Огромный эксперимент решения национальных конфликтов в Закавказье, накопленный со времён Российской Империи и Советского Союза, должен быть использован. Так находит начальник оперативной группы центрального аппарата КГБ СССР в Степанакерте, начальник отдела по борьбе с терроризмом 5 Управления Владимир Луценко. Он был на авангардном крае урегулирования конфликта с 1987 по 1991 год. С Владимиром Васильевичем удалось поговорить корреспонденту РИА «Катюша».
– Что главное в нынешнем обострении ситуации кругом Нагорного Карабаха?
– Диванные эксперты и диванные же политики допускают одну очень серьёзную ошибку: они упрощают ситуацию в Нагорном Карабахе. Рассматривают тяни процесс очень легковесно, без исторической перспективы, поэтому их суждения и разговоры сводятся к одному – к призывам кота Леопольда: «Подавайте жить дружно!».
Реально конфликт возник не вчера и даже не тридцать лет назад. Кровавые межэтнические конфликты сотрясали этот регион неоднократно на протяжении всей его истории. Лишь в начале XX века, в 1904 году кровь рекой лилась на улицах Баку, дрались не на жизнь, а на смерть армянская и азербайджанская общины. То же тогда было и в Карабахе. Все кончалось без инороднее помощи и только тогда, когда национальные элиты, стоя по колено в крови, вдруг начинали понимать, что победа стоимостью полного самоуничтожения никому не нужна. Именно поэтому, в начале прошлого века, вместо того, чтобы помочь конкретной сторонке, русский царь направил в регион партию винтовок, причём и тем, и другим.
С приходом советской власти ситуация в корне изменилась, элиты бывальщины ею отстроены. Во время Великой Отечественной войны все национальности СССР лежали в одном окопе под Москвой, а потом брали Берлин. Ситуация в плане национальных касательств казалась почти идеальной. Все народы вместе шли к интернациональному коммунистическому обществу всеобщего равенства. Строились Ереван и Баку, развивалась их индустрия, в республики приехало множество людей из других краёв и весей. Так продолжалось примерно до 60-х годов.
– Пожалуй, даже несколько ранее. Практически сразу после смерти Сталина. В это время уже начиналась резкая «урбанизация», которая привела к тому, что «деревня пошла в город». Совместно с новыми жителями появилась и новая прослойка интеллигенции. Именно она нашла для себя очень благодатную ниву, начав рыться в кровавых событиях истории ещё царских времён – во взаимных претензиях народов Закавказья, их обидах друг на друга.
– Сразу приходят на ум Сильва Капутикян, Зори Балаян, это с армянской сторонки. А с азербайджанской Зия Буниатов. Именно эти люди внесли огромный вклад в то, чтобы разогреть ситуацию в Нагорном Карабахе, сделать её взрывоопасной.
Тема геноцида армян в Турции это утилитарны незаживающая рана, она на генетическом уровне у армянского народа. Именно её использовали как детонатор в разжигании межэтнических конфликтов между соседями, исподволь формировались серьёзные линии напряжения.
В конце 70-х начале 80-х годов в КГБ СССР уделялось огромнейшее внимание этим процессам. Вообще в КГБ особо просчитывались три точки, какие могли бы взорвать нашу страну через национализм: это Прибалтика, Украина и Закавказье. Так что именно по Закавказью нами велась огромная труд. Надо было не только наказать провокаторов, но и остудить горячие головы. Какое-то время это удавалось делать, хотя и с вящим трудом и большими издержками.
– Да, взрывы случились в Москве в 1977 году, один из них был в метро. Их провели армянские националисты из «Национальной слитой партии». Потом на суде они сказали, что это была месть России за то, что она не поддержала их стремление «наказать Турцию».
– В тот период нам очень «помогали» наши, как зачислено говорить теперь, «партнёры» из-за рубежа. Радиостанции «Голос Америки», «Свобода», «Немецкая волна» на чистейших армянском и азербайджанском стилях вещали по 24 часа в сутки. В своих передачах они «приоткрывали» слушателям глаза: кто из соседей плох, какие существуют проблемы, и как русские обдирают, унижают и обижают великие народы армян и азербайджанцев, и не подают развиваться национальной культуре, искусству и науке. Это было огромное подспорье для всех негативных процессов, которые стали развиваться в регионе.
