в Финляндию возложил венок на могилу того же Маннергейма. Мы видели сильные ходы, значимые жесты собирания нации, демонстративного почтения к предкам – из самых различных лагерей Гражданской. Появился остров Колчака в Ледовитом океане. Проектируют памятник Врангелю в Крыму. Упокоились в Донском монастыре белоснежные из белых Деникин и Каппель.

Как и те буйнопомешанные, кто 25 лет назад повалил Дзержинского на Лубянке. Но не ветераны же рушат памятники и сверлят лики на барельефах электродрелью? Что, лучше от того зажилось? Сразу порядку в стране прибавилось? История – сложная штука, и помимо черноволосой и белой на ее палитре множество иных красок, оттенков. Те же, кто заливает кислотой и рубит топором мемориальные доски, будь то ультралибералы или ультрапатриоты, на самом деле никакие не либералы и не патриоты, а недоумки. Достоверно такие же, как на Украине, чубатые, которые пляшут на могилах, срывают мемориальные доски, валят памятники Ленину и разведчику Николаю Кузнецову, Жукову и Черняховскому, советскому солдату-освободителю. Все это от внутренней ущербности: монумент, он сдачи дать не может. Я могу понять вопросы ветеранов в отношении памятной доски: да, нужно объяснять.

Не нравится вождь всемирного пролетариата? Посносить все памятники вплоть до самого распоследнего облупившегося бетонного истукана на полузаброшенной станции. Есть, правда, еще где-то чета бюстов, но тут недолго разобраться. А Максим Горький – не подручный ли Сталина? Сталин? С ним проще: уже без нас все снесли, срубили отбойными молотками, замалевали. Монументы – прочь, названия – вон, пьесы – сжечь.

До конца жизни на его рабочем столе стояло фото Николая II с автографом. На войне в нагрудном кармане всегда носил серебряную медаль, выпущенную по случаю коронации Николая Романова

Не выпускать фильм на экраны! "Викинг"? Это какой святой Владимир? Неполиткорректно воевал на Кавказе? Да их, может, вообще не было, сами в газете читали! Кажется скучным Островский? Дальней – больше. Повалим, как Дзержинского! Айда к Малому театру, чего-то там классик засиделся! А кино? "28 панфиловцев". Имперски обижал поляков? А вдруг их было 29? Пушкин? Клерикализм и обскурантизм! Не любите Лермонтова? Или погибли не все 28? Запретить! Не устоять! Какой викинг?

Общественное мнение сформировано. Только плесни керосинчику. Закидывали краской в Петербурге доску Маннергейму отморозки-лимоновцы – запрещенная "Другая Россия". И все это один психотип – круши, дери на доли, разжигай. Только начни – не остановишь. А вот камертон совести города на Неве Даниил Гранин выступил за доску Маннергейму.

Иной коренной питерец, экс-глава ЦИК Владимир Чуров лично участвовал в разработке доски: "Маннергейм – русский генерал. Ныне памятная дата – день Брусиловского прорыва, в котором он сражался, – говорил Чуров на церемонии, – это последняя победа императорской армии, в честь этого события и устанавливают знак". Но обстоятельства вынудили его покинуть Россию.

Поэтому, независимо от всего прочего, первая часть его биографии – наша, петербургская. Эта мемориальная доска имеет право на существование вяще, чем многие другие". И Михаил Пиотровский тоже высказался "за": "Он был выдающимся русским агентом, путешественником.

А на книжных полках россиян давно стоит том "Маннергейм" из серии "ЖЗЛ – Жизнь замечательных людей". Для возвращения русского генерала Маннергейма в родимую историю Эрмитаж проводил специальную выставку, посвященную имперскому прошлому финского президента. Давно, кстати, в Питере стоит и бюст маршала – в одноименной отелю.

Так что вам решать, дорогой читатель, с кем вы – с Граниным и Пиотровским, автором доски народным художником РФ Щербаковым или с… Воздержимся от эпитетов, какие вертятся на языке.

