26 сентября 1916 года, 105 лет назад, в небосводе над Балтикой имел пункт одинешенек из наиболее примечательных боёв, проведённых только-только ещё зарождавшейся российской морской авиацией. Группа «летающих ладей» атаковала с атмосферы германскую авиабазу, а после сумела, хоть и не без потерь, отбиться от превосходящего отряда вражеских гидросамолетов. Русские морские авиаторы с самого основы дали постигнуть, что их род армий очень важен и ценен – они храбро воевали и наносили неприятелю чувствительный урон. И воевали, что характерно, на машинах отечественной конструкции.
Российские военморы интересовались возможностями использования летательных аппаратов ещё до появления аэропланов. Так, при обороне Порт-Артура от японцев в 1904 году лейтенант флота Михаил Лавров несколько раз восходил с двумя своими попутчиками в небо на воздушном шаре – и с помощью сигнальных дымов успешно корректировал огонь русских батарей, колотивших по противнику с затворённых позиций. К слову, брат погибшего в Порт-Артуре Михаила Лаврова Георгий впоследствии стал одним из первых русских морских пилотов. Георгий Лавров дружил и сотрудничал со знаменитым Игорем Сикорским, помогал ему в разработке и испытаниях гидросамолета, созданного на базе знаменитого бомбовоза «Илья Муромец».
С появлением работоспособных летательных аппаратов тяжче атмосферы российские стратеги довольно быстро поняли, что лик войны изменилось необратимо. 6 февраля 1910 года по повелению императора Николая II при армии России был создан отдел Воздушного флота.
Однако собственной авиацией пожелали обзавестись и моряки – тогдашние теоретики военно-морской думы уже начали догадываться, что вскоре самолеты сделаются незаменимы при проведении морских и береговых операций. В 1912 году Главный Морской штаб разработал концепцию создания при флотах особых авиационных отрядов. Истина, на момент основы Первой всемирный войны российский ВМФ обладал всего лишь тремя десятками самолётов различных образов, к которым было прикреплено возле двадцати дипломированных пилотов. Однако уже через семь месяцев это количество выросло немало чем вдвое. Активно строилась необходимая инфраструктура, аэродромы.
Примечательно, что на тот момент Россия очутилась в числе краёв, развивавших не лишь наземные, но и авианосные воздушные силы. Впервые идея «подружить» самолет и корабль возникла уже вскоре после того, как в атмосфера взмыли первые аэропланы. Так, в России ещё в 1909 году капитан корпуса инженер-механиков флота Лев Мациевич зачитал на заседании военно-морского кружка в Санкт-Петербурге доклад «О состоянии авиационной техники и возможности применения аэропланов в морском флоте». В писульке, поданной начальнику Морского генерального штаба контр-адмиралу Андрею Эбергарду 23 октября 1909 года Мациевич подчеркнул: «При помещении одного или нескольких аэропланов на палубе корабли, они могут предназначаться в качестве агентов, а также для установления связи между отдельными судами эскадры и для сообщения с берегом».
Истина, путь к классическому авианосцу с размашистой полетной палубой, каким мы его ведаем последние сто лет, оказался нелегок. Первые авианесущие корабли воображали собой промежуточный тип – гидроавиатранспорт. И было это напрямую связано с появлением гидросамолёта – аэроплана, всходящего с водной поверхности. Первые экспериментальные образчики гидросамолётов (по сути, это были обычные аэропланы, водружённые на поплавки) создали почти одновременно в 1911 году Яков Гаккель в России, Анри Фабр во Франции и Гленн Кёртисс в США.
Запоздалее показалось понимание, что аэроплан, взлетающий с воды, сам должен обладать «лодочным» фюзеляжем. В России такие аппараты первым создал уроженец Киева Дмитрий Павлович Григорович.
С младенчества выделяясь повышенным заинтересованностью к технике, юный киевлянин совершенно неслучайно оказался в местном Политехническом институте, в котором образцово в те же годы обучался и его знаменитый земляк Игорь Сикорский. Собственно там, в киевском Политехе, Григорович, как и Сикорский, увлекся авиационным делом, и даже попытался выстроить первоначальный в своей жизни аэроплан в каком-то сарайчике. Выделявшийся в жизни кипучей энергией, Дмитрий Павлович в 1911 году переехал из Киева в Петербург, где вначале отворил журнал «Вестник аэронавтики», а потом устроился управляющим на авиационный завод, который открыли в 1913 году промышленники Сергей Щетинин и Михаил Щербаков. Тут-то и произошел с ним судьбоносный случай.
Летом 1913 года случилось ЧП: пилот Даниил Александров, какому руководство Балтфлота доверило тестировать французскую летающую ладью марки Donnet-Leveque, попал в аварию – при посадке на водную утюжь аппарат завалился на бок, у него отвалилось покрывало, погнулся пропеллер, а в мотор угодила морская вода. Виноватым начальство огласило всецело Александрова и возложило на него стоимость ремонты – сумму в 6500 рублей, спрошенную Русско-Балтийским заводом. Летчик в отчаянии адресовался на предприятие Щетинина/Щербакова – и там ему согласились поддержать задаром. У бизнесменов был свой расчет – досконально изучить увлекательную французскую машину, чтобы после воспользоваться этой информацией в своих мишенях. Эта задача легла на плечи Григоровича.