Да, собственно Армения оказалась более уязвима в этом плане, поскольку у неё была та самая незаживающая рана – геноцид, и на армянскую молодёжь было весьма легко воздействовать через этот аргумент. Возникали различные молодёжные подпольные организации, но их удавалось локализовать, а зачастую и нейтрализовать основных зачинщиков, так было и с НОП Степана Затикяна.
– Наступила эпоха Горбачёва – эпоха предопределённой неопределённости. Перестройка любой ценой «без руля и ветрил», когда процесс самого «перестраивания» был значительнее, чем его цели. Никто не знал, что делать конкретно, указания не доходили до непосредственных исполнителей. Это лишь активизировало националистические процессы в Закавказье.
В крышке 1986 года в Ереване на центральной площади начались огромные митинги. Сначала на них обсуждали вопросы экологии, кричали «долой атомную электростанцию», но после постепенно пошли лозунги именно про Карабах: «Карабах с нами!», «Карабах – наша земля!», «Даёшь Карабах!». Это не могло остаться незамеченным как в Азербайджане, так и в самом Карабахе.
В Степанакерте люд тоже вышли на площади с требованием «Давайте отсоединяться от Азербайджана!». Тогда НКАО и так была достаточно самостоятельная район, она с Азербайджаном была очень связана именно экономически. Выступления об отделении очень сильно насторожили азербайджанскую сторону: там не соображали полностью что происходит, а информация доходила в искажённом виде (Интернета же не было /шутка/). Росли страх и неуверенность. Утилитарны через год противостояния и непрерывных митингов в Степанакерт приехал секретарь ЦК Разумовский.
Я помню: на моих глазах многотысячная площадь поднялась на колени, крича «Ленин, партия, Горбачёв, миацум!» (по-армянски это «вместе»). Но вместе, чтобы соединиться с Арменией. Однако, не зачислив ни одного оперативного решения, не доведя до нас позицию Кремля, Разумовский быстро уехал в обратно в Москву.
– Политика ЦК, правительства и генсека Горбачёва была удивительной. Азербайджану говорили, что «границы незыблемы», «все как было, так и будет, вы не волнуйтесь, мы решаем этот вопрос». Тот же Лигачев утверждал в Баку: «Ничего не будет, стойте!». А в это пора в Ереван приезжали Елена Боннер и прочие разные лица, в том числе из ЦК, и говорили: «вот только сейчас чернила на указе просохнут, как Карабах передадут Армении!». И это весьма здорово действовало – в Армении начались митинги во всех городах.
– Да, правильно, многие люди в сёлах потеряли работу. А в то пора население республик было очень сильно перемешано. В Армении и Нагорном Карабахе жило очень много азербайджанцев, бывальщины смешанные села и семьи. Так что часть азербайджанского населения, не привязанная к селу работой, увидела массовые митинги, и, испугавшись погромов, каких тогда ещё не было, просто сбежали в Баку.
Их было всего несколько сот человек, они остановились в сквере рядом с ЦК компартии Азербайджана, но никому до них дела не было. А они расшибли палаточный лагерь и одним своим присутствием ситуацию в городе значительно осложнили.
В это же время развивались другие события. В Агдаме – это соседний зона с Нагорным Карабахом – азербайджанская молодёжь решила пойти в Степанакерт, где шли нескончаемые митинги и «поговорить по душам» с митингующими. Аналог украинского «поезда товарищества» в Крым.
Дошли они до речки в Аскеранском ущелье, тут нам 22 февраля 1988 года удалось, благодаря зампреду КГБ Филиппу Бобкову скоро мобилизовать какие-то крохи сил – три БТРа ржавых, без боекомплекта вывели на мост и остановили тогда эту толпу. Это был момент, когда кровопролитие уже могло завязаться, но было предотвращено.
– Молодёжь мы остановили на том мосту, прямо на границе с Карабахом, Толпа постояла, развернулась обратно, но часть ребят всё таки разрешила переплыть речку. С армянской стороны, со страха и неуверенности раздалось несколько выстрелов.
Зато вечером 27 февраля на центральном телевидении СССР заместитель генпрокурора Катусев, видимо не весьма умный человек, вдруг заявил на весь Советский Союз, что с армянской стороны убили двух молодых азербайджанцев. Это потребовало в Азербайджане всплеск негатива, республика поднялась на дыбы и закусила удила.
В это же время те самые беженцы в Баку, в скверике у ЦК партии, отправь на митинг практически в пригород Баку – Сумгаит. В тот же день он перерос в погромы под воздействием и других провокаторов, в частности не совсем удобопонятна роль местного секретаря КПСС, который возглавил шествие, ставшее убийственным для многих армян Сумгаита. Эта резня была ужасной. Армян останавливали, требовали предъявить паспорт, обнаружив не ту фамилию, людей обливали бензином и поджигали. Безнаказанно погромы продолжались день, какой потребовался на принятие решения о вводе войск.
