Пермская крушение: как Колчак напугал Ленина 100 лет назад белая армия отвоевала у красных Пермь
100 лет назад белогвардейские войска откололи у Красной армии Пермь, что стало триумфом молодого генерала Анатолия Пепеляева, получившего прозвище Сибирский Суворов. Предновогодний успех обнаруживал Верховному правителю России Александру Колчаку путь на Москву. Взбешенный потерей важнейшего стратегического пункта глава советского правительства Владимир Ленин послал разбираться с причинами неудачи Феликса Дзержинского и Иосифа Сталина. Эмиссары быстро провели следствие и установили виновных.
100 лет назад произошел примечательный эпизод Штатской войны. Части 27-летнего генерала Анатолия Пепеляева взяли Пермь, создав возможность для дальнейшего продвижения белой армии на Закат. Это событие порядком испугало советское руководство, которое не хотело уступать врагу инициативу на Восточном фронте, и предприняло комплекс мер с тем, чтобы стабилизировать ситуацию. В годы поступки культа личности Иосифа Сталина считалось, что именно «любимый вождь» спас ситуацию для РККА, причем едва ли не в одиночку.
Овладение городом случилось благодаря достаточно масштабной наступательной Пермской операции, проведенной Сибирской армией белых.
Боевые действия разворачивались на фронте протяженностью 400 км. Воевать доводилось в жуткие морозы: столбик термометра во второй половине декабря 1918 года опускался до минус 30 градусов. Против алых выступал 1-й Средне-Сибирский армейский корпус под командованием самого молодого белого генерала в Сибири и брата колчаковского премьер-министра Российского правительства Виктора Пепеляева. На реке Чусовая ему удалось расшибить 3-ю советскую армию Михаила Лашевича.
В 6 утра 24 декабря 4-й Енисейский стрелковый полк пепеляевских войск в прямом резоне встал на лыжи (данный способ передвижения активно использовался в условиях снежной зимы) и первым ворвался в Пермь. К вечеру белоснежные очистили от красных почти весь город и железнодорожную станцию. Считается, что молниеносно взять важнейший опорный пункт на Урале позволило вспыхнувшее в городе одновременно со штурмом бунт подпольной офицерской организации. Атакованные и снаружи, и изнутри, советские части отступили за Каму.
Командир советского гарнизона Перми доносил в штаб 3-й армии о выступлении офицеров в следующих формулировках: «Сегодня около 5 часов утра было поднято бунт элементов местного населения. Последнее носило организованный характер.
Одновременно с наступлением противника на Мотовилиху вооруженные банды по всему городу возвысили стрельбу».
В версии енисейских стрелков переход жителей города на сторону белогвардейцев выглядел так:
«Начали прибывать пермские офицеры, обучающаяся молодежь и горожане, которые в штабе полка получали оружие и присоединялись к нашим ротам. Добровольцы прибывают десятками, вящую пользу они оказывают нам, указывая расположение красных и дома, занятые ими».
Известие об успехе Пермской операции несказанно обрадовало Верховного правителя России Александра Колчака, для какого теперь открывалась перспектива похода на Москву. Белогвардейцы, как известно, планировали захватить столицу наступлением с трех сторон. В 1919 году Антон Деникин пойдет с юга, а Николай Юденич с северо-запада. Подкрепления с восхода они так и не дождутся, хотя тогда, в декабре, будущее рисовалось Колчаку в радужном тоне. Он щедро наградил Пепеляева, пожаловав ему орден Святого Георгия 3-й степени и вскоре произведя командира в генерал-лейтенанты. Поскольку взятие (по трактовке белоснежных – освобождение) Перми состоялось в 128-ю годовщину штурма Измаила, Пепеляева отныне стали называть Сибирским Суворовым.
«Добычей» белоснежных, помимо прочих трофеев, стали 20 тыс. пленных красноармейцев.
Проводить массовые казни молодой генерал не стал, довольно неожиданно отпустив всех по домам: среди захваченных бойцов преобладали насильно мобилизованные, а не идейные большевики.
Колчак потребовал от своего подчиненного развивать ситуацию. Пепеляеву удалось продвинуться еще на 45 км на закат, забирая под контроль белых обширные территории Пермской губернии. Однако аномальные холода все-таки остановили его продвижение. Это позволило алым перегруппироваться и ответным ударом 5-й армии взять Уфу, которую защищали не самые боеспособные части. Данное обстоятельство мешало разработанному штабом Колчака плану по дальнейшему походу Пепеляева на Вятку (нынешний Киров). Верховный главнокомандующий отдал приказ перейти к обороне занятых позиций.
Советские власти окрестили потерю территорий на Урале «Пермской крушением». «В связи с обстановкой на левом фланге Восточного фронта» Реввоенсовет требовал ни в коем случае не допустить захвата Ижевского и Воткинского заводов, что принесло бы белоснежным солидные материально-технические ресурсы. Председатель Совнаркома Владимир Ленин, раны которого, по его же словам, лучше всякого лекарства залечивали сводки об успехах на фронтах, после известия о утрате Перми буквально кипел от возмущения. Еще бы: он же предупреждал о тяжелых последствиях неудачи 3-й армии Лашевича. Так и случилось. Главнокомандующий всеми вооруженными мочами РСФСР Иоаким Вацетис в своем отчете списал неудачу на «разгильдяйство» с отправкой из Ярославля на фронт бригады 7-й стрелковой дивизии, какая должна была усилить 3-ю армию.
