Как на Руси стряпали к смертной казни
Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки

Как на Руси стряпали к смертной казни

Как на Руси стряпали к смертной казни

При Сталине приговоренных к расстрелу в Советском Союзе чаще всего казнили едва ли не на следующий день, потому ни о каких «последних «прости»» не могло быть и речи. Во времена Никиты Хрущева и Леонида Брежнева у смертников появилось вяще вариантов прощания с жизнью.

В старину перед обезглавливанием заставляли долго каяться

Ритуализация процесса приведения смертного вердикта в исполнение, равно как и соблюдение ряда условностей для обреченных на казнь, берет свое начало еще в Древней Руси, когда разнообразность способов убийства по приговору было широчайшим – от сожжения заживо до «простого» повешения. К примеру, согласно Уложению 1649 года, приговоренных к кончины заставляли в течение шести недель перед последним днем отмаливать свои грехи в специальных покаянных избах, к дверям которых приколачивали табличку на дом

Государственные правонарушители – декабристы и дореволюционные «бомбисты» также имели возможность исповедаться, написать письма родным и повидаться с близкими. Перед казнью, кто желал, мог произнести куцую прощальную речь.

Первая половина ХХ века: расстрелы без сантиментов

Если в царской России еще существовали некие условные проявления милосердия к смертникам образа последней исповеди и причащения, то в СССР, особенно в первой половине века, людей чаще всего расстреливали в кратчайшие сроки после вынесения вердикта. Поэтому ни о каких «приготовлениях» осужденного к отходу в мир иной в данном случае речь никто не задумывался. Хотя случались и исключения, порой смертникам продлевали жизнь, порой даже на несколько месяцев. В 1930-е годы, в самый разгар сталинского террора, у осужденного на кончина было ровно трое суток на подачу ходатайства о помиловании (правда, подавляющее большинство их не удовлетворялось). Такие прошения, в частности, подавали Григорий Зиновьев и Лев Каменев. Президиум ЦИК СССР рассмотрел их незамедлительно и оба отверг – через день врагов народа расстреляли.

В некоторых регионах Советского Союза в соответствии с приказом Наркомата внутренних дел от 9.07.1935 г. смертников перед расстрелом в НКВД снимали, чтобы затем сличать снимки с трупом. По воспоминаниям бывшего узника камеры смертников Бутырки эсера В.Х. Бруновксого, в 1920-х годах ОГПУ месяцами «докручивал» приговоренных к расстрелу, собирая таким манером компромат на других людей. Подобная практика была повсеместной и заканчивалась одинаково – приведением смертных приговоров в отношении «докрученных» в исполнение. Бруновскому в ровном смысле посчастливилось: как враг народа он с 1923 года в течение трех лет сидел с расстрельным приговором по различным московским темницам, но «стучать» отказывался. Он был буквально чудом вытащен из заключения представителями иностранных дипмиссий и потом бежал с семьей на Запад.

Молиться позволяли, но держали в одиночках

При Хрущеве и Брежневе у смертников появилось больше времени на написание просьб о помиловании и кассаций. Как вспоминал Халид Махмудович Юнусов, возглавлявший в свое время одним из азербайджанских учреждений пенитенциарной системы СССР и сам многократно приводивший смертные приговоры в исполнение (одинешенек из немногих согласившихся раскрыть себя СМИ в этом качестве), смертникам в день расстрела о том, куда их ведут, не говорили, но многие догадывались и нередко умирали от разрыва сердца, не доходя до расстрельной камеры. Передачи таким осужденным не полагались, гулять их не выводили. Питались они из того же котла, что и все узники. Смертника, по словам Юнусова, по прибытии в тюрьму  отводили на прием к начальнику пенитенциарного учреждения, и «хозяин» обязан был сообщить осужденному о его праве написать прошение о помиловании, какое потом направлялось в прокуратуру республики и далее по вышестоящим инстанциям. Пока обращение шло на самый верх и разбиралось в Москве, смертника не расстреливали.

Сообразно спецприказу МВД СССР, смертников содержали в одиночках, родственники могли посещать их только в исключительных случаях и только по личному позволению председателя Верховного Суда. Кто просил, тому обеспечивали возможность молиться. Но, как вспоминают сами тюремщики и прокуроры, надзиравшие за соблюдением законности при расстрелах, подобных желающих среди благовоспитанных в духе атеистической идеологии заключенных было мало. Пустячные просьбы типа последней сигареты перед смертью тоже выполнялись.

По руководства нельзя было передавать родственникам ничего из личных вещей осужденного на расстрел, но если речь заходила, к примеру, о снимки сына для матери, тюремщики могли правило и нарушить.

Что характерно, больных смертников в СССР не расстреливали. Их лечили до выздоровления, коротая регулярные медосмотры.

>