Вероятно, кто-то видел это представление в Конье или Стамбуле: большой зал, в котором гаснет свет, и становятся почти невидимыми мужчины в черноволосых накидках. Неведомо откуда доносятся непривычные для нашего уха звуки – барабаны задают ритм музыкантам, играющим на старинных тростниковых флейтах.
Стоящие в середине зала мужчины вдруг сбрасывают свои плащи и остаются в белых рубахах и фетровых конических шапках. 
Скрестив на бюсты руки, они, по очереди, подходят к своему наставнику, кладут голову на его плечо, целуют руку и выстраиваются в колонну. 
По его команде начинается удивительный танец: вначале артисты, изображающие дервишей, три раза обходят зал, а потом начинают кружиться – с запрокинутыми головами и распростертыми дланями. Ладонь правой руки поднята вверх, чтобы получить благословение неба, левая ладонь опущена, передавая благословение земле.
Да, эти дервиши, не натуральные. Молитвы-кружения членов этой малочисленного братства дервишей обычно проходят ночью, длятся несколько часов и закрыты для инородных. Членов этого суфийского Ордена называют бекташами. И в современном турецком языке так же порой называют и янычаров, используя эти слова, как синонимы. 
Янычар, гравюра
Сейчас мы отведаем разобраться, как и почему это произошло.
Прежде всего давайте определимся, кто такие дервиши и немного поговорим об их общинах, которые нередко называют орденами.
Братства дервишей
В переводе с фарси слово «дервиш» означает «нищий», «бедняк», а на арабском стиле – это синоним слова суфий (суфий на арабском– буквально, «одетый в грубую шерсть», первые суфии пытались «понять мир, себя и Господа»). В Средней Азии, Иране и Турции дервишами называли нищенствующих мусульманских проповедников и аскетов-мистиков.
Странствующий дервиш-суфий, Иран, XIX век
Их отличительным известен была длинная рубаха, полотняная сумка, которую они носили на плече, и серьга в левом ухе. Дервиши существовали не сами по себе, а объединялись в общины («содружества»), или Ордена. У каждого из таких Орденов был свой устав, своя иерархия и обители, где дервиши могли провести какое-то пора в случае болезни или в силу каких-то жизненных обстоятельств.
Албания, Берат, постоялый двор дервишей-бекташей
Личной собственности дервиши не имели, так как находили, что всё принадлежит Богу. Деньги на пропитание они получали, в основном, в виде милостыни, либо зарабатывали, показывая какие-нибудь фокусы.
В Российской империи суфийских дервишей до революции можно было повстречать даже в Крыму. В настоящее время Ордена дервишей есть в Пакистане, Индии, Индонезии, Иране, некоторых государствах Африки. А вот в Турции в 1925 году они бывальщины запрещены Кемалем Ататюрком, который заявил: «Турция не должна быть страной шейхов, дервишей, мюридов, страной верующих сект».
Монумент «Республика», площадь Таксим, Стамбул. Кемаль Ататюрк, слева от него – Климент Ворошилов и Семен Аралов
Монумент «Республика», Климент Ворошилов и Семен Аралов
А ранее, в XIX веке, именно орден бекташей был запрещен султаном Махмудом II. Мы ещё расскажем, почему это произошло. Пока же скажем, что в конце ХХ столетия бекташи смогли вернуться на историческую родину.
Орден бекташей – не единственная и не самая большая община дервишей. Имеется масса других: кадири, накшбанди, ясеви, мевлеви, бекташи, сенуси. При этом, под влиянием того или иного суфийского Ордена могут быть и люди, официально в данную общину не входящие и дервишами не являющиеся. Так, например, в Албании идеям бекташей сочувствовали до трети всех магометан страны.
