Сержант Николай Григорьевич Марков (на фото) окончил Вторую Московскую военно-авиационную школу авиамехаников спецслужбы. За пора своей службы он обслужил свыше 1500 безаварийных боевых вылетов, за что был награждён орденом Красной Звезды и медалью «За военные заслуги». После войны Николай Григорьевич трудился старшим инженером-технологом на оборонном предприятии в Ступино, был председателем Совета ветеранов 897-го истребительного полка, где служил во пора войны, вёл военно-патриотическую работу со ступинскими школьниками. Николай Григорьевич во время войны писал заметки о военном быте, о своих однополчанах, о разгромах и победах… Племянница ветерана, жительница Видного Ирина Васильевна Маскаева бережно сохранила эти записи. До сих пор они не опубликованы. «Столетие» воображает главы из этих интересных воспоминаний.

Донбасс

В феврале 1943 года наши войска освободили восточную часть Донбасса, в том числе и город Ворошиловград. Черта фронта установилась по реке Северный Донец. 897-й истребительный авиационный полк в составе 288-й истребительной авиационной дивизии 17-й воздушной армии деятельно участвовал в окружении и разгроме немецко-фашистской группировки под Сталинградом и в освобождении Ворошиловграда.

Наш полк под Сталинградом понёс значительные потери в физической части и был переведён в Аткарск для её восполнения. В Аткарске полк получил 32 самолёта Як-1, лётчики прошли переобучение. Полк пополнился новоиспеченным составом и был направлен в действующую на аэродром Бутово в двух километрах от Старобельска. Здесь полк встретился с 3-й истребительной эскадрой «Удет», лучшей у немцев. У них была особая группа асов, которые охотились за нашими истребителями, когда те возвращались с боевого задания на свой аэродром.

Наш полк прикрывал с атмосферы железнодорожный узел и сам город Старобельск. Если днём немцы побаивались открыто нападать на наши тылы, то ночью летали вовсю. Обыкновенно бомбардировщики противника взлетали со своих аэродромов за 20-30 минут до наступления темноты и следовали одиночными или небольшими группами на высоте 4-5 тысяч метров. Раз они запустили несколько осветительных ракет и начали бомбардировку стоянок наших самолётов. После той атаки у нас были повреждены несколько аэропланов, которые мы быстро восстановили, потерь в личном составе не было. Тогда немцы произвели массированный налёт на наш аэродром днем.

Поутру 10 июня 1943 года восемь самолётов «Юнкерс-87» под прикрытием восьми истребителей Ме-109 штурмовали лётное поле и строи с запчастями, расположенные на южной стороне аэродрома.

Для отражения атаки взлетела шестёрка Яков. Они еще не успели набрать высоту, когда их атаковали немецкие истребители. Завязался неравный бой. Для большинства наших пилотов он был вообще первый, боевого опыта не хватало. Они вели бой поодиночке, не держались парами.

Немцы атаковали самолёт младшего лейтенанта Ивана Климова. Раненый, он пытался выброситься с парашютом, но, видать, силы его покинули, и неуправляемый самолёт упал неподалёку от нашего аэродрома… Похоронили мы Ивана на южной стороне погосты села Бутово.

Младший лейтенант Леонид Болдырев, увлекшись преследованием «Юнкерсов», не заметил, как на него с солнечной стороны свалилась чета «мессеров». Он уже влепил добрую порцию свинца немецкому бомбардировщику, но тут почувствовал, как самолёт сильно тряхнуло, и он вошёл в штопор. Рули управления не работали. Леонид пытался покинуть кабину, но встречная струя воздуха прижала его к сиденью. Неуправляемый самолёт упал в поле в трёх километрах от присела Половинкино. Леонид сумел вылезти из кабины, отползти от самолёта. Умер он на руках у подоспевших техников. Похоронили его на месте падения аэроплана.

В этом же воздушном бою немецкие истребители подожгли самолёт Виктора Михеева. Раненый в левое бедро, получивший сильные ожоги лики, рук, других участков тела, он выбросился с парашютом. В тяжёлом состоянии его доставили в армейский госпиталь.

До этого, в боях под Сталинградом, 16 января 1943 года 4 аэроплана Як-7б под командованием младшего лейтенанта Михеева прикрывали войска в районе хуторов Караичев, Астахов, села Стародумовка. В районе заслоны они встретили два бомбардировщика Ю-88. Михеев дал сигнал к атаке и повёл группу в лоб бомбардировщикам, которые не сходили с встречного курса. Михеев ударом фюзеляжа своего аэроплана отбил часть плоскости самолёта противника, и тот упал на восточной окраине хутора Астахов. У самолёта Михеева в результате удара откололо хвостовое оперение, и Як перешёл в штопор. Не имея возможности спасти самолёт, Михеев выпрыгнул с парашютом, удачно приземлился и совместно с двумя командирами наземных частей захватил в плен двух лётчиков из экипажа Ю-88, спустившихся на парашютах. Один из захваченных пилотов оказался асом, награждённым Рыцарским крестом за налёты на Бельгию, Францию, Югославию, Грецию. Вот что писали об этом бое заместитель командира танкового корпуса полковник Подпоринов и начальство штаба полковник Кошелев: « …прикрывая сосредоточение войск 28 танкового корпуса в районе Глубокий, Виктор Михеев атаковал своим аэропланом бомбардировщик противника Ю-88, не дав ему сбросить бомбовую нагрузку, таранил его в лоб. Самолёт рухнул на землю, взято в плен два лётчика, а два сгорело совместно с самолётом. Героический поступок Михеева вызвал среди бойцов и командиров танкового корпуса восхищение как лётчика, исключительно преданного делу защиты нашей Отечества. За героизм в борьбе с врагом т. Михеев достоин высшей правительственной награды – ордена Ленина».

К бою под Старобельском Виктор Михеев на своём счету имел сшибленными 3 немецких истребителя Ме-110 и бомбардировщик Ю-88.

