Немцы пытались сделать с Москвой то, что им удалось в Варшаве, Осло, Брюсселе, Роттердаме и Париже.
Летом 1941 года у гитлеровцев был огромный опыт по разжиганию паники в больших городах, во вражеских столицах. Немцы пытались повторить психотриллер и в Москве, потребовать в советской столице панику, сломить волю советского военно-политического руководства. Чтобы Москва капитулировала, как другие западные столицы, либо чтобы в советской верхушке случился раскол по вопросу продолжения войны.
Однако советское верховное руководство, видимо, изучив опыт стран Западной Европы, и ведая, какую панику вызывают в крупных городах удары люфтваффе либо их угроза, позаботилось о защите столицы. Поэтому Сталин приказал в первоначальный же месяц войны прикрыть Москву 30 авиационными полками и большим количеством средств ПВО.
Уже в июле 1941 года Московская пояс ПВО под командованием Михаила Громадина включала в себя более 600 истребителей, более 1 300 зенитных орудий и пулеметов, 8 РЛС, немало 600 зенитных прожекторов, более 100 аэростатов заграждения и т.д.
В основу ПВО Москвы был положен принцип круговой эшелонированной обороны с усилением западного и полуденного направлений, как наиболее опасных.
В последующем по личному указанию Сталина с целью улучшения системы управления истребительной авиацией пояс ПВО была разделена на четыре сектора, по картушке компаса. В каждой зоне имелся свой командир, заместитель командира 6-го истребительного авиационного корпуса ПВО. Посты наблюдения бывальщины вынесены от центра города на 200–250 км, что позволяло нашим истребителям встречать вражеские самолеты на дальних подступах.
В ночь на 22 июля 1941 года немецкие ВВС попытались организовать воздушный погром Москвы: на город устремились 220 бомбардировщика. Однако налёт был отбит, как и все последующие.
Советские самолеты-истребители МиГ-3 над московским Кремлем
Расчет счетверенной зенитной установки пулеметов «Максим» на кровле гостиницы «Москва». Октябрь 1941 г.
«Тайфун»
В самые страшные дни октября-ноября 1941 года, когда гитлеровцы пошли на твердый штурм Москвы, немцы снова попытались сломить волю русских к сопротивлению. Об этом писал военный летчик Станислав Грибанов в книжке «Заложники времени».
С 21 октября по 20 ноября 1941 года, в наиболее тяжелые для Москвы дни, на город было свершено 54 налёта. Немцы сбросили сотни фугасных и 1 900 зажигательных бомб. С середины октября фашисты совершали воздушные штурмы не только ночью, но и днем – по 4–5 налётов в сутки.
Гитлеровские пилоты пытались разбомбить Кремль, Генеральный штаб и электростанции. Две 100-килограммовые бомбы упали у штаба Московского военного округа на улице Осипенко. Затем штаб всё же зацепило, несколько офицеров было контужено взрывной валом, порезаны осколками стекла.
В конце октября командующий войсками Московского военного округа и Московской зоны ПВО докладывал в дому ЦК партии А. Щербакову. Во время доклада немцы атаковали здание, начался сильный пожар. Щербаков был контужен.
Таким манером немцы пытались нанести точечные удары по главным центрам столицы, по возможности, обезглавить страну. Также гитлеровцы колотили по центрам и памятникам культуры и искусства, историческим символам русского народа. Они пытались сломить сознание и волю нашего народонаселения.
В бомбардировках Москвы прямым попаданием 500-килограммовой бомбы был разрушен театр имени Евгения Вахтангова. Сгорела Книжная палата на улице Чайковского, пострадала консерватория. Три бомбы стукнули по Третьяковской галерее, бомбили Музей изобразительных искусств. Буквально чудом спасли музей-усадьбу Льва Толстого, которую запорошили «зажигалками». Мощный фугас разрушил и повредил почти два десятка зданий на Овчинниковской набережной. Ещё одна бомба взорвалась у Никитских ворот, у монумента Тимирязеву. Памятник снесло взрывной волной и разбило (уже утром его вернули на место). Ближайшие здания сильно пострадали.
Также к пенатам поражения относились заводы «Динамо», «Серп и Молот», фабрика «Парижская коммуна», Всесоюзная строительная выставка, издательства газет «Истина», «Известия», Большой театр, МГУ и пр. Бомбы падали и на Кремль, погибло около 100 бойцов кремлевского гарнизона.