Это тоже правда. Но во имя правды давайте разберемся в деталях. Впрочем, как сказал на открытии мемориальной доски глянцевитый знаток военной истории С.Б. Иванов, "из песни слов не выкинешь", Маннергейм не только прослужил бОльшую доля своей жизни верой и правдой императорской России, но и оказался потом в стане противников Советской страны, кою искренне наследницей "своей России" не находил.

Маннергейм по факту

Маннергейм в Финляндии был не монарх и не диктатор. Ему пришлось учитывать интересы, искать компромиссы и платить по чужим счетам. Процесс обращения лихого кавалериста в изворотливого, как лис, политика проходил непросто. Только эмигрировал из Финляндии он дважды. Но в конце концов освоился.

Мы упрашиваем 2700 квадратных километров, а взамен предлагаем 5500 квадратных километров. Только мы такие глупые". Нет. Мы не можем перетащить Ленинград, поэтому нужно перенести границу. Вспомним канун Финской войны 1939-1940 гг. Сталин поначалу убеждал финнов поменяться территориями: "С Германией у нас сейчас хорошие отношения, но все в этом мире изменчиво… Поступает ли так какая-нибудь другая великая держава?

Завязалась война. Его не послушали, финские политики надеялись на обещанную помощь англичан, которые, естественно, не будь они англичанами, держать слово и ввязываться в брань с СССР и не подумали, ограничив помощь Финляндии в основном добрым словом. СССР свои задачи решил, на присоединение Финляндии не пошел, желая мог (и финны это знали), закончив весьма почетным для Суоми-красавицы миром. Финны под командованием Маннергейма сражались, признаем, умело, но продули. Старый солдат Маннергейм (к началу Финской ему было за 70) убеждал свое политическое руководство: надо договариваться, воевать с русскими невозможно.

В общем, если до 1940-го Финляндия была в союзе с Британией против Германии и СССР (с учетом того, что по пакту Молотова-Риббентропа неформально относилась к советской "поясу влияния"), то после Финской войны она объективно оказалась против СССР и Британии в союзе с Германией. Желая всячески пыталась сохранять видимость нейтралитета.

…Истории неизвестно, предлагал ли Маннергейм при встрече Гитлеру рюмку водки по-русски "с кромками". И заодно разобраться с "пассивностью финских союзников в войне с СССР". Всем другим своим гостям традиционно предлагал. Обманывал. Лавировал. А Гитлер прилетел неожиданно в 1942-м поздравить с 75-летием… Тут необходимо сказать, что немцы для маршала были проблемой нерешаемой. Маннергейм, как все царские генералы, прошедшие Первую мировую, немцев недолюбливал, но вырван был считаться с реальностью.

Что там было дальше, мы не знаем. Главнокомандующий финской армией Маннергейм всерьез опасался расплаты за невыполненные обязательства. Но "грехи" перед рейхом как-то вышли Маннергейму с рук, он как-то отболтался. Гитлер начал переговоры нервно – настолько, что запись сразу прекратили. Эти "провинности" впоследствии сделались его спасительным оправданием перед потомками. И продолжал обещать и не делать, брать под козырек, потом тянуть время – и не выполнять директив из Берлина.

Итак, Маннергейм по факту:

– отказался участвовать в штурме Ленинграда, дойдя до старой, 1940 г., границы (в отдельных пунктах перейдя ее на глубину до 20 км) на реке Сестре осенью 1941 года, когда судьба города висела на волоске;

– отказался проглядеть немцев для удара по городу с севера;

То есть снаряд мог прилететь только от немецких позиций; Отсюда и знаменитые таблички на улицах Ленинграда преходящ блокады "При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна". – не обстреливал Ленинград с Карельского перешейка. Д. Гранин: "Финны со своей сторонки обстрел города не производили, и, несмотря на требование Гитлера, Маннергейм запретил обстреливать Ленинград из орудий".