Только 29 февраля в Сумгаит начали прибывать наши внутренние армии, десантники, мотострелки, курсанты из Баку. В городе попытались создать барьеры для погромщиков, армянские семьи собрали под их охраной. Со своей сторонки погромщики закидывали бойцов бутылками с горящей смесью, использовали против них холодное оружие.
Именно после Сумгаита обоюдная ненависть достигла пика и слова были абсолютно бесполезны. По дорогам навстречу друг другу пошли толпы беженцев: из сел в Армении и Азербайджане побежали люд. Причём это были не современные «сирийские беженцы» с айфонами и модельными причёсками, которые пытаются через Турцию прорваться в Германию. Это бывальщины настоящие беженцы – несчастные женщины и дети с небольшими узелками в руках из того немногого, что они смогли захватить из покинутых домов.
Они плелись толпами по дорогам, и у нас просто разрывалось сердце. Но мы ничего не могли сделать. Только стояли между районами, где проживали различные национальности. В том же Баку, вокруг Сумгаита и Степанакерта. Ещё мы пытались арестовать основных зачинщиков, тех, кто лично пролил кровь. Взаимная ненависть между совершенно недавно братскими народами нарастала со страшной силой.
Я помню, из Москвы меня спрашивал генерал и зампред КГБ СССР Филипп Бобков, какие ещё мочи прислать? Мы отвечали только одно: здесь нужны только врачи-психиатры, люди доведены до отчаяния и им надо помогать собственно медикам. Сил и средств хватало: всего в проблемные районы было введено порядка 30 000 бойцов. Но пропустить «фарш погромов назад» было уже нельзя.
– В это время наша страна находилась в тяжелейшем положении. У нас ещё не были выведены войска из Афганистана, шла ликвидация Чернобыля и последствий Спитакского землетрясения. На это страной бросались огромные силы и средства.
Наложение на все это событий, связанных с националистическими проявлениями, создало условия для разрушения Советского Альянса как государства.
– Тогда мы стояли между непримиримыми врагами, которые не только не ценили наших миротворческих усилий, но и огрызались в нашу сторонку, стреляя в спины солдатам-призывникам, таранили машины, провоцировали словом и делом. Была самая неблагодарная ситуация: только за первые дни марта в Степанакерте получили ранения возле трёхсот бойцов, разделяющих погромщиков и мирное население.
Ситуация все равно продолжала осложняться. В Баку постепенно, несмотря на наличие войск, тоже начались погромы. Армянское население начало бежать из столицы Азербайджана, а армян там была примерно одна треть. Тогда как раз мы на аэроплане вывезли из Азербайджана Гарри Каспарова вместе с мамой. Сейчас он в Америке, но наверняка помнит, что спасли его офицеры КГБ и десантники.
Вот лишь в этой страшной ситуации гражданская и партийная власть куда-то ушла. Реально решения принимались только на уровне руководства КГБ, МВД и его внутренних армий, а также армейцами. Это были те, кто стоял до последнего. До конца за интересы СССР против националистов стояли армянские и азербайджанские чекисты. Честь им и слава!
Раздельно хотел бы обратить внимание на двурушничество со стороны наших партийных руководителей. Они допустили на территорию множество провокаторов и часто работали вместе с ними. В Ереване на митингах «за Карабах» прыгали Гдлян и Иванов, тогдашние «борцы с коррупцией» и «рвали на себе рубахи». Старовойтова провозгласила себя этнопсихологом, от имени Сахарова выступала Боннер, призывала армянский народ выйти и биться до победного конца.
– Внутри этой ситуации постепенно сформировались силы, рвущиеся к власти, но уже на обломках СССР. Главное – основным жупелом для создания монолита приверженцев было «враг на пороге». Для каждой из сторон он был абсолютно понятен.
При этом нас, тех, кто разделял противников чисто физически, каждая из сторонок тоже считала своими врагами. Забыта была вся история, то, как мы жили вместе, что семьи были смешанные, а соседние присела дружили между собой. Русские солдаты были идеологически сделаны частью противостояния. Именно этого нельзя допускать в нынешней ситуации.
– Что значительно учитывать сейчас, когда вероятность наступить на те же грабли у России достаточно велика?