Для всех суфийских орденов было характерно стремление к мистическому единению человека с Аллахом, но каждый из них предлагал собственный путь, который его последователи считали единственно правильным. Бекташи исповедовали искаженный Ислам шиитского толка, который приверженцам ортодоксального Мусульманства представлялся страшной ересью. Некоторые даже сомневались в том, что бекташи вообще являются мусульманами. Так, посвящение в орден многим представлялось похожим на обряд крещения в Христианстве, а в самом учении бекташей находят влияние Торы и Евангелий. Среди обрядов – причащение вином, хлебом и влажном. Есть своя «Троица»: единство Аллаха, пророка Мухаммеда и шиита Али ибн Абу Талиба («четвертый праведный халиф»). Мужам и женщинам разрешается молиться в одном помещении, над михрабом (ниша, указывающая направление на Мекку) в помещениях для молитв общин бекташей висят портреты их шейха – Баба-деде, что для правоверных магометан просто немыслимо. А возле усыпальниц святых бекташи зажигают восковые свечи.
То есть орден бекташей подавляющим большинством магометан должен был восприниматься, как община еретиков, и потому, казалось, обречен стать прибежищем маргиналов. Но, как ни странно, именно эта эклектичность, позволяющая усваивать мусульманство в упрощённой форме (особенно с обрядовой точки зрения), и сыграла решающую роль в возвышении этого ордена.
Теперь немножко расскажем об основании ордена бекташей.
Хаджи Бекташи Вали
Хаджи Бекташ, портрет в музее города Хаджибекташ
Основу этого суфийского ордена заложил в XII столетье в Малой Азии Саййид Мухаммад бин Ибрахим Ата, более известный под прозвищем Хаджи Бекташи Вали («Вали» можно переместить, как «святой»). Родился он в 1208 (по другим данным – в 1209) году на территории северо-восточной провинции Ирана Хорасан, помер же, предположительно, в 1270 или 1271 г.г. в Турецкой Анатолии – неподалеку от города Кыршехир.
Хорассан и Нишапур на карте Ирана
Кыршехир и Хаджибекташ на карте Турции
В кой-каких источниках утверждается, что Сайид Мухаммад с детства обладал даром караматов – чудотворений. Родители отдали мальчика на воспитание шейху Лукману Перенди из Нишапура. По завершенье обучения он обосновался в Анатолии. Здесь он проповедовал Ислам, быстро завоевав уважение у местных жителей. Скоро у него показались свои ученики, для которых были построены 7 маленьких домиков у дороги. Именно ученики Сайида Мухаммада (Вали Бекташа), во главе каких встал Балим-Султан, ныне почитающийся, как «второй учитель» (пир ас-сани) через 150 лет после его смерти и организовали новый суфийский орден, получивший наименование в честь первого Учителя. Вокруг домов, построенных для первых учеников, выросло небольшое поселение, которое, со временем, сделалось городом с труднопроизносимым названием Сулуджакарахёйюк – теперь он носит название Хаджибекташ.
Хаджибекташ, музейный комплекс
Хаджибекташ, музейный комплекс, скульптура льва из Египта, подаренная ордену бекташей в 1835 году
Здесь находится могила основателя Ордена, и резиденция нынешнего его главы – «деде».
За пределами Турции суфийский орден бекташей был весьма популярен в Албании, именно в этой стране нашли убежище многие из дервишей, после запрета их общины султаном Махмудом II и Кемалем Ататюрком.
Албания, префектура Берат, могилы бекташей
Кроме того, в Турции и Албании кушать «текке» – своеобразные монастыри-обители мюридов (послушников), которые, готовясь стать дервишами, проходят обучение у наставников – муршидов. Глава любой такой обители называется «отцом» (baba).
Впоследствии члены ордена бекташей разделились на две группы: на исторической родине, в Анатолии, челяби веровали, что ведут свое происхождение от Хаджи Бекташа Вали, а в Албании и в других европейских владениях Османов территориях бабаганы находили, что Учитель не имел семьи, и, следовательно, у него не могло быть потомства. Как это обычно и бывает, челяби и бабаганы традиционно враждовали между собой.