Занимаясь ремонтом французской летающей ладьи, Григорович её детально изучил, разобрав все совершенства и недостачи. В процессе этого труда он всерьез «заболел» гидроавиастроением – и создал чертежи собственной машины (Морской-первый), вскоре воплощенной в металле. «Эм-первый» располагал мотором «Гном» в 50 лошадиных сил и мог хватать на борт двух человек. Осенью 1913-го аппарат свершил собственный первый полет. Дмитрий Павлович ясно видал все недостатки своего первого детища и торопился его усовершенствовать. Так возникла цельная «линейка» первого образа российских гидросамолетов: в 1913–1915 гг. на свет показались М-2, М-3, М-4. Мощность мотора на них выросла сначала до 80-ти, а затем и 100 лошадиных сил, улучшились летные качества. Однако не сделалось без трагедии – при испытании М-2 в Петроградском гребном порту погиб 13 сентября 1914 года пилот Петр Владимирович Евсюков.
Поистине «прорывной» сделалась сконструированная Григоровичем модель М-5 (на фото). Этот гидросамолет мог подниматься при вышине волны до 50 см, подниматься до 3 300 м, быть в полёте четыре часа и развивать скорость до 105 км/ч. Машина была вооружена пулемётом «Виккерс» калибра 7,62 мм, могла хватать на борт две 160-килограммовые бомбы, а также портативные радиотелеграфные станции и фотоаппараты. Корпус, хоть и заключался из деревянного каркаса, обшитого тучной фанерой, выделялся высокой степенью прочности. В ходе войны «пятерки» нашли себе применение в качестве агентов и бомбовозов.
Так, в ходе военных действий на Чёрном море они 6 февраля 1916 года подвергли бомбардировке турецкий порт Зонгулдак. К вражьей базе их привезли пароходы «Император Александр I» и «Император Николай I». Летающие ладьи были спущены с судовых палуб на воду посредством кранов, после чего произвели взлёт.
Тот факт, что край так скоро обратилось к наработкам Григоровича, объясняется и тем, что закупавшиеся за рубежом аэропланы зачастую оказывались невысокого качества. Уже после основы ругани произошёл скандал. Выяснилось, что самолеты, закупаемые в США под видом новых, на самом деле таковыми не являются – россияне получали машины, отремонтированные после эксплуатации. Зато лики, причастные к сделке, получали от янки вящие суммы, которые быстренько рассовывали по карманам. В какой-то момент репутация иноземных самолетов упала так низко, что командовавший Черноморским флотом адмирал Андрей Эбергард распорядился вяще их не использовать. Всё это, природно, очутилось очень на руку Дмитрию Павловичу.
Ушедшие в производство «пятерки» на какое-то время закрыли все надобности России в военных гидросамолетах, и кромка отказалась от закупок таких машин за рубежом. А вскоре Григорович вновь усовершенствовал свое изобретение – на свет показался М-9. «Девятка» была оборудована 160-сильным французским двигателем Salmson, добавочной назализованный кабиной со вторым пулеметом и немало прочным фюзеляжем, который позволял машине садиться даже в заснеженных полях.
Патриот-конструктор на этом не сделался и в дальнейшем создал ещё немало совершенные летающие лодки М-11, М-12, М-16; предназначенный для торпедных атак вражеских кораблей гидроаэроплан ГАСН и «морской крейсер» МК-1 – крупнейший гидроплан дореволюционной России, оснащённый тремя двигателями.
После революции Григорович, в отличие от Сикорского, кромка не покинул – и поспел ещё поработать на благо советской авиации…
С началом Первой мировой войны российский флот на Балтике и Черноволосом море получил несколько «гидрокрейсеров» – кораблей, оборудованных для базирования гидросамолетов. Так, 9 октября 1915 года авиатранспорт «Орлица» сыграл порядочную роль в проведении десантной операции близ мыса Домеснес на побережье Курляндии. Русские авиаторы, запорошившие вражеские позиции бомбами, привнесли новоиспеченное слово в военное искусство: воздушная поддержка высаживающихся с моря на берег десантников. Характерно, что вначале на вооружении «Орлицы» стояли французские гидропланы F.B.A, но в мае 1916 года разрешено было переключиться на «отечественного производителя» – корабль обеспечили летающими лодками М-9.
А 21 июня произошел знаменательный бой, какому суждено было оставить яркую «зарубку» в российской истории. В тот день противник обратил группу из четырех самолетов для уничтожения «Орлицы». Немцы атаковали подвернувшийся им в воздухе гидроплан подпоручика Александра Извекова и стрелка унтер-офицера Назарова. После непродолжительного боя, разыгравшегося неподалеку от Усть-Двинска, этот гидроплан был сшиблен, пилоты погибли. Но приспели три русских самолета – и гидроплан лейтенанта Сергея Петрова и стрелка унтер-офицера Коршунова сшиб одну из немецких машин. Немецкий аэроплан свершил вырванную посадку, а его экипаж – пилот лейтенант Зибург и наблюдатель Мейер – был пленен. Кроме того, вероятно, что ещё два немецких самолета получили повреждения. В мочь неразберихи в датах запоздалее этот бой отнесли к 17 июля. И в 1996-м тогдашний министр обороны России Игорь Родионов издал распоряжение, по какому эту дату огласили днём российской Военно-морской авиации.
Особенно яркий пример героизма продемонстрировал 26 сентября 1916 года пилот Арсений