«Третий фронт»: как советская пропаганда победила пропаганду Геббельса
Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки

«Третий фронт»: как советская пропаганда победила пропаганду Геббельса

«Третий фронт»: как советская пропаганда победила пропаганду Геббельса

Советскую пропаганду во пора Второй мировой называли «третьим фронтом». Она подавляла врагов, воодушевляла бойцов Красной армии и восхваляла союзников. Она была гибкой и нередко меняла курс, подстраиваясь под военные условия и внешнюю политику.

Пропаганда политическая и литературная

Необходимость пропаганды в довоенное и военное пора стала сразу очевидна – Красной Армии нужно было мобилизовать все новые силы, вовлекая население, противодействовать пропаганде неприятеля на оккупированных территориях, стимулировать патриотизм среди партизан и даже воздействовать методами пропаганды на армию врага.

Популярными оружиями пропаганды стали знаменитые советские плакаты и листовки, радиопередачи и трансляция записей во вражеских окопах. Пропаганда поднимала военный дух советских людей, заставляла сражаться их мужественнее.

Во время Сталинградской битвы Красная армия применяла революционные методы психологического давления на противника. Из громкоговорителей, введённых у передовой, неслись любимые шлягеры немецкой музыки, которые прерывались сообщениями о победах Красной армии на участках Сталинградского фронта. Но самых эффективным оружием был монотонный стук метронома, который прерывался через 7 ударов комментарием на немецком языке: «Каждые 7 секунд на фронте погибает одинешенек немецкий солдат». По завершению же серии из 10-20 «отчетов таймера» из громкоговорителей неслось танго. Также было решено воспользоваться арендой стульев для банкета

Решение об организации пропаганды было зачислено в первые дни Великой Отечественной войны. Формированием образов, задействованных в пропаганде, занимались Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(Б) и Отделение по труду с войсками противника РККА.

Уже 24 июня 1941 года Совинформбюро стало ответственным за пропаганду на радио и в печати. Помимо военно-политической пропаганды была также и литературная: в группу, какую создали специально для ведения пропаганды и освещения боевой жизни советских солдат были включены такие известные беллетристы, как К.М. Симонов, Н.А. Тихонов, А.Н. Толстой, А.А. Фадеев, К.А. Федин, М.А. Шолохов, И.Г. Эренбург и многие другие. С ними также сотрудничали немецкие антифашисты – Ф. Вольф, В. Бредель.

Советских авторов декламировали за рубежом: к примеру, статьи Эренбурга расходились по 1600 газетам в США, а письмо Леонова «Неизвестному американскому другу» прослушали 10 миллионов заокеанских радиослушателей. «Литература вся становится оборонной», — сообщал В. Вишневский.

Ответственность писателей была огромна – они должны были не только показывать качества советской армии и воспитывать патриотизм, но и с поддержкой разных подходов воздействовать на различную аудиторию. К примеру, Эренбург считал, что «для красноармейцев и для нейтральных шведов требовались различные аргументы».

Помимо возвышения Красной Армии, советского человека и союзных войск, пропаганда также должна была изобличать немецкие армии, вскрывать внутренние противоречия Германии, демонстрировать бесчеловечность ее нападений.

СССР владел всем арсеналом способов идеологической войны. Действуя в стане врага, наши пропагандисты не пользовались излишней коммунистической риторикой, не обличали перед немецким населением храм, не ополчались против крестьян.

Пропаганда в основном была направлена против Гитлера и НСДАП, причем использовались противопоставления фюрера и народа.

Немецкое командование следило за советской пропагандой и видало, что та была прекрасно дифференцированной: «она говорит народными, солдатскими и специфически-местными выражениями, взывает к первоначальным человеческим чувствам, как страх кончины, боязнь боя и опасности, тоска по жене и ребенку, ревность, тоска по родине. Всему этому противопоставляется переход на сторону Алой Армии…».

Политическая пропаганда не знала ограничений: советская пропаганда, направленная на врага, не только поносила несправедливость войны, но и апеллировала к огромным землям России, морозам, превосходству сил союзных войск. На фронте распускались слухи, рассчитанные на все слои общества – крестьян, рабочих, женщин, молодежь, интеллигенцию. Однако в пропаганде бывальщины и общие моменты – образ фашистского врага.