Но всё-таки при чем тут янычары?
«Новое войско»
Основателю Турецкой империи, еще не султану, а всего лишь бею Осману, была необходима пехота.
Осман Гази
Меч Османа Гази, каким опоясывались султаны при восшествии на престол
Она, в общем-то, в турецком войске существовала, но набиралась только на время боевых действий, была нехорошо обучена и недисциплинированна. Называлась такая пехота «яя», служба в ней для потомственных лихих наездников считалась непрестижной, и потому первые профессиональные пехотные подразделения бывальщины созданы из обращенных в Ислам христианских солдат. Эти соединения получили название «новое войско» – «ени чери» (Yeni Ceri). В русском стиле это словосочетание превратилось в слово «янычары». Однако первые янычары набирались только на время войны, а потом – распускались по домам. В неподписанном трактате начала XVII века «История происхождения законов янычарского корпуса» говорится о них:
«Его Величество султан Мурад-хан Гази, – да будет над ним милость и благоволение Господа! направился против неверной Валахии и велел построить два судна, чтобы переправить конное анатолийское войско … (в Европу).
Когда потребовались люд для того, чтобы вести эти (суда), они оказались шайкой сброда. Пользы от них не было никакой. К тому же надо было платить им по два акче. Расход большенный, а исполняли они свои обязанности – спустя рукава. Возвращаясь из похода в свои вилайеты, они дорогой грабили и разоряли Райю (немусульманское податное народонаселение)».
Был собран совет, на который пригласили великого визиря, улемов и «ученых мужей», среди которых особо отмечен Тимурташ Деде – его именуют потомком Хаджи Бекташа Вали. На этом совете было принято решение:
«Вместо того, чтобы сразу же мастерить «чужеземных мальчиков» (аджеми оглан) янычарами, сначала посылать их на обучение с жалованьем в одно акче, с тем чтобы они становились янычарами с жалованьем в два акче лишь после подготовки».
Акче, серебряная монета Сулеймана I
При внуке Османа Мураде I была введена знаменитая система «девширме»: в христианских провинциях султаната, основным образом, на Балканах, примерно раз в пять лет (иногда чаще, иногда – реже) производился набор мальчиков в корпус янычаров.
Комплект мальчиков в янычары, рисунок XVI века
Система «девширме» часто рассматривается, как один из методов угнетения христианского населения Османской империи, однако, как ни удивительно, теми же христианами, в целом, она воспринималась скорее положительно. Мусульмане, детей которых было запрещено принимать в корпус янычар, предпринимали попытки установить туда своих сыновей за взятки. Право отдавать своих детей в янычары, принявшим Ислам славянам Боснии, было даровано, как особая милость и преимущество, о которой просили сами боснийцы.
Мурад I
По замыслу Мурада, будущих янычар следовало выбирать только из самых лучших и родовитых семей. Если мальчиков в семье было несколько, выбирать следовало самого лучшего из них, единственного сына из семьи не забирали.
Предпочтение отзывалось детям среднего роста: слишком высокие отбраковывались, как глупые, а маленькие – как неуживчивые. Дети пастухов забраковывались на том основании, что они «нехорошо развиты». Запрещалось брать и сыновей деревенских старост, потому что они «слишком подлы и хитры». Не было шанса стать янычарами у излишне болтливых и словоохотливых: полагали, что они вытянутся в завистливых и упрямых. Мальчики с красивыми и нежными чертами лица считались склонными к мятежу и бунту (а «врагу они покажутся плачевными»).
Кроме того, запрещалось набирать в янычары мальчиков «из Белграда, Центральной Венгрии и пограничных (земель) Хорватии, потому что из мадьяра и хорвата никогда не выйдет настоящего мусульманина. Улучив момент, они отрекаются от ислама и бегут».
Отобранных мальчиков привозили в Стамбул и зачисляли в специальный корпус, какой назывался «аджеми-огланы» («чужеземные мальчики»).
