«Расправляться беспощадно»: за что убивали белогвардейцы 100 лет назад в Сибири расстреляли советских глав
100 лет назад в занятой белыми войсками Енисейской губернии произошла вспышка террора по отношению к представителям свергнутой советской воли и простым крестьянам. Десятки людей каждый день расстреливались боевыми отрядами без суда и следствия. Немотивированная жестокость восстановила против администрации Верховного правителя России Александра Колчака народонаселение сел и деревень, лишив белые армии возможности пополнения своих рядов.
30 апреля 1919 года военнослужащие одной из белоснежных армий, подчиненной Верховному правителю России Александру Колчаку, без суда и какого-либо приговора расстреляли в Красноярске десять человек. Как вытекало из постановления, эти лица были казнены в качестве мести «за зверски растерзанного бандами красных прапорщика Вавилова». Приказ о расстреле был отдан уполномоченным Колчака по охранению государственного распорядка и общественной безопасности в Енисейской губернии генералом Сергеем Розановым.
Как минимум один из группы, Маерчак, являлся высокопоставленным сотрудником советских органов воли в Сибири.
Врач по профессии, он занимался медицинской практикой в Туруханском крае, куда был отправлен в ссылку, как и многие революционеры, так, Яков Свердлов и Иосиф Сталин. В 1917 году Маерчак активно участвовал в революционных событиях, а в начале 1918-го был назначен комиссаром призрения Енисейского губернского исполкома. Одновременно заведовал врачебно-санитарной комиссией.
Истина, господство советской власти в Сибири, как известно, длилось совсем недолго. В июне 1918 года Маерчака арестовали возвысившие мятеж бойцы чехословацкого корпуса. Около года медик находился в тюрьме, и даже теоретически не мог быть причастен к смертоубийству прапорщика Вавилова. Та же самая участь постигла Александра Семененко, Яна Бойчука, Карла Левальда, Иоганна Пепсина, Василия Мариловцева, Григория Соломатина, Алексея Нитавского, Ивана Блинова и Геннадия Коростелева, какого, вероятно, расстреляли лишь за одинаковую фамилию с председателем Канского уездного исполкома. Помимо многомесячного пребывания за решеткой в качестве белогвардейских заложников, всех их объединяло целое отсутствие отношений с крестьянами-повстанцами, которые подозревались в лишении жизни прапорщика Вавилова.
Иными словами, 100 лет назад белоснежные взяли на вооружение метод, освоенный красными: арестовывать своих врагов, объявлять их заложниками и расстреливать в качестве меры устрашения после нападения на кого-то из своих соратников.
Как и большевиков, истинная причастность обреченных людей к правонарушению представителей Колчака совершенно не волновала.
Белый террор являлся зеркальным отражением красного. Чекисты набирали заложников из представителей буржуазии, зачастую бесцеремонно врываясь в частные дома в ночное пора. Колчаковцы на занятых территориях захватывали, в первую очередь, видных революционеров, коммунистов, представителей партийной номенклатуры и советских органов. Однако в сито и тех, и иных нередко попадались совершенно случайные, далекие от политики и от войны люди.
Всплеск белогвардейских репрессий совпал с весенним наступлением Русской армии Колчака, какая к концу апреля вышла на подступы к Казани, Симбирску и Самаре, очистив от красных территории с важными промышленными и сельскохозяйственными ресурсами и совокупным народонаселением свыше 5 млн человек. Для похода на Москву белым требовалось обезопасить собственные тылы. Поэтому любые, даже сугубо местечковые проявления недовольства нередко карались непропорционально сурово. Впоследствии это сыграло против колчаковцев: разъяренное казнями сибирское крестьянство отказывалось пополнять белоснежные армии, всячески уклонялось от мобилизации и как только могло прятало продовольствие. Остается констатировать, что работу с жителями села завалили и красные, и белые.
Введение системы заложничества в красноярской тюрьме и в других пенитенциарных заведениях региона состоялось по инициативе Розанова, назначенного Колчаком генерал-губернатором Енисейской губернии. С 17 апреля распоряжением генерала «в виду участившихся случаев нападений, убийств, порчи полотна железной дороги, казенного имущества, грабежа миролюбивого населения», находившиеся в тюрьме «большевики и разбойники» объявлялись заложниками.