Немецкие бомбардировщики, не встретив дружного отпора со стороны наших истребителей, занятых сражением с «мессерами», довольно точно отбомбились по стоянкам 3-й авиаэскадрильи. Когда командир звена Акинин дал красную ракету на взлёт нашей авиаэскадрильи, «юнкерсы» начали уже пикировать и бомбить лагеря наших самолётов. Осколками бомб и «лягушек» – мин с пружинящим устройством – было повреждено пять самолётов, несколько человек ранило. Я тоже получил тогда первое «военное крещение».

А воздушный бой продолжался с наращиванием сил с обеих сторон. Младший лейтенант Долгополов сбил «Мессершмитт-109», и тот врезался в землю. Лейтенант Павел Коврига вёл бой с тремя «Мессершмиттами». Он с первой же атаки поджёг самолёт противника, который врезался в землю в районе Нового Айдара.

Сходя из атаки, Павел Каравай сам попал под огонь немецких истребителей, его самолёт загорелся. Он попытался пикированием сбить пламя, но ему это не удалось. Павел выпрыгнул из аэроплана, получив тяжёлые ожоги лица и рук. В том воздушном бою преимущество осталось за немцами.

Командование 17-й воздушной армии решает произвести массированные налёты на немецкие аэродромы. Наш полк получил задачу совместно с полком Илов истребить немецкий аэродром в Лисичанске. Нашему полку приказали блокировать аэродром, подавить зенитные точки и защитить Илы от атак немецких истребителей. Механики всю ночь стряпали самолёты к боевому вылету. С зарёй лётчики были уже в кабинах самолётов. Зелёная ракета, и две авиаэскадрильи пошли на взлёт. Построившись над аэродромом, они взяли курс на Лисичанск. Сквозь несколько минут над аэродромом в плотном строю появился полк штурмовиков. Эскадрилья истребителей прикрытия пошла на взлёт. Набрав вышину, они пристроились к штурмовикам и тоже взяли курс на Лисичанск, где в то время наши истребители уничтожали зенитную артиллерию. Штурмовики обрушили смертоносный груз бомб на лагеря немецких самолётов. Кострами пылали «Юнкерсы», «Мессершмитты» и новые немецкие истребители «Фокке-Вульф 190». Штурмовики сделали ещё заход – и подорвались склады с горючим и боеприпасами. В воздухе появились немецкие истребители с других аэродромов. Завязался воздушный бой. Уничтожив более двух десятков аэропланов противника, склады с горючим и боеприпасами, наши самолёты без потерь возвратились на свой аэродром.

В этот период борьба за господство в атмосфере шла с переменным успехом. Немцы решили взять реванш за разгром лисичанского аэродрома. 13 июня 1943 года лейтенант Виктор Колев с меньшим лейтенантом Дворниковым патрулировали в районе Старобельска- Нового Айдара. В воздухе было спокойно, у самолётов кончилось горючее, пилоты возвращались на аэродром. Лейтенант Колев приказал Дворникову идти на посадку, а сам остался в воздухе. В это время над нашим аэродромом показалась пара «охотников» из эскадры «Удет». Колев пошёл с ними на сближение. В помощь ему взлетели его напарник Дворников и младший лейтенант Бернт. Немцы, не зачислив боя, ушли на запад. Дворников произвёл посадку, а в это время вернувшиеся «охотники» атаковали Колева и Бернта. Самолёт Колева был подпалён, и он выбросился с парашютом, но парашют не раскрылся: немецкий снаряд перебил тросик вытяжногопарашютика…

Бернт остался в воздухе один. Вторичной атакой немецких «охотников» Бернт был убит в воздухе, а его горящий самолёт упал в пяти километрах от аэродрома. Виктора Колева мы похоронили на полуденной стороне кладбища в селе Бутово.

15 июня 1943 года не вернулся с боевого задания Владимир Лукьянчиков. Через 32 года обитатели села КурачевкиСтаробельского района с шестиметровой глубины откопали самолёт и останки лётчика. Они похоронили Владимира Ефремовича Лукьянчикова в братской могиле. Об этом строчила газета «Молодь Украины».

Тяжёлые потери, понесённые полком, многому научили наших лётчиков. Они проанализировали слабые сторонки тактики противника и стали их использовать.

Запорожье. Переагитировал

В районе острова Хортица когда-то находилась Запорожская Сечь. В 1943 году тут держали оборону немецкие части и изменники из армии Власова. Лётчик 3-й авиаэскадрильи Володя Михайлов 13 декабря получил задание произвести рекогносцировку расположения войск противника. Рано утром с аэродрома Мокрое его самолёт взял курс на запад. Проходит час, а самолёта Михайлова не видать. Авиамеханик Афанасий Пендриков, в шутку мы называли его «ПиняГопман», нервно ходил у капонира и не спускал глаз с горизонта. Время вышло, горючее у Михайлова надлежит было кончиться, а лётчик всё не возвращался. Пиня со слезами на глазах сказал: «Наверно, сбили» и ушёл в лесополосу. Настроение у всех было задушенное. Володю Михайлова, сибиряка из города Ачинска Красноярского края, все очень любили за его скромность, простоту, товарищеское отношение к однополчанам. Афанасий Пендриков тяни день был сам не свой. То пойдёт на КП, то вернётся на стоянку эскадрильи. Уже закончились полёты, авиамеханики собрались в землянке и каждый молча занимался своим делом. Не слышно было обыкновенных шуток, подначек. И вдруг в землянку вбегает сияющийПиня: «Ура! Михайлов нашёлся!» «Как нашёлся?» И Пиня как из пулемёта выпаливает: «Названивали из штаба корпуса! Михайлов жив и находится в госпитале! Его самолёт сбили зенитки. Он получил осколочное ранение в правую ногу, выпрыгнул с парашютом. В атмосфере у него соскочили с ног унты и выпал пистолет. При приземлении он сломал ногу. Немцы взяли его в плен, погрузили на тачанку и везли в собственный штаб. Сопровождали его немецкий офицер и два власовца. По дороге у тачанки сломалось колесо.