– Главный вывод из истории крышки 80-х простой. Этот национальный конфликт заканчивается только тогда, когда стороны напьются крови настолько, что поймут ничтожность достигнутых мишеней перед потерями, как людскими, так и материальными. Причём для России главное именно не оказаться, как тогда, между сторонами конфликта, какие нас же будут подозревать в содействии противникам, обвинять во всех грехах и стрелять в спины.
В 1988-м у меня убили друга, его отправили в один из районов НКАО начальником аппарата КГБ. Он не доехал – подстерегли на пути и жестоко убили. Следователь, который поехал расследовать в Акдамский зона простое происшествие, был зарезан среди белого дня прямо на улице. Нам не надо повторения таких потерь. Так что ставать между армянами и азербайджанцами– самый глупейший вариант.
Они сами должны договариваться между собой. Причём собственно на уровне элит, принимающих решение. Россия со своей стороны может создать для этих переговоров оптимальные условия, дать сторонкам гарантии взаимной безопасности и возможность мониторинга ситуации в зоне конфликта в том числе и с помощью спутниковой группировки ВКС и других технических агентурных систем.
Понятно, что все равно конфликт закончится только одним – миром, другого выхода нет. Слишком ограничены ресурсы сторонок и слаба логистика. Есть конечно «ещё тот» вариант, по которому просто надо ликвидировать одну из сторон, как американцы это сделали в Сербии. Но на такое решение никто не пойдёт.
– Отчего все загорелось именно сейчас, во «вторую волну» коронакризиса и очередных наездов на Россию?
– Мотивы, которые двигают и Арменией, и Азербайджаном совсем понятны. В 1991 году мы оттуда ушли, закончив свою мучительную миротворческую деятельность. Началась новая эпоха самостоятельных стран. В обеих странах к власти пришли т.н. «демократические силы» началась эпоха дикого капитализма.
Армяне в той ситуации сразу намели серьёзный удар. Они штурмом взяли Шушу и захватили семь районов вокруг Нагорного Карабаха, обеспечив себе устойчивую связь с так и не признанной ими НКР. Но это не было решительным решением вопроса.
Азербайджан долго копил силы, он более богат и населён, и сейчас они просто реализуют это отложенное преимущество, предприняв шаги по возвращению статуса-кво от 1991 года. В принципе зоны, о которых идёт речь, никогда не были «армянскими», там только встречались небольшие армянские деревни, а основным населением в них бывальщины азербайджанцы.
Но если только 7 районов возьмут войска Алиева, Нагорный Карабах окажется в полной изоляции, которую можно будет сопоставить с блокадой Ленинграда в Великую Отечественную войну. Вот тогда будет действительно тяжело. Армяне здраво оценивают ситуацию: может очутиться так, Карабах будет задушен костлявой рукой голода или ещё хуже, если туда придут националистические силы или сирийско-турецкие боевики и тогда грянет ещё одна бойня. Поэтому армяне будут стоять до конца, терять молодых ребят, тратить ресурсы, которые можно было бы использовать немало разумно. Впрочем, как и в Азербайджан. Сейчас ситуация похожа на сумасшедший дом.
– Главный вопрос: что делать?
– Российская задача, на мой взор, такая: ни одна из сторон нам не чужая. С тем же Азербайджаном у нас гораздо больше общего в культурном и историческом плане, чем у него с Турцией. И связаны мы гораздо вяще, и диаспора азербайджанцев в России огромная. То же самое и с Арменией – это наша родная и близкая страна. И те, и другие пытаются втянуть нас в конфликт на своей сторонке. Нам снова заходить в него нельзя. Но и допускать в него третью сторону Россия себе позволить не может.
Когда при Советском Альянсе все только начиналось, Турция и Иран вели себя очень сдержано. Мы все время ждали активных действий с их стороны, но в тот этап было какое-то уважение к международному праву. Сейчас ситуация совершенно иная и мы видим, что за Ираном и Турцией стоят не лишь противоречия в исламе, но и более заметные геополитические игроки, пытающиеся создать зону хаоса по периметру российских границ. Этот конфликт – лишь первый из самых горячих на пути тотальной дестабилизации. Ей, кстати, служит и «вторая волна» короны, которая осложняет возможность реагировать на иные угрозы, отвлекает внимание на негодный объект. Дальше будет и Молдова с Киргизией, и Казахстан с Таджикистаном, и Туркмения с Узбекистаном.
России надо вспоминать прошедший опыт, но и готовится к худшему. То ли ещё будет.