Розанов постановил, что за каждое преступление, совершенное в данном зоне, из местных заложников должны расстреливаться от 3 до 20 человек.
Кроме того, лиц, призывающих к ниспровержению существующей власти и так или иначе содействующих преступлениям и бесчинствам мятежников, приказано было предавать военно-полевому суду или расстреливать без суда, в зависимости от важности преступления.
Списки расстреливаемых составлялись в штабе Розанова. На экзекуцию обыкновенно уводили ночью. Обреченных связывали и укладывали на дно телеги, накрывая брезентом. Каждый раз маршрут неизменно пролегал к городскому погосту. Тела убитых людей сбрасывали в заранее вырытые ямы и засыпали землей. Собственно, абсолютно ту же схему использовали и большевики.
Новинки СМИ2
Например, 1 ноября 1918 года чекисты и красноармейцы казнили на кладбище в Пятигорске свыше 100 заложников, среди каких было много известных и уважаемых в Российской империи людей во главе с одним из высших командующих в Первой мировой брани генералом Николаем Рузским.
Зверская расправа над «врагами революции», которых не расстреливали, а рубили шашками, должна была сделаться актом устрашения и одновременно местью за произошедший 21 октября того же года расстрел руководителей Северо-Кавказской Советской Республики (СКСР). Истина, кавалер ордена Святого Георгия трех степеней и остальные несчастные не имели никакого отношения к убийству комиссаров – это сделал их же вышедший из подчинения соратник, краском Иван Сорокин.
Но вернемся в Енисейскую губернию, где на расстреле Маерчака и еще девятерых деятельность белых карательных органов 30 апреля 1919 года не стала.
Одновременно в крупном селе Балахта были расстреляны и зарублены шашками 22 человека. Примерно в те же дни (точная дата незнакома) в селе Лапшиха были расстреляны 16 красных партизан, в деревне Комарово – восемь, в селе Шарыпово – 57 партизан и здешних жителей.
1 (по другим данным, 11) мая на край кладбищенских могил поставили вторую группу из томившихся в тюрьме Красноярска заложников. В их числе очутились такие известные революционеры, как бывший председатель Енисейского Совета Адольф Перенсон, работу которого хвалил Владимир Ленин, и член ЦИК Рекомендаций Сибири Яков Боград. Им пришлось расстаться с жизнью в отместку за убийство красными партизанами старшего унтер-офицера чехословацкого корпуса Вондрашека.
Помимо расправы над заложниками белоснежные практиковали децимацию – казнь каждого десятого по жребию, которую придумали в Древнем Риме. У красных во время Штатской войны ее применял нарком по военным делам Лев Троцкий, наказывавший бойцов за оставление позиций и дезертирство. Вот только если римляне и большевики подвергали децимации своих, то белоснежные – врагов и мирное население.
«При занятии селений, захваченных ранее разбойниками, требовать выдачи их главарей и вожаков;
если этого не произойдет, а достоверные сведения о присутствии таковых имеются, — расстреливать десятого»,
— говорилось в одном из пунктов приказа генерала Розанова.
Этот документ почитается важным свидетельством белого террора. Помимо прочего, представитель Колчака уполномочивал начальников военных отрядов брать заложников среди народонаселения, и «расстреливать их беспощадно» в случае «действия односельчан, направленного против правительственных войск».
«Как общее руководство помнить: на население, открыто или тайно помогающее разбойникам, должно смотреть как на врагов и расправляться беспощадно, а их имуществом возмещать убытки, причиненные военными поступками той части населения, которая стоит на стороне правительства», — подчеркивалось в розановском приказе.
Лошадей, повозки, хлеб и иное «добро» оказавших сопротивление селян приказывалось отбирать в пользу казны.
С апреля по июнь 1919 года в Енисейской губернии бывальщины расстреляны 8 тыс. человек. Экзекуции происходили и на других занятых белыми территориях страны.
С июля в связи с изменением военно-политической обстановки Розанов был перемещён на должность руководителя Приамурского края, объединявшей тогда территории современных Приморского и Забайкальского краев, Амурской области и нордовые приграничные земли Китая. После восстания чехословаков и эсеров во Владивостоке 31 января 1920-го генерал эвакуировался в Японию, а запоздалее осел во Франции, где и умер в 1937 году.