Немец на лошади поехал в ближайшее селение за колесом, а власовцы остались стеречь Михайлова. Володя стал их убеждать, чтобы они сдались в плен. Он говорил, что если они доставят его в расположение наших войск, то им многое попрощается. Власовцы долго между собой спорили, затем, как видно, договорились. Выпрягли вторую лошадь, посадили на неё Михайлова и повезли в благосклонность наших войск.

В ближайшем хуторе уже были наши разведчики, они и доставили Володю в госпиталь, а власовцев в штрафной батальон».

В тот день у Пини был как будто день рождения. Когда все на отрадах вышли из землянки, его стали качать, притом, что Пиня был богатырского роста! Взлетая, он кричал: «Ребята, убьёте!» Но сам был доволен. После нервозного напряжения, в котором находилась вся авиаэскадрилья, это была очень хорошая разрядка.

Как я не встретился с французской делегацией

Вспоминается более ранний случай моей службы. В Одессе наш полк стоял совершенно мало и в апреле 1943-го перебазировался на станцию Выгода. На том аэродроме нашу дивизию посетила делегация французов во главе с бывшим министром авиации Пьером Кот. Мне этот эпизод запомнился тем, что я чуть не угодил в неловкое положение. В апреле ночи были ещё холодными. Техсостав размещался в землянках, а наша 3-я эскадрилья – в коровнике. Сделали двухэтажные нары, на какие постелили самолётные чехлы, и спали во всём обмундировании. Теснота была страшная. Мы все завшивели. И вот я решил устроить себе банный день. Погода стояла неплохая, летали тогда мало, поскольку фронт отодвинулся к Днестру. Наши лётчики летали в основном на прикрытие плацдармов на правой сторонке Днестра, иногда на сопровождение штурмовиков Ил-2. Налил я в ведро этилированного бензина, снял с себя всё, прополоскал в бензине и развесил на плоскости аэроплана сушить, а сам в капонире загораю. Вдруг, вижу– на нашу стоянку направляется какое-то большое начальство. Впереди – командующий армией генерал В.А. Судец, командир дивизии Б.А. Смирнов, командир полка А.М. Марков, некто в светлом плаще и шляпе из гражданских, несколько наших лётчиков и иностранных офицеров.

По уставу мне положено доложить о готовности аэроплана к боевому вылету. Собираю я быстро своё мокрое бельё и за капонир. На моё счастье делегация прошла мимо.

Александр Иванович Волшебников, лётчик 866-го авиаполка, впоследствии дважды Герой Советского Союза, показывал гостям технику пилотирования на самолёте Як-3. Этих новоиспеченных истребителей было тогда несколько в нашей дивизии. Самолёт Колдунова был фиолетового цвета, на капоте был нарисован белый гуля и надпись белой краской «Гуля».

Главный конструктор этих самолётов Яковлев в третьей модели снизил вес самолёта на 300 кг против модели Як-1 при старом двигателе, увеличил скорость на 70 км в час. Як-3 стал самым лёгким и маневренным истребителем времён Великой Отечественной войны. Александр Иванович Волшебников каскадом фигур высшего пилотажа покорил французов.

Герой Советского Союза В.К. Чугунов

Поздней осенью 1941 года на правительственном зачисленье в Куйбышеве лицом к лицу столкнулись уже седеющий пилот Белокопытов и молодой, только что получивший обмундирование Виктор Чугунов.

– Борис Александрович! Вот это встреча!

– Витя! …Витюша! Да когда же это ты подобный вымахал? – забасил старый пилот, похлопывая Чугунова по плечу и обнимая его. – Ага! Истребитель? А ну-ка, рассказывай!

Товарищество была давняя. Мальчонкой Витя Чугунов жил в деревеньке у бабушки. Дом был большой, в четыре резных окна, весь в зелени. Позади него, разом за усадом, начинался обширный военный аэродром.

Семилетний мальчуган часами висел на заборе и, забыв всё на свете, смотрел на чудесную, необычайную жизнь машин. Вот здесь-то, на заборе, его и заприметил Борис Белокопытов.

– Ты что делаешь? – притворно строго прикрикнул он однажды.

– Я тоже желаю летать! – неожиданно отрезал мальчишка.

Когда в 1924 году семья Чугуновых переехала в Нижний Новгород, Виктора отдали обучаться в канавинскую школу имени Горького, он стал клеить модели самолётов. Виктор поступил в аэроклуб. Начались годы нелёгкой учёбы, спрашивающей терпения, выносливости, смелости. Как-то на аэродроме он особенно заинтересовался планером: нехитрая штука, а как красива в полёте, будто оживает в дланях человека, превращается в чудесную сказочную птицу.

Вскоре Виктору разрешили самостоятельные полёты. А потом он и сам стал инструктором-планеристом Горьковского аэроклуба. Как помогло это интерес планеризмом впоследствии приобрести лётчику-истребителю свой стиль воздушного боя, тот знаменитый «чугуновский почерк», который восхищал его товарищей и командиров на Волге, Украине, в Венгрии.

В Сталинград Виктор пришёл в составе 897-го истребительного авиаполка в конце октября 1942 года, а 19 ноября началось знаменитое контрнаступление, закончившееся уничтожением 330-тысячной немецкой группировки. Полк, в каком служил Виктор, принимал в этой операции активное участие. Живой, общительный, всегда готовый позаботиться о товарище, он разом же нашёл здесь много друзей.

Из ежедневных рискованных боевых вылетов он редко возвращался «с пустыми руками». Или рапортовал о сшибленных самолётах, или спасал от беды товарищей. Вот только один эпизод. 12 декабря 1942 года. Крепкий мороз сковал взрытую минами и снарядами землю. В белёсом дымном небосводе не видно солнца. Погода явно нелётная, а лететь надо: получен приказ во что бы то ни стало провести штурм крупного немецкого аэродрома. Эту задачу должны бывальщины выполнять 8 штурмовиков Ил-2, а 12 истребителей должны были прикрывать их с воздуха. Группу прикрытия возглавил сам командир полка Кобылицкий, а Виктору Чугунову, бывшему тогда ещё командиром звена, поставили задачу вести ударную группу.