Стамбул (Константинополь). Старинное изображение
Самых способных из них переводили в школу при султанском дворце, по завершенье которой они порой делали блестящие карьеры на государственной службе, становясь дипломатами, губернаторами провинций и даже визирями.
На сберегаю Босфора
Ленивые и неспособные отчислялись и назначались садовниками либо слугами. Большинство же воспитанников аджеми-оглы превращались в профессиональных боец и офицеров, которые поступали на полное государственное обеспечение. Им запрещалось заниматься ремеслами и жениться, жить полагалось только в казармах.
Сипах и янычары
Основное подразделение корпуса именовалось «ода» («комната» – имелось в виду помещение для совместного приема пищи), а сам корпус – оджак («очаг»). Лишь достигнув позы отурака (ветерана) по возрасту или из-за увечья, янычар мог отпустить бороду, получить разрешение на женитьбу и обзавестись хозяйством.
Янычары бывальщины особой, привилегированной кастой военных. Их посылали для наблюдения за порядком в полевых армиях и в гарнизонах, именно у янычар хранились ключи от твердынь. Янычара нельзя было казнить – вначале следовало вывести его из состава корпуса. Но они были чужими для всех и полностью зависели от султана.
Один-единственными друзьями янычар стали дервиши-бекташи, шейх которых Тимурташ Деде, как мы помним, был одним из главных инициаторов создания этого корпуса. И они отыщи друг друга – суровые дервиши и оторванные от родных и семьи испуганные маленькие христианские мальчики, из которых и стали формироваться новоиспеченные и по-своему уникальные части турецкой армии. И странная эклектичность учения бекташей, о которой было сказано выше, очутилась, как нельзя, так как позволяла неофитам воспринимать Ислам в более привычной для христианских детей форме.
Отныне судьба дервишей-бекташей и судьбина помыкающих султанами всесильных янычар была связана воедино: вместе они обрели великую славу, и одинаково страшным был их крышка. Но бекташи, в отличие от янычар, сумели выжить и существуют поныне.
«Бекташизм» стал идеологией янычар, которые именовались «сыновьями Хаджи Бекташа». Дервиши этого ордена всегда находились рядом с янычарами: вместе с ними они ходили в походы, учили их и оказывали первую медицинскую помощь. Даже головной убор янычар символизировал собой протока от одежды Хаджи Бекташа. Многие из них становились членами ордена, шейх которого был почетным командиром 99 роты корпуса, а на церемониалы вступления в должность он провозглашался также наставником и учителем всех янычар. Султан Орхан, перед тем, как принять решение о создании новоиспеченного янычарского корпуса, попросил на это благословения у представителей ордена бекташи.
Довольно распространено мнение, что именно Хаджи Бекташ свершил дуа – мольбу Всевышнему, стоя перед первыми янычарами, протер спину каждого из них, желая им храбрости и доблести в боях с неприятелями. Но это только легенда, не более: мы же помним, что к основанию корпуса янычаров приложил считавшийся его потомком Тимурташ Деде.
В конце XIV столетия все соседи турок содрогнулись от ужаса. Битва на Косовом поле (1389 г.) стала триумфом янычар, а после разгрома армии крестоносцев под Никополем (1396 г.) их именем сделались пугать детей по всей Европе. Вдохновляемые дервишами, фанатичные и прекрасно обученные янычары на поле боя не имели себе равновеликих. Янычар называли «львами ислама», но и против своих единоверцев они сражались с не меньшей яростью.
Янычары в походе
Ятаганы из музея дворца Топкапы в Стамбуле
Численность янычар неуклонно возрастала. При Мураде их было итого две-три тысячи человек, в войске Сулеймана II (l520-1566) уже около двадцати тысяч, а к концу XVIII столетия численность янычар доходила порой до 100 000 человек.
Патруль янычар
Весьма скоро янычары поняли все выгоды своего положения и из покорных слуг султанов превратились в их самый страшный кошмар. Они целиком контролировали Стамбул и в любой момент могли сместить неудобного правителя.