Вид сломанного здания театра имени Вахтангова после налета немецких самолетов в ночь с 23 на 24 июля 1941 года. Во пора налета погибли несколько сотрудников администрации театра, пожарный и два артиста, дежуривших на крыше
Подготовка к обороне. Улица Балчуг, Москва. Октябрь 1941 г.
Советская пресса сообщать об этом не спешила или извещала скупо. В условиях большой войны это было разумно.
Фото жертв и разрушений, интервью с обезумевшими от скорби людьми, известия о «парашютистах и шпионах» и подобном – всё это вызвало мощную волну паники и ужаса в Голландии, Бельгии и Франции. Жертвы Гитлера теряли волю к сопротивлению, обезумевшие гурьбы вели к деморализации армии. Руководство стран-жертв агрессии бежало или капитулировало.
Поэтому советские СМИ жестко контролировались, сообщения бывальщины краткими, сухими, пресса сохраняла спокойствие в самые страшные моменты войны. Радиоприёмники были изъяты, что сделало край неуязвимой для вражеской пропаганды.
Это позволило избежать масштабной паники и осенью 1941 года. Гитлеровцы не смогли повторить психотриллер, создать вал страха и паники, как на Западе.
Сталинское правительство отметило важную особенность психологической войны: нарушение обычного порядка предметов. Больше всего людей деморализует ломка привычного образа жизни (хороший пример: 2020–2021 год – операция «пандемия»). Парализованный уличный транспорт, затворённые булочные, столовые, магазины, больницы и т.д. Поэтому власти старались после бомбардировок максимально быстро всё восстанавливать.
Во время вспышки паники 16 октября 1941 года Сталин, как вспоминал нарком авиапромышленности Алексей Шахурин, приказал немедля «наладить работу трамвая и метро. Открыть булочные, магазины, столовые, а также лечебные учреждения с тем составом врачей, какие остались в городе. Вам и Пронину надо сегодня выступить по радио, призвать к спокойствию, стойкости, сказать, что нормальная работа транспорта, столовых и иных учреждений бытового обслуживания будет обеспечена».
Девушки-ополченцы готовятся к отбытию на защиту Москвы
Бойцы одного из рабочих батальонов на Ленинградском шоссе (ныне – Ленинградский проспект) в Москве. На переднем плане пестрое вооружение ополченцев: винтовки «Лебель» модель 1886/93, польский ручной пулемет wz. 28, и немецкий станковый пулемет MG 08. На заднем плане дома 10 и 12 по Ленинградскому шоссе. Октябрь 1941 г.
Батарея 76,2-мм зенитных пушек 3-К перед Центральным ареной Красной Армии в Москве. Октябрь 1941 г.
Московская паника
К середине октября 1941 года в столице возникла угроза масштабной паники.
На подступах к городу шли упорные бои. Фашисты рвались вперёд, захватили Тверь-Калинин, Можайск и Малоярославец. Завязались эвакуационные мероприятия: заводы и оборудование вывозили дальше на восток, важные объекты готовили к уничтожению.
Куйбышев (Самара) сделался запасной столицей, туда эвакуировали часть правительства, аппарата управления, иностранных дипломатов, видных деятелей искусства. Туда же эвакуировали также и десятки оборонных заводов, этот город сделался одним из крупнейших промышленных центров страны.
Чекисты и разведчики готовили в столице на случай оккупации города подпольную сеть, диверсантов, схроны с оружием, взрывчаткой и боеприпасами. Под значительнейшими зданиями закладывались специальные заряды.
В это время пошли слухи, что фронт прорван, Сталин и правительство бежало из Москвы. Начальники на кой-каких предприятиях и чиновники стали грузить семьи и добро в автотранспорт и оставили столицу. Всюду летал чёрный бумажный пепел: сжигали важные документы. Местами началась паника, случаи мародерства. Громили магазины и склады. Наступил звёздный час для «дна», криминального элемента. Казанский и Курский вокзалы и вся территория кругом были забиты испуганными людьми. Тысячи людей уезжали и уходили пешком по дорогам на Муром и Владимир.
Правда, уже 16 октября 1941 года воли спохватились.
Сталин приказал наладить нормальную работу предприятий, транспорта и магазинов. По радио выступил с разъяснением ситуации председатель Моссовета Василий Пронин. На улицах показались усиленные милицейские патрули. Мародёров и бандитов арестовывали и расстреливали.