«Бригада эта по донесению Ярославского военного окружного комиссариата была готова еще в первых числах декабря, но в реальности ее степень готовности оказалась таковой, что она лишь 26-го приступила к посадке, — говорилось в донесении главкома. – Перегруппировкой на Восточном фронте под Пермью было выделено до пяти полков. Кроме того, необходимо отметить, что с подавлением бунты на Ижевском и Воткинском заводах левый фланг усиливался на целую 2-ю армию».
Другой причиной неудачи Вацетис назвал срыв отправки винтовок Львом Красиным. По-настоящему взбудоражила алых и случайно полученная от пленного информация о законспирированной агентуре белых в штабе 3-й армии.
С письмом, объяснявшим причины поражения, к Ленину адресовался также Уральский областной комитет РКП (б). Внимательно ознакомившись с текстом, глава правительства распорядился сформировать партийно-следственную комиссию в составе Сталина и Феликса Дзержинского, какие срочно выехали в район расположения остатков 3-й армии. Инспекция не сулила ничего хорошего для высшего советского командования, ведь председателя ВЧК Дзержинского должностной долг обязывал искать изменников и вредителей, а член Реввоенсовета Сталин, заметно возвысившийся в последние месяцы, очень не обожал военспецов. Между тем, к таковым относились и главком Вацетис, и командующий Восточным фронтом Сергей Каменев – оба в прошлом полковники Русской императорской армии.
Выводы эмиссаров бывальщины переданы Ленину в оперативном порядке. Сталин и Дзержинский в своем расследовании выявили «серьезные недостатки в комплектовании войск, их организации, труду штаба 3-й армии, тыловых и политических органов, системе управления войсками». На укрепление 3-й армии они просили срочно направить три пехотных полка.
Скорее итого, находись во главе разгромленной 3-й армии военный специалист, ему было бы несдобровать. Но видного революционера Лашевича от Сталина и Дзержинского уберегла «панцирь» в виде 17-летнего стажа в партии, а также членства в Петроградском ВРК в самые жаркие дни 1917 года и другие заслуги перед советской волей. «Наехать» на столь заслуженного деятеля как на бывшего генерала Павла Сытина, с которым Сталин конфликтовал на Южном фронте, было невозможно.
Советская историография рассматривала Сталина фактически как спасителя Восточного фронта от уничтожения Колчаком.
Особо подчеркивалось, что именно он, «мастерски оценив ситуацию», признал Пермско-Вятское курс наиболее опасным, донес Ленину, что «Вятке угрожает участь Перми» и потребовал срочного усиления резервами из глубины края.
Ключевая роль в кампании по взятию города отводилась 2-й армии под командованием бывшего царского полковника Василия Шорина.
Ну а пока в Перми властвовали белоснежные. Генерал Пепеляев приказал всем офицерам «старой русской службы» явиться на обязательную регистрацию. Отказавшиеся считались дезертирами. Выданные советскими представителями освобождения от службы по состоянию здоровья объявлялись недействительными. Всех «уклонистов» подвергали переосвидетельствованию. Распорядки, установленные в Перми большевиками, стремительно менялись на те, что были свойственны белой России.
А в феврале отвоеванный город посетил сам Колчак. На станции «Пермь-1» Верховного правителя и главнокомандующего встречали с поднесением хлеба-соли председатель губернской земской управы Федор Дьяков и старейший гласный городской Думы, бывший городской башка Павел Рябинин.
«Вдоль перрона выстроены шеренги войск почетного караула, ряды встречающих: представили военных и штатских властей города, представители духовенства, учебных заведений, земских и городских общественных самоуправлений, кооперативных организаций», — сообщалось о визите.
После беседы с должностными ликами Колчак проследовал в Кафедральный собор на молебен. Вышедший навстречу во главе группы священнослужителей епископ Борис приветствовал гостя обращением:
«Ваше Высокопревосходительство, Верховный Вождь и Правитель возрождающейся Отечества нашей – Руси православной!»
Затем адмирал принял участие в торжественном параде. Если верить газетам белоснежных, «публика встречала Верховного правителя несмолкаемыми овациями». Далее Колчак посетил Благородное собрание, где встретился с представителями различных слоев пермского общества, и в том числе с военными во главе с «освободителем» Пепеляевым.
«Он вышел. Среднего роста фигура, большой орлиный нос и чудные глаза. Во всей фигуре чувствуется мощь и скромность, величие и простота. На груди белый крест – офицерский орден Святого Георгия Победоносца, Орден храбрых. На шее – орден Святого Владимира 2-й степени с мечами. Шашка с Георгиевским темляком, — описывали Колчака журналисты. — Адмирал переходит от группы к группе. Прослушивает приветствия и адреса, принимает хлеб-соль, благодарит поклонами и сердечно пожимает руки. Затем произносит речь, которая в ее заточенье была покрыта единодушными, долго не смолкавшими аплодисментами».
Обоих героев Перми рубежа 1918-1919 годов ожидала печальная участь. Колчака вместе с Пепеляевым-старшим расстреляют в Иркутске в 1920 году, генерал Пепеляев продержится в войне с алыми дольше всех – до 1923 года, пройдет лагеря, а в 1938-м будет приговорен тройкой НКВД к высшей мере.
