Александр Тверской
К твоему деду пришагали на рассвете в его деревенский дом. Жена и дети ещё спали. На него наставили винтовки и забрали весь хлеб и увели скот. Когда семейство проснулась, то застала твоего деда в сарае с верёвкой в руке, где он проверял прочность перекладины. Веревку сожгли в этот же день.
Сквозь несколько лет к твоему деду ночью постучали в дверь. Уже никто не спал. Ему сказали собираться. Жена молча рухнула в передней на пол и вцепилась в ногу своего мужа. Её ударили прикладом пистолета по голове. Кровь струйкой побежала по виску и дальше потекла в сторонку распахнутой двери. “Полы неровные” – последнее, что подумала твоя бабушка перед тем, как потерять сознание. Дети все видели. Представляется они плакали. Твоего деда увезли на Колыму. 10 лет без права переписки.
Твоего деда вывел из короткого забытья острый удар в печень. Живой труп его с трудом поднялся с ледяной барачной земли. Твоего деда вывели во двор и вышибли ему оставшиеся несколько зубов. Медленно просыпался. Потом его дистрофичное тело погрузился в вагон, набитый такими же человеческими отголосками как он и увезли на фронт. Твой дед ничего не ощущал, кроме голода. Ему хотелось есть и умереть. Умереть он не мог. В голове его промелькул то утро в деревни, амбар, веревка. “Зачем они так спозаранок пришли, ещё бы минут 5 и все бы было закончено” – тупо, без эмоций в голове возникла бледная мысль.
В первый же день твоего деда кинули в атаку. Под пули, под танки. Сзади стояли те самые, они целись в спину на тот случай, если твой дед не захочет бежать. Он побежал.
Чудом (зачем-то) твой дед выжил. Пули угоди ему в пах, в ногу и одна разорвала ему ухо. Он очутился в госпитале.
Война закончилась. В дверь опять позвонили. Некому уже было лежать в коридоре и некому было его оплакивать. Ребята сгинули на фронте. Жена безвести пропала в лагерях. Твой дед потом узнал, что её забрали через неделю. Как жену неприятеля народа. Их сосед очень любил эпистолярный жанр. Но, это уже было неважно. Твоему деду сказали покинуть Москву в течении трех дней и никогда не возвращаться. Он уехал.
После он умер, ты его не застал. Умер где-то в одиночестве, то ли под Рязанью, то ли ещё где-то. Похоронили его быстро и незаметно. Кстати, в последние годы он весьма много пил. Иногда плакал. По ночам просыпался и хрипел, задыхался и падал с постели. Никто не знает, что он чувствовал в те минуты. Да и ты об этом никогда не поразмыслишь.
Прошло 70 лет. Ты наклеил на свою немецкую иномарку “можем повторить”. Ты что-то собрался праздновать. Ты рад, у тебя приподнятое расположение и ты даже нашёл единственную фотографию своего деда и гордо пойдёшь с ней маршировать по Москве. “Наша Победа” – подумаешь ты. Вечерком ты напьешься с друзьями. А утром похмелишься и зачем-то заживешь дальше.