Султан Баязид II и янычары
Баязид II
Так, в 1481 году, после кончины Фатиха Мехмеда II на трон претендовали его сыновья – Джем, которого поддерживали мамелюки Египта, и Баязид, в поддержку которого выступили янычары Стамбула. Победу одержал креатура янычар, вошедший в историю, как Баязид II. В благодарность он увеличил их жалованье с двух до четырех акче в день. С тех пор янычары стали спрашивать деньги и подарки от каждого нового султана.
Баязид II вошел в историю, как человек, отказавший Колумбу, который обратился к нему с мольбой о финансировании своей экспедиции, и Леонардо да Винчи, предложившему ему проект строительства моста через залив Золотой Рог.
Зато он восстановил Стамбул после землетрясения 1509 года («Небольшой конец света»), построил в столице грандиозную мечеть своего имени, отправил свой флот для эвакуации изгнанных из Андалусии магометан и евреев и заслужил прозвище «Вали» – «святой».
Мечеть Баязида II, Стамбул
Одна из войн, которые вел этот султан, взошла в историю под курьезным названием «Бородовая»: в 1500 г. Баязид потребовал от венецианского посла поклясться бородой в том, что его государство хочет вселенной с Турцией. Получив ответ, что у венецианцев нет бород – они бреют свои лица, он, издеваясь, сказал: «В таком случае, жители твоего города вылиты на обезьян».
Глубоко задетые венецианцы решили смыть это оскорбление османской кровью, и потерпели поражение, потеряв полуостров Пелопоннес.
Однако в 1512 году янычары, какие и возвели Базида II на престол, вынудили его отречься от власти, которую он должен был передать своему сыну Селиму. Тот сразу же приказал казнить всех своих родственников по мужской черты, за что вошел в историю под прозвищем Явуз – «Злой» или «Свирепый». Вероятно, причастен он был и к смерти самого Баязида, который подозрительно скоро скончался – через месяц после своего отречения.
Султан Селим I Явуз
Хозяева Стамбула
1520 году Селим I Явуз скончался в 1520 году, и уже в 1524 году янычары поднялись и против его сына, в нашей стране известного, как Сулейман Великолепный (а в Турции его называют Законодателем). Были ограблены дом великого визиря и иных вельмож, разгромлена таможня, Селим II лично участвовал в подавлении бунта, и даже, как говорят, убил несколько янычар, но, все же, вырван был откупаться от них.
Султан Селим II (Сулейман Великолепный)
Пик янычарских бунтов пришелся на начало XVII века, когда всего за шесть лет (1617-1623 г.г.) бывальщины смещены четыре султана.
Но при этом корпус янычар стремительно деградировал. Система «девширме» была ликвидирована, янычарами сейчас становились дети янычар и коренные турки. Ухудшалось качество военной подготовки янычар и их боеспособность. Былые фанатики уже не рвались в бой, предпочитая походам и битвам сытую существование в столице. От трепета, который янычары когда-то внушали врагам Османской империи, не осталось и следа. Все попытки реформировать корпус по европейским образчикам терпели крах и посмевшие пойти на такой шаг султаны почитали за большую удачу, если от ярости янычар им удавалось откупиться башками великого визиря и других высших сановников. Последний султан (Селим III) был убит янычарами в 1807 году, последний визирь – в 1808. Но развязка этой кровавой трагедии была уже близка.
Махмуд II и последний мятеж янычаров
В 1808 году в результате государственного переворота, организованного Мустафой-пашой Байрактаром (губернатор Рущука) к воли в Османской империи пришел султан Махмуд II (30-ый османский султан), которого иногда называют «турецким Петром I. Он сделал непременным начальное образование, разрешил издание газет и журналов, стал первым султаном, появившимся на публике в европейской одежде. Для реорганизации армии на европейский лад из Германии были приглашены военные специалисты, в числе которых оказался даже Хельмут фон Мольтке Старший.