До мишени лету – несколько минут. Внизу крупный немецкий аэродром. Штурмовики, подавив огнём зенитную артиллерию немцев, тяни запас бомб обрушили на стоянки самолётов и склады с горючим и боеприпасами. Вдруг Виктор замечает сквозь белёсую мглу, что ровно из облака справа вываливаются один за другим вражеские самолёты: четыре… семь…двенадцать!

Двенадцать «Мессершмиттов-109»! Перевес врага явное, позиция у немцев выгодная… Отступить? Подставить под удар товарищей? Виктор, отдав приказ ведомым вытекать за ним, первым врывается в центр боевого порядка немцев. Кругом треск пулемётов, уханье пушек.

Виктор оглядывается кругом, видит, как ближние к нему «мессеры» в испуге шарахаются в стороны, остальные, боясь столкновения со своими, уходят кто вверх, кто книзу. И нет уже у них прежнего боевого порядка. Самолёты мечутся в небе, но каждый из них уже действует по отдельности, а это как пальцы в разжатом кулаке.

На помощь приходят товарищи, закипает яростный бой. Виктор кромкой глаза видит: четыре«мессера» сманеврировали и заходят в хвост самолёту ведущего группы, командира полка. Виктор молниеносно пикирует на немцев. В прицеле, совершенно рядом, хвост немецкого самолёта. Очередь – и «мессер», оставляя за собой хвост дыма, падает на землю.

Но Чугунов не видает этого. Ещё раньше он делает неожиданный разворот, снова нажимает на гашетку – и за первым немецким самолётом по той же дороге отправляется другой. Остальные два расходятся далеко в стороны, командир спасён, а штурмовики в эти секунды действуют беспрепятственно. Немецкий аэродром уничтожен.

На Украине, на Дунае Виктору, уже командиру эскадрильи, нередко приходилось сопровождать штурмовики. Лётчики сразу веселели, если узнавали, что с ними во главе истребителей пойдёт Чугунов.

Раз Виктора вызвали в штаб и сообщили, что ему как лучшему лётчику, решено вручить новый самолёт, построенный на личные сбережения полтавского колхозника Власенко. «Упрашиваю вас, дорогие товарищи командиры, передать мою машину, созданную долголетним и честным трудом всей нашей семьи, самому храброму и многоопытному лётчику, который больше всего любит нашу великую советскую Родину…И пусть он не даст самолёт повредить, и пускай собьёт на этой новой машине побольше проклятых фашистских коршунов». Чугунов клятвенно обещал выполнить наказ.

Виктор не дожил до Победы. Он погиб в Венгрии в авиакатастрофе… Совместно с однополчанином Виталием Микрюковым был похоронен в Одессе.

Виталий Васильевич Микрюков. 24 победы

Он родился в 1923 году в деревне БикербейСелинского зоны в Удмуртии в семье служащего. В 1933 году родители переехали в Ижевск. Первые годы Виталий учился в школе №32, затем в школе №25. В 1939 году в школу пришагал инструктор-лётчик аэроклуба и объявил, что проводится набор для обучения лётному делу. Желающих учиться было много, но по состоянию здоровья пригодными признаны были только Виталий Микрюков и Василий Зорин. Эти парни начали заниматься в аэроклубе без отрыва от школы. Весной 1940 года закончилась теоретическая подготовка и завязалась лётная практика. Виталию приходилось вставать в 3 утра, чтобы поехать на аэродром. Вот что писал о Виталии старший инструктор ижевского аэроклуба Иван Георгиевич Кулёмин:

«Виталий прикладывал все усилия к тому, чтобы как можно вяще перенять опыт инструктора. Когда он сам летал, то все ошибки, на которые ему указывал инструктор, записывал в свой дневник и тщательно продумывал, как их исправить».

Но вот обучение в аэроклубе закончено. Виталий получил подтверждение пилота с налётом на самолёте У-2 32 часа. Программу усвоил хорошо.

11 января 1941 года Пастуховский военкомат Ижевска устремил комсомольца Виталия Микрюкова в Краснодарскую военную авиационную школу лётчиков. 15 июля 1943 года младший лейтенант Виталий Микрюков пришёл в 897-й истребительный авиационный полк, который вёл тяжёлые бои за Донбасс. В один из августовских дней он вёл четвёрку Яков на прикрытие наземных армий в районе Изюма. Они встретились с 16-ю Ме-109.Виталий дал команду: «Атакуем!». Наши самолёты ворвались в строй вражеских. Там случилось замешательство, немцы попытались уклониться от боя. Виталий скомандовал: «Огонь!» и сделал разворот на ведущего. Короткая очередь – и счёт отворён. Немецкий самолёт сбит. Ведомые уничтожили ещё 2 самолёта. Группа без потерь вернулась на свой аэродром. На следующий день Виталий сшиб ещё одного «Мессершмитта». 4 сентября 1944 года Микрюков получил свою первую боевую награду – орден Алой Звезды.

Полк участвовал в освобождении Запорожья. Нина Фёдоровна Антоневич, жительница города, познакомилась с Виталием в ноябре 1943 года на другой месяц после освобождения Запорожья. «На меня, как и на всех, кто видел бреющий полёт Виталия Микрюкова, он произвёл впечатление. Запоздалее я рассказала самому Маркову, командиру полка, об этом своём впечатлении. Он сказал, что знает и ценит этого лётчика. Советовал справиться у Виталия, почему у него на щеке ожог. Я так и сделала. Виталий скупо сказал, что его самолёт получил несколько пробоин, одна из них была в радиаторе. Горячая вода обожгла ему бок, горбу и немного лицо. Это, как он сказал, «за визит на Днепр».

Войска 3-го Украинского фронта начали бои за освобождение правобережной Украины. Виталий в своём посланье родным писал: «Живу хорошо. Бьём немцев. Да вы сами читаете газеты, слушаете радио и знаете, как немцы «молниеносно надвигаются» Они так скоро «займут Берлин».