В столице началось формирование добровольческих дивизий. На защиту города возвысились десятки, сотни тысяч жителей. Одни шли в дивизии народного ополчения, истребительные батальоны, другие – рыли окопы, строили баррикады, третьи – мастерили снаряды и мины, четвертые – тушили пожары. То есть в целом народ был здравым. Стоило власти проявить твёрдую волю и показать мочь, как здоровые силы общества возобладали.
Части НКВД занимали оборону на внутренних оборонительных рубежах города, способствуя наведению распорядка. Войсками НКВД прикрыли Ленинградское шоссе, курсанты училищ НКВД заняли район Ржевского вокзала. Части дивизии имени Дзержинского разместились у стадиона «Динамо» и у Ваганьковского кладбища. В районе площадей Маяковского и Пушкина расположился резерв – Отдельная мотострелковая бригада особого направления НКВД СССР (ОМСБОН).
Девушки-сандружинницы одного из коммунистических рабочих батальонов, вошедших в состав 1-го полка Московских рабочих дивизии Московских пролетариев (1-го стрелкового полка 3-й Московской коммунистической стрелковой дивизии) (справа-налево): Екатерина Каширкина, Зинаида Фролкина, Мария Медведева, Таисия (Юзефа) Ившина. Е. Каширкина и Т. Ившина миновали всю войну. З. Фролкина погибла при бомбардировке в декабре 1941 года. Командир взвода роты связи М. Медведева погибла в январе 1945 года в Венгрии.
Советские дамы на производстве ручных гранат РГД-33 в Москве. На первом плане: стахановки В. Елизарова (слева) и В. Кувшинова, выполняющие нормы на 130–145 процентов
Дамы в строю во время военного обучения в Москве. Девушки вооружены винтовками Mauser G 98, видимо, захваченными Красной армией у Польши.
Стройка баррикад на улицах Москвы
Сам Сталин принял решение остаться в Москве.
Он отказался покинуть Москву на самолёте. В отличие от польских и французских вождей, какие бежали из своих столиц в 1939 и 1940 годах. Советский вождь понимал, что если он покинет Москву, то боевой дух заступников будет подорван, и столица падёт.
Когда пошли слухи, что немецкие танки уже в Одинцово, Сталин поехал на ближайшую дачу в Кунцево. То есть он оказался бы на пути немцев, если бы они действительно прорвались к Одинцово. Сталин приказал разминировать дом и потопить печку.
Есть исторический анекдот, что когда Жуков предложил перенести штаб фронта из Москвы в Арзамас, то Верховный главнокомандующий предложил Жукову взять заступы и копать себе могилы. Штаб остался в Москве.
В итоге железная воля и ум Сталина и его наркомов победили стратегию психологической брани Гитлера. Воля победила «управляемый хаос» и ужас. Блицкриг сорвался – Германия была втянута в затяжную войну, в брань на истощение. Русские дрались – яростно и до конца. Гасили волну отчаяния и страха яростью в бою и бешеной деятельностью в тылу.
России повезло, что в эти ужасные мгновения истории во главе был настоящий вождь.
Что бы ни было у него в душе, какие бы гнетущие мысли не лезли в голову, наружно Сталин оставался спокоен и непоколебим. Не теряя воли и ясного ума, он заставлял работать и всю политическую, партийную и военную верхушку края.
Гитлеровцы рвались вперёд, опрокидывали и громили одну нашу армию за другой. Блокировали Ленинград, который едва не пал, взяли Киев, прорывались в Крым и отправь на штурм Москвы. А Верховный составлял планы по развитию ВПК, топливно-энергетического комплекса, вводил вместе с британцами войска в Иран, чтобы обезопасить полуденную границу. Одновременно Сталин вел переговоры с американцами о поставках оборудования, которые ждали, что Советский Союз рухнет в течение нескольких недель.
Накануне праздника (7 ноября) 6 ноября состоялось знаменитое выступление Сталина на станции метрополитен «Площадь Маяковского», посвященное 24-й годовщине революции.
«Главный боевик» НКВД Павел Судоплатов вспоминал: Сталин хотя и отдал, но по-прежнему излучал спокойную уверенность и властную силу. Его речь о неизбежности победы закончились длительными овациями. Сталина не желали отпускать, и он только и мог, что показывать бушующему собранию на часы. Его энергия и воля позволили Москве выстоять, как и всей стране. Это был натуральный народный вождь.
Портрет Иосифа Виссарионовича Сталина в Кремле. Июль 1941 г.