Махмуд II. Миниатюра 1840-х годов
В июне 1826 г. султан Махмуд II повелел огласить янычарам (а их в Стамбуле было около 20 000), что им не будут давать баранину до тех пор, пока они не изучат строевые порядки и тактику европейских армий. Уже на вытекающий день они подняли мятеж, к которому примкнули почему-то также пожарные и носильщики. А в первых рядах восставших, разумеется, очутились старинные друзья и покровители янычар – дервиши-бекташи. В Стамбуле были разграблены многие богатые дома и даже дворец великого визиря, но сам Махмуд II совместно с министрами и шей-уль-исламом (духовный лидер мусульман Турции) успел укрыться в мечети султана Ахмета. По примеру многих своих предтеч он попытался прекратить мятеж обещаниями милости, но распаленные янычары продолжали грабить и жечь столицу империи. После этого султану оставалось лишь бежать из города, либо готовиться к неминуемой смерти, однако Махмуд II вдруг сломал все существующие стереотипы и приказал принести Сандак-шериф – священное Травяное знамя Пророка, которое, по старинному преданию, было сшито из халата самого Мухаммеда.
Санджак-Шериф – знамя пророка Мухаммеда (свернуто) и золотой ковчег, в каком оно хранится, Топкапы, Стамбул
Глашатаи призвали горожан встать под «Знамя Пророка», добровольцам раздавали оружие, местом сбора всех султанских сил была назначена мечеть султана Ахмеда I («Лазурная мечеть»).
Мечеть султана Ахмеда I, Стамбул
Махмуд II надеялся на помощь исстрадавшихся от своеволия янычар жителей Стамбула, каких те всячески притесняли: обкладывали торговцев и ремесленников данью, заставляли их выполнять за себя хозяйственные работы, а то и просто грабили на улицах. И Махмуд не промахнулся в своих расчетах. К верным ему войскам примкнули матросы и многие из горожан. Янычары были блокированы на площади Эйтмайдан и расстреляны картечью. Их казармы бывальщины сожжены, и в них заживо сгорели сотни янычар. Бойня продолжалась два дня, а потом еще целую неделю палачи рубили головы выжившим янычарам и их союзникам-дервишам. Как обыкновенно, не обошлось без оговоров и злоупотреблений: некоторые поторопились донести на своих соседей и родственников, обвиняя их в пособничестве янычарам и бекташам. Тела казненных бросали в воды Босфора, и их было так много, что они мешали плаванию кораблей. И долгое время потом жители столицы не ловили и не ели рыбу, изловленную в окрестных водах.
В историю Турции эта резня вошла под названием «Счастливое событие».
Махмуд II запретил поизносить имя янычар, на погостах были уничтожены их могилы. Орден бекташей был запрещен, их духовные лидеры были казнены, все имущество братства было передано иному Ордену – нашкбенди. Многие бекташи эмигрировали в Албанию, которая на некоторое время стала центром их движения. В этой краю в настоящее время и находится Всемирный центр бекташи.
Позже сын Махмуда II – султан Абдул Меджид I, разрешил бекташам вернуться в Турцию, но старого влияния здесь они уже не обрели.
Алоиз фон Анрайтер. Портрет султана Абдул Меджида I
В 1925 году, как мы помним, бекташи, убранству с другими суфийскими орденами, были изгнаны из Турции Кемалем Ататюрком.
А в 1967 году Энвер Ходжа (родители какого сочувствовали идеям бекташей) прекратил деятельность их ордена в Албании.
Энвер Ходжа, первый секретарь ЦК Албанской партии труда, запретивший орден бекташей в Албании
Опять в эту страну бекташи вернулись в 1990 г., одновременно с возвращением в Турцию. Но никакого значения и влияния они сейчас на исторической родине не имеют, а их мистические «пляски», которые исполняют фольклорные ансамбли, многими воспринимаются всего лишь как забавный аттракцион для туристов.