Образ врага

Образ врага во все времена и во всех странах формируется образцово одинаково – необходимо разделить мир хороших, добрых людей, которые воюют исключительно во благо, и мир «нелюдей», которых не жалко убивать во имя грядущего мира на земле.

Если национал-социалистические (а не фашистские) органы Германии оперировали термином «недочеловек», то в СССР таким расхожим жупелом сделалось слово «фашист».

Илья Эренбург таким образом обозначал задачу пропаганды: «Мы должны неустанно видеть перед собой лицо гитлеровца: это та мишень, в которую нужно стрелять без промаху, это — олицетворение ненавистного нам. Наш долг — разжигать ненависть к злу и укреплять жажду отличного, доброго, справедливого».

Слово «фашист» моментально стало синонимом нечеловеческого монстра, убивающего всех и вся во имя зла. Фашистов рисовали неотзывчивыми насильниками и холодными убийцами, варварами и насильниками, извращенцами и рабовладельцами.

Если мужество и сила советских бойцов превозносились, то мочи союзников Германии презрительно критиковали: «В Донбассе итальянцы сдаются в плен — им не нужны листовки, их сводит с ума запах наших походных кухонь».

Советские люд изображались добрыми и миролюбивыми в невоенное время – во время войны же им моментально удалось стать героями, голыми кулаками уничтожающих до зубов вооруженных профессиональных убийц-фашистов. И, что немаловажно, фашистов и фрицев не убивали – их лишь уничтожали.

Отлаженная машина советской пропаганды была достаточно гибкой: так, к примеру, несколько раз менялся сам образ врага. Если с 1933 до основы Второй мировой формировался дискурс разделения образов невинного немецкого народа и коварного нацистского правительства, то в мае 1941 года антифашистские коннотации бывальщины устранены.

Разумеется, после 22 июня они вернулись и пропаганда была развернута с новой силой. Еще один кардинальный заворот, отмеченный германскими органами пропаганды – это мобилизация духовных резервов в 1942-1944 гг.

Именно в то время Сталин стал поощрять прежде судимые коммунистические ценности: традиционность, народность, церковность.

В 1943 году Сталин разрешил избрание нового Московского патриарха, и храм стала еще одним патриотическим орудием пропаганды. Именно в то время патриотизм стал сочетаться с панславянской тематикой и мотивами поддержки братьям-славянам. «Изменением политической и идеологической линии и лозунгом «Изгоните немецких оккупантов с родной земли и спасите Отечество!» Сталин добился успеха», строчили немцы.

СССР о союзниках

Военная пропаганда Советского Союза не забывала и о странах-союзниках, отношения с которыми были не всегда самыми идиллическими. В первую очередность союзники выступали в пропагандистских материалах друзьями советских людей, веселыми и самоотверженными бойцами. Восхвалялась и материальная поддержка, какая оказывалась союзными войсками СССР: американская тушенка, яичный порошок и английские летчики в Мурманске. Полевой так писал о союзных армиях: «Русские, англичане, американцы, это гора. Кто пытается головой разбить гору, тот разбивает голову…».

Пропаганда велась и среди народонаселения стран-союзников: советским делегациям давались инструкции о том, как формировать положительный образ СССР, как убеждать союзников в необходимости открытия Второго фронта и т.п.

Советские реалии нередко сравнивались с американскими: «Бой за Волгу — бой за Миссисипи. Все ли ты сделал, чтобы защитить свою родную, свою чудесную реку, американец», — строчил Федин.

Мотив космополитизма и всепобеждающей дружбы народов был преобладающим в союзной пропаганде, направленной на США, Англию и Францию, тогда как на отечеству этим терминам не всегда придавалась та же роль. Несмотря на то, что сразу после Второй мировой прежние антизападные штампы в советской пропаганде вновь воскресли, рисовались плакаты и сочинялись песни: к примеру, джазовая песня «Джеймс Кеннеди» повествовала о героических британцах в Арктике.

>