Апостоло-Никопольская операция проходила в конце января–начале февраля 1944 года. Наш авиационный полк обеспечивал прорыв обороны противника, поддерживал наступление армий.2 февраля в течение дня Виталий Микрюков трижды водил группу самолётов Як-9 на штурмовку войск противника, отступавших в район Шолохово. В итоге этих атак было уничтожено немало живой силы врага, остановлено движение автомашин. Техника досталась нашим наземным армиям в качестве трофея.

В условиях весенней распутицы грунтовые аэродромы пришли в негодность. Колёса шасси истребителей вязли в слякоти. С трудом Яки выруливали на старт. Однажды Виталий Микрюков и Виктор Меренков вылетели на «свободную охоту». В одной балке они приметили скопление танков. Два из них заправлялись горючим. Тогда они на бреющем полёте подошли к балке, не долетая километра, сделали «горку» и, пикируя, стукнули из пушек и пулемётов по бензозаправщику. В балке вспыхнул огромный костёр.

Виталий очень любил животных и выкормил собачку, с какой никогда не расставался. Звали её Ермак. Собачка очень привязалась к Виталию, пищу принимала только от него. Когда Виталий улетал на задание, то Ермак ожидал своего хозяина. Он знал самолёт Виталия и всегда встречал, запрыгивая прямо в кабину.

Яссо-Кишинёвская операция. Шла упорная война за плацдармы на правом берегу Днестра. Один из них находился в районе города Дубоссары. Там шли ожесточённые бои. Девятка за девяткой на штурмовку летели наши истребители. Одну из девяток сопровождал Виталий Микрюков с ведомым Виктором Калягиным. Когда они подлетели к мишени, то там, встав в боевой круг, наносила удары по плацдарму предыдущая девятка, а четвёрка наших Яков из первой эскадрильи, вела воздушный бой с «мессерами». Девятка Илов сделалась заходить на цель, сменяя выходившую из боя. Впереди пара Яков гнала «мессера», а другой, видимо, напарник первого, закатывался в хвост к ведомому Яку. Виталий устремился в атаку, зашёл в хвост фашисту и дал длинную очередь. «Мессер» вспыхнул и пошёл к земле. Но кабина атакованного «мессером» Яка тоже была в пламени. Якперевернулся и из него вывалилась чёрная точка – а через мгновение раскрылся белый купол парашюта. Парашютист падал на вражью территорию. Это был Фёдор Буримов, лётчик первой эскадрильи нашего полка. Но он не погиб. После взятия Вены по дорогам подвигались толпы людей разных национальностей, которые кто как мог добирались домой из немецкой неволи. В этой толпе мы и встретили Фёдора, обгорелого и хромоногого.

Затем шли бои за освобождение Болгарии и Югославии. Немцы, отступая, разрушали железнодорожное полотно. Для этого они к паровозу прицепляли путеразрушитель, какой рельсы и шпалы сворачивал в баранку. Командование поручило Виталию Микрюкову найти и уничтожить этот путеразрушитель. Сделать это было довольно сложно.

Дорога Цареброд – Белая Паланка – Ниш проходит по глубокому ущелью. Виталий решил пройти маршрут на бреющем полёте, а это значит, что при скорости истребителя 600 км в час малейшая оплошность – и можно врезаться в гору. За заворотом Виталий заметил дымок паровоза. Микрюков дал команду ведомому: «Набираем высоту и с пикирования атакуем». Точным попаданием путеразрушитель был истреблён.

Железная дорога вскоре была восстановлена, и по ней на фронт двинулись наши эшелоны с военными грузами.

С 20 декабря 1944 года по 15 февраля 1945-го наш полк участвовал в операции по уничтожению Будапештской группировки в зоне озера Балатон. Там немцы сосредоточили большое количество авиации и танков. Пред штурмовиками была поставлена задача перемолоть немецкую технику, а истребителям – не допустить ни одной утраты наших Илов. В этих воздушных боях лётчики полка сбили 53 самолёта, 8 из них – Виталий Микрюков. За военные подвиги Виталий Микрюков был награждён медалями «За взятие Будапешта», «За освобождение Белграда». Командование полка в январе 1945 года устремило ходатайство о присвоении Виталию Микрюкову звания Героя Советского Союза. Микрюков к тому времени имел 226 военных вылетов, из них разведывательных 20, на сопровождение штурмовиков и бомбардировщиков – 99, свободной охоты и на штурмовку – 21, на прикрытие наземных армий, переправ и районов базирования – 86. Штурмовал по время этих вылетов 68 раз. Провёл 34 воздушных боя, лично сшиб 16 вражеских самолётов. Штурмовыми действиями уничтожил 49 автомашин, 2 паровоза, 1 железнодорожный путеразрушитель, 2 вагона с воинскими грузами, 13 подвод с боеприпасами, засветил 1 военный склад, расстрелял до 50 офицеров и солдат противника, подавил 4 точки зенитной артиллерии. За два последних месяца своей жития Виталий сбил ещё 8 фашистских самолётов. Он не дожил до того дня, когда вышел указ о присвоении ему звание Героя Советского Альянса.

4 апреля 1945 года на аэродроме Трауссдорф под Веной летчик-ас Виталий Микрюков погиб. Был ему 21 год… Боевые друзья погрузили гроб с телом Виталия в бомболюк бомбовоза «Бостон», и самолёт взял курс на восток. Виталия Микрюкова похоронили в Одессе, для освобождения которой он немало сделал.

29 июня 1945 года вышел указ Президиума Верховного Рекомендации СССР, капитану Виталию Васильевичу Микрюкову было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.

Воспоминания Нины Васильевны Микрюковой, сестры Виталия

Нас, детей, в семейству было пятеро. Два мальчика и три девочки. Жили мы очень скромно. Родители нас на баловали. Виталий рос тихим мальчиком, в школе обучался хорошо. Мог быть круглым отличником. Иногда мама ему говорила: «Почему у тебя не по всем предметам пятёрки? Ты же можешь обучаться на отлично. Он отвечал: «Могу, но мне это ни к чему.» Виталий с раннего детства много читал, часто сидя на русской печи, куда папа прочертил электричество, там мы и готовили уроки. Любил коньки и лыжи. Увлекался фотографированием.12-13-летним мальчиком играл на мандолине и балалайке, обожал петь.