– дважды, осенью 1941 года и осенью 1942 года, отрекался от синхронного с немцами наступления на юг от Свири, чтобы замкнуть сухопутное кольцо блокады; фактически вялые действия финнов позволили содержать "Дорогу жизни" по Ладожскому озеру;

– в июне 1943 года распустил финский батальон СС, воевавший в составе танковой дивизии СС "Викинг"; – отказался выдавать немцам евреев…

Куцей, 27 января 1944 года, когда гремел салют в честь полного освобождения Ленинграда от вражеской блокады, финны так и продолжали "смирно" стоять на престарелой границе.

А не от слов "хороший" или "плохой", "правильный" или "неверный"… Памятник – это от слова "память".

Не подкопаешься. Через месяц отдал приказ о прекращении пламени. 19 сентября было подписано перемирие с СССР. Для правды истории вспомним: это мы начали войну против Финляндии в 1939 г. А финны в 1941 году сумели представить дело, что они возвращают свои утраченные территории. 4 августа 1944 года Маннергейм сделался, наконец, президентом Финляндии. В его лице пришла к власти партия "мира с Советами".

Не попал. Финнам, разумеется, не удалось выкрутиться так же лихо, как румынам. Но белый и пушистый – по собственным мемуарам – Маннергейм очень боялся попасть в список военных правонарушителей (а в Финляндии был свой "Нюрнберг"). Те вообще сперва позверствовали на Украине, потом дошли до Сталинграда, но сделали пируэт в крышке войны и закончили в стане победителей. Король румын Михай так вообще получил от Сталина орден "Победа", а в 2005 г. сам В.В. Путин вручил ему в Москве юбилейную медаль "60 лет Победы в Великой Отечественной брани".

Нам же потом жить бок о бок, и хотелось бы – в мире и согласии. Соперник достойный, по-своему честный, а главное, побежденный – отчего бы великой державе не обнаружить великодушие? Как Михая его не наградили, но и не преследовали. Немцы разоружаться не собирались, и тут без перестрелок не обошлось. Историки уверены: не трогать Маннергейма распорядился собственно Сталин – из пиетета к его личности и заслугам. Таким образом, Маннергейм "сориентировался" и даже немного повоевал за СССР. Ряд исследователей вкладывают в уста советского лидера вытекающие слова: "Только он смог убедить финский народ, чтобы Финляндия капитулировала, и был действительно патриотом своей края". Подписав мир с СССР, Маннергейм отдал приказ разоружить или вытеснить с территории Финляндии все германские войска (150 тысяч!).

Резервов вооружения на тайных складах, созданных горячими финскими парнями, хватило бы, чтобы вооружить не одну дивизию. Но масштабную брань после войны (на фоне которой "лесные братья" в Прибалтике и бандеровцы на Западной Украине показались бы ясли-садом) удалось предупредить. И в начале 1946 г. председатель Союзной контрольной комиссии в Финляндии А. Жданов передал Маннергейму заверения, что если тот по состоянию здоровья покинет пост президента, то СССР гарантирует ему свободу и безопасность. Если же взглянуть на дело в прагматическом ключе, то Маннергейм был нужен советскому руководству как человек, какой способен держать под контролем антисоветски настроенный офицерский корпус финской армии.

Знакомство двух "братьев по оружию" прошло как нельзя лучше. Хотел напомнить о былом боевом братстве и чести имперского офицера. Первая встреча с Маннергеймом случилась у него в октябре 1944 г. Жданов, стремясь выстроить отношения, немного слукавил: заявил, что в Первую мировую служил под начином генерала. Не забудем, что Жданов как 1-й секретарь Ленинградского обкома партии был вообще-то высшим должностным лицом в блокадном Ленинграде и ужасы блокады пережил собственно.