Виталий умел дружить. Его друзьями были одноклассники Серёжа Шаров, Вася Зорин, Саша Рахманов и НазырРасланов. С ними он не расставался до того, как уехал в Краснодарское авиационное училище. После 7-го класса Виталий сделался увлекаться авиацией.

Мама очень пугалась, когда Виталий уходил на практические занятия в аэроклуб и спрашивала: «Тебе не жутко, сынок?» Он отвечал: «Страшно, мама. Сегодня я должен был прыгнуть первый раз с парашютом. Когда я приготовился прыгать, мне стало жутко. И инструктор сказал: «Отставить!» Был и такой разговор: «Мама, я сегодня полечу первый раз без инструктора. Немного боюсь».

Когда он возвращался домой, его вечно встречала мама. Как-то он ей сказал: «Сегодня я летел над нашим домом и помахал тебе крылом!» «А я сидела шила и вправду слышала шум мотора». Тяжело было ему, он очень уставал. Иногда просыпал и опаздывал к автобусу, который отвозил ребят на аэродром, так он 8 км бежал вдогонку. Но он никогда не плакался.

Экзамены в школе и окончание учёбы в аэроклубе совпали. Виталий иногда прямо с аэродрома шёл сдавать экзамены. Помню, мама стряпала кушать, а он прямо за столом заснул. А за ним прибежали ребята, потому что уже сдали экзамен, учителя ждали только Виталия.

У нас в доме вечно было шумно и весело. Мама любила, когда к нам собирались друзья мои и брата.

Виталий всегда был чем-то занят. Кому-то помогал в учёбе, он был силён в математике. Ходил в шахматный кружок, недурно играл и имел какой-то разряд. Шутки и прибаутки слышались от него постоянно. Иногда мастерит что-то и во всё горло распевает: «А ну-ка песню нам пропой, весёлый ветер…».

Любил животных. Бывало, сидит делает уроки. Одной рукой строчит, а другой гладит кошку, которая примостилась у него на коленях.

Особенно Виталий любил младшую сестричку – Тамару. Помню, ей было 3 годика, доктора обнаружили затемнение в лёгких. Пришлось её отправить в санаторий. Навестить её мы пошли всей семьёй. Автобус туда не ходил, шагать пришлось километров 10. Виталий взял с собой фотоаппарат, нафотографировал Тамару и, когда мы возвратились домой, несмотря на утомление, не лёг спать, пока не напечатал фотографии.

Когда мама была очень занята, а нас не было дома, Виталий помогал по хозяйству, раскалывал дрова, носил воду, мыл посуду, полы. Ходил с мамой на речку полоскать бельё. Он никогда не требовал от родителей, чтобы они уделяли ему вяще внимания, чем остальным. Наоборот, маме с большим трудом удавалось надеть на него новую рубашку или ботинки. Он знал, как тяжко достаются деньги родителям и был очень экономным. Когда мама давала нам деньги на завтраки в школе, а это было 36 копеек, он обходился без завтрака, экономил и расходовал деньги на книги. Читал он очень много, а книг в доме было мало. Виталий был записан в библиотеку, книги декламировал быстро и сдавал их вовремя.

Наш отец Василий Васильевич в обращении с детьми был строг, но справедлив. За безупречную работу в Госстрахе он был вознаграждён медалью «За доблестный труд» и орденом Трудового Красного знамени. Простой деревенский паренёк, он стал начальником крупного отдела.

Папа очень гордился Виталием и очень тяжело переживал его гибель. Отец до конца дней хранил всё, что было связано с Виталием. Он помер в 1967 году.

Мама Александра Кузьминична была женщиной тихой, нежной и ласковой. Она нас очень любила. Помогала папе прокормить большую семью. Целыми днями она шила на заказ. Для нас, девочек, мама была подругой. Мы делились с ней своими секретами, переживаниями. Она вечно давала нам полезные и нужные советы.

После гибели Виталия родители долгие годы дружили с учениками школы №25, какую окончил Виталий, а дети в праздничные дни приходили в гости к родителям.

В 1965 году мои родители, классный руководитель Анжелика Степановна Садырина и 10 пионеров ездили в Одессу на могилу Виталия. А в 1968 году ребята собрали металлолом м макулатуру на большую сумму и передали эти деньги ДОСААФ, и в июне на аэродроме ДОСААФ был отворён памятник Виталию. На нём золотыми буквами написано: «Здесь начинал свой путь в небо Герой Советского Союза Виталий Микрюков». На школе №25 введена мемориальная доска памяти Виталия.

Младшая наша сестра Тамара выучилась на химика-технолога и живёт с семьёй в Одессе.

Комиссар Виктор Ильич Заварухин

Он воевал на Волге, на Украине, в Румынии, участвовал в боях за Белград, а погиб под Будапештом. Виктор Ильич как будто предчувствовал свою кончина и просил однополчан, если так случится, похоронить его в Югославии. Просьба майора была выполнена.

В феврале 1945 года в местечке Кичкунлацхазе под Будапештом Виктор Ильич был тяжко ранен во время бомбардировки вражеской авиации. Через три дня он скончался. Гроб с телом Виктора Ильича Заварухина мы погрузили в машину и в сопровождении авиамехаников Николая Нарощёнкина и Павла Барабанова перевезли в Белград. Совместно с югославскими братьями по оружию с оказанием всех почестей его похоронили на центральной площади города перед зданием Народной Скупщины. Запоздалее его прах перенесли на мемориальном кладбище, где покоятся павшие в боях за освобождение Белграда.