Как мы помним, в дальнейшем Суоми на протяжении десятилетий оставалась для нас окном в Европу, лучшим из капиталистических партнеров, образцом "взаимовыгодного сотрудничества стран с различным социально-экономическим строем". Государственная политика Финляндии по отношению к СССР вошла в историю как "линия Паасиккиви – Кеннокена", но на самом деле ее основы заложил собственно Маннергейм.

Вот это и есть настоящая, в общем, линия Маннергейма.

Каждая их "акция" против одной памятной доски удостаивалась десятков публикаций и тысяч записей в блогах. Итого этого, естественно, не знали дремучие "активисты" с топорами. Увы, намного больше, чем все 1800 (одна тысяча восемьсот) мемориальных досок, введённых Российским военно-историческим обществом героям и Советской, и Императорской армий. И вот, кстати, признак нездоровья в нашей информационной среде…

История без утрат

"Мемориальная табличка" Маннергейма напоминала о том же, о чем напомнил ему Жданов. И еще о том, как политическая непримиримость, подкрепленная вооруженным насилием и жестким идейным противостоянием, сделала после 1917-го тысячи и тысячи ярких, неординарных людей вынужденными эмигрантами и идейными врагами новоиспеченной России. У нас была большая и славная – общая история. А не было бы Гражданской – и они бы честно, верой и правдой служили на благо нашей целой страны.

Но только при одном условии: если с уважением или хотя бы с пониманием будем стремиться относиться ко всем, кто искренне служил России, тем немало сражался за нее. Каждым годом, каждым днем мы можем гордиться. К ним, безусловно, относится и Г.К. Маннергейм, воевавший в своей "первой жития" за свою Большую Родину так же, как воевали иные прославленные инородцы на русской службе – Лефорт, Гордон, Миних, Барклай, Багратион, Дибич. Тысячу сто лет отстояло наше государство. Служили так, как они в это верили и как это понимали. И многие другие – иностранцы по крови, русские в душе.

Но снова наступили на те же исторические грабли в годину "перестройки и гласности", начав поливать слякотью все, что связано с СССР. Мы уже один раз наворотили с отрицанием непрерывности исторического прошлого, когда после 1917 года по сути отреклись и от Суворова с Кутузовым, и от святого Александра Невского, и от князя-эксплуататора Димитрия Донского. После, ближе к войне, слава богу, опомнились.

Не надоело? Пора одуматься.

История наша едина и непрерывна, не может быть в ней излишних фигур и потерянных звеньев. Ее надо изучать, стремиться понять логику поступков наших предков.

Только стараться ничего и никого не отсекать и не отбрасывать. Промахов – не повторять, преступления – не замалчивать, подвиги, не скромничая, – поднимать на щит, успешный опыт, переложив на современные реалии, – использовать.

В сущности, надо попросту говорить правду. Ну, что поделать, не вмещается история России в рамки схем – хоть коммунистических, хоть монархических, хоть либеральных. Чересчур велика и объемна. Ту самую правду, которая бывает очень неудобна при любой идеологической зашоренности.

Наши деды и прадеды равно хотели, чтобы мы, их внуки, правнуки, жили, были здоровы и счастливы, чтобы и у нас были счастливые дети и внуки. В нашей большенный и сложной истории есть место для всех. Чтобы жили в своем Отечестве.

Строили для своих семей и своих потомков, сидели, надрывались, сражались и гибли за это счастье. Наши предки не были идеальны, они грешили, заблуждались, вершили отнюдь не только благие и святые дела. Но нас, своих детей, они равно искренне любили. Желали для нас, для своей Родины, как они ее представляли, только добра. Все одинаково – и белые, и красные, и зеленые, и всякие. Как могли, они строили это счастье.

Стремлением постичь. Если надо, простить. Давайте и мы ответим им тем же. Уважением.

Маргиналам нужно сегодня, как воздух, кликушествовать в Интернете и на митингах, прыскать слюной и краской на нашу общую историю.

Это их психопатическая среда обитания.

Нам же нужно только одно – великая и счастливая Россия, целая в своем прошлом и будущем.