По приказу Верховного командования 15 мая 1942 года в городе Кузнецке начинов формироваться 897-й ИАП. Командиром полка был назначен опытный лётчик Василий Леонтьевич Кобылицкий, а его заместителем по политчасти батальонный комиссар Виктор Ильич Заварухин. В полк приходили пилоты и техники, не имевшие ни военного, ни даже жизненного опыта. Из такой разнонациональной, разношёрстной и необстреляной солдатской массы нужно было сколотить согласный боевой полк, освоить новые истребители ЯК-7б. С мая по октякрь 1942 года личный состав полка осваивал новую физическую часть, шли тренировочные полёты, боевые стрельбы. И везде можно было встретить батальонного комиссара Заварухина.

Одним он подавал указания, другим подсказывал, с третьими беседовал, а если кто провинился, то мог и «всыпать». В полку он был непререкаемым авторитетом. И когда 20 октября 1942 года полк вылетел на оперативные аэродромы Юго-Западного фронта, это был уже спаянный боевой коллектив.

19 ноября 1942 года полк начал активные боевые действия по уничтожению фашистской группировки в зоне Сталинграда. Заварухин сам водил в бой группы Яков, обучал молодых пилотов лётному мастерству. Его ученики лейтенант Кравчук в чете с сержантом Костровым 28 ноября в районе станицы Липовская сбили первый свой «Мессершмитт-110». А 20 декабря Кравчук собственно сбил «Фокке-Вульф-189» Вскоре молодые лётчики стали летать ведущими пар, а потом и звеньев.

Вспоминается первое моё знакомство с комиссаром. Вышло для меня неуклюже. Полк после Сталинграда в марте 1943 года прилетел в 16 ЗИАП в Аткарск для получения новой материальной доли и пополнения личного состава. Я в то время находился в караульной роте «запа». Мы несли караульную службу на аэродроме, а я ещё кроме этого занимался вывозкой дров из Дурасовки километров за 30. Ребята в шутку именовали меня «пом.нач.КЭЧ». В «запе» у нас был интендант – франтоватый заносчивый старший лейтенант. Я же был по характеру ершистый, и иногда у меня с этим интендантом выходили стычки. И вот в середине мая 1943 года меня вызывают в штаб к капитану Жукову и говорят, что я направляюсь в полк. Радости моей не было рубежей. «Зап» мне надоел, и было обидно, что все воюют, а я сижу в тылу и вожу дрова. Полк начал получать обмундирование. Пошёл на строй и я. Там в то время был интендант. Выдали мне гимнастёрку, брюки и комбинезон. В списке были ещё и сапоги. Тогда комендант говорит кладовщику, мол, выдай ему обмотки. Меня это подорвало, ботинки я получать не стал. Я повернулся и пошёл в землянку. Буквально через несколько минут прибежал дневальный: меня потребовали к Заварухину. Захожу, за столом сидел майор, а рядом стоял «заповский» лейтенант. Ясно, будет взбучка. Так и случилось – пять суток ареста. Гауптвахты в «запе» не было, нарушители были вместе с караулом. На третий день вышел я из караульного помещения, сел у входа на камень, беседую с часовым. Смотрю, идут три «пешки» – Пе-2 – на посадку. Значит, полк улетает на фронт, а я, сходит, остаюсь. Такая на меня напала тоска. Передать трудно. Вижу вдруг– от штаба идёт старшина Абрамов, а в дланях у него сапоги. Ура! Значит, комиссар про меня не забыл. Освободили меня из-под ареста и на фронт.

Второй раз «разгон» от майора Заварухина я получил в августе 1943 года на аэродроме Бригадировка под Изюмом. В зоне знаменитой «голой долины» наши лётчики делали по 6-8 боевых вылетов в день. 17 августа 1943 года полк свершил 50 боевых вылетов и сбил 15 самолётов противника, а 18 августа в День Воздушного флота лётчики Мошин, Лозовский, Микрюков, Сакулин, Сидоренко прочертили 6 воздушных боёв и сбили 9 немецких самолётов. Но был у нас в эскадрильи лётчик Геннадий К. У него была прекрасная техника пилотирования. С задания он приходил на выбривающем полёте и начинал крутить «бочки» над аэродромом. А вот при встрече с немцами он уклонялся от боя. Механиком у него был Лёня Белов, и мы решили с ним на капоте самолета Геннадия К. написать вящими белыми буквами по-немецки «Смерть Гитлеру». Приходит Геннадий К. на задание и видит надпись. «Не полечу, меня собьют!» И побежал на КП на нас плакаться. Приходит на стоянку Заварухин. «Кто на капоте написал?» «Мы, товарищ майор». И начал нас Заварухин ругать, а сам, видим, улыбается.

Сквозь несколько дней приказом по полку за трусость, проявленную при встрече с немецкими истребителями, Геннадия К. и Юрия К. из полка отчислили. Моё почтение к комиссару после этого ещё больше возросло. В мае 1944 года по рекомендации майора Заварухина меня приняли кандидатом в члены партии.

Несообразная гибель

…В госпитале Сидоренко рассказал нам последние полковые новости. Погиб младший лейтенант Георгий Симонов. А было это так. Наши пилоты после удачного выполнения боевого задания обычно с пикированием проходили на бреющем над своим аэродромом и делали «бочки» по числу сбитых ими немецких самолётов. Так было и в тот раз. Лейтенант Сидоренко с младшим лейтенантом Симоновым возвращались с задания и с высоты 3500 метров начали пикировать. При выходе из пикирования на аэроплане Симонова начало деформироваться хвостовое оперение. Самолёт сделал непроизвольный переворот, после чего начала срываться обшивка покрывала и вырвало левый консольный бензобак. Самолёт начал по частям разваливаться в воздухе и под углом 80-90 градусов врезался в землю. Аэроплан сгорел, а мотор с кабиной лётчика ушёл глубоко в землю. Воронка на месте катастрофы самолёта в двух километрах северо-восточнее Старобельска и сделалась могилой Георгия Фёдоровича Симонова…

Ростислав Сидоренко очень тяжело переживал потерю друга. Нелепая гибель Симонова случилась по причине некачественного изготовления самолёта. На выпущенных одним из заводов истребителях обшивка крыльев стала растрескиваться и отставать из-за нехорошего качества нитрокраски. Краска была нестойкой, быстро подвергалась влиянию атмосферных условий, растрескивалась, и полотняная оклейка покрывала отставала от фанеры. Впоследствии в своей книге «Цель жизни» главный конструктор Яковлев писал: «3 июня 1943 года меня и заместителя наркома П.В. Дементьева, ведавшего проблемами серийного производства, вызвали в ставку Верховного Главнокомандования. В кабинете кроме Сталина находились маршалы Василевский и Воронов.

Сталин, указывая на кусы негодной обшивки, лежавшие на столе, спросил: «Вам об этом что-нибудь известно? – и зачитал донесение из воздушной армии, присланное совместно с образцами негодной обшивки. Сталин взял кусок полотна, лакокрасочное покрытие которого совершенно растрескалось и отваливалось кусами показал нам и спросил: «Что это такое?»

Дементьев объяснил причину, сказал, что мы о дефекте знаем и принимаем меры к тому, чтобы кончить выпуск негодных самолётов и отремонтировать уже выпущенные машины. Дементьев обещал в кратчайший срок исправить ошибку и обеспечить боеспособность всех аэропланов, выпущенных за последнее время».

Вскоре на нашем аэродроме появилась бригада заводских рабочих, которые начали устранять этот дефект. Аэропланы быстро отремонтировали и в последующих боях они верно служили нашим лётчикам.

Югославия

Наш полк освобождал города Ниш и Белград, и вот выпали спокойные дни, когда можно было отдохнуть. По случаю праздника 27-й годовщины Октябрьской социалистической революции полётов не было. Расположение у всех было хорошее, и каждый занимался каким-нибудь своим делом. Налётов на наш аэродром не предвиделось, поскольку немецкая авиация была накрепко связана боями севернее Белграда и в Венгрии. Многие лётчики пошли знакомиться с достопримечательностями одного из старейших городов Югославии Ниш, а мы, техсостав, были в казарме. В Нише была библиотека русских эмигрантов, которых очень много осело на Балканах после Гражданской брани в России. После освобождения города в здании библиотеки размещалась югославская комендатура, и югославы охотно разрешали нам брать книжки. Мы уже два года кроме фронтовой газеты ничего не читали. Все с жадностью набросились на книги, в казарме стояла тишина. И вдруг слышим, бьют зенитки – воздушный налёт. Мгновенно все мы выскочили из помещения и побежали на стоянку самолётов.

К аэродрому приближались 16 самолётов, напоминающих немецкую «раму». Вначале мы подумали, что немцы применили «Фокке-Вульф-189» для штурмовки нашего аэродрома, но это оказались американские истребители «Лайтнинг».

В то время американские аэропланы совершали с итальянской авиабазы в Бари «челночные полёты». Отбомбившись над территорией, занятой противником, она садились на нашей территории в зоне Полтавы и, возвращаясь на свою базу, снова бомбили немецкие военные объекты. «Лайтинги» они использовали для защиты своих бомбовозов от атак немецких истребителей. Эти самолёты имели мощное пушечное вооружение и возможность делать хороший горизонтальный манёвр.

В тот день дневальным был 866-й истребительный авиаполк, который тоже базировался на одном с нами аэродроме. Дежурная шестёрка Яков пошла на взлёт. В тот момент одинешенек из «Лайтингов» начал обстрел радиостанции и машины скорой помощи, которые находились на старте. Один из Яков, не убрав ещё шасси, залепил в него полновесную очередь 37-миллиметровых снарядов, и «Лайтинг», перевернувшись, начал падать. Из него вывалился лётчик, но его парашют не раскрылся. Я видал, как ещё из трёх американских самолётов выпрыгивали лётчики, но их парашюты тоже не раскрылись. Случайность? Как потом выяснилось, американцы перепутали нас с немцами.

Венгрия

Шли бои за Будапешт. Наш полк стоял в Кишкунлацхаза. Погода не благоприятствовала поступкам авиации. Шёл снег и видимость была ограниченной. Но наши лётчики продолжали летать, наносили ощутимые удары по врагу. 25 января 1945 года четвёрка наших истребителей под командованием капитана Микрюкова при сопровождении 14 аэропланов Ил-2 в районе Григорополь встретила девять Ю-87 под прикрытием шести ФВ-190 и четырёх Ме-109.

Капитан Микрюков сходу атаковал строй Ю-87 и сшиб ведущего группы. Повторными атаками он заставил «юнкерсов» в беспорядке сбросить бомбы и уйти на свою территорию. В том бою наши истребители принудили немцев позорно удирать, а сами вернулись на свой аэродром без потерь.

26 января танковый таран врага был остановлен, немцы не сумели прорваться к Будапешту. Они пытались организовать воздушный мост для снабжения осаждённого в Будапеште гарнизона оружием и боеприпасами. Погода стояла нелётная, сваливал крупный снег с дождём, видимость по горизонту была 300-500 метров и по высоте 50-100. За облаками прошёл одинешенек «Юнкерс-52», второй. Лётчики наши начали нервничать. Командир 3-й авиаэскадрильи капитан Барченков не выдержал и приказал стряпать самолёт к вылету. Через несколько минут послышался гул немецкого транспортного самолёта. Барченков взлетел и, пробив облачность, ринулся за фашистом. Короткая очередь – и «Юнкерс» полетел на землю. Показался ещё один транспортный самолёт. Мгновенная атака – и он тоже упал. Барченков благополучно сел на своём аэродроме, а немцы после этого опасались летать в Будапешт даже при плохой погоде.

Всего с 28 октября 1942 года и до крышки войны наш полк потерял 49 лётчиков и техников, произвёл 12442 боевых вылета, сбил 354 самолёта противника, истребил 1422 автомашины, 150 точек зенитной артиллерии, 8 паровозов, один железнодорожный путеразрушитель, 3 танка, 2 аэростата и до 2500 немецких боец и офицеров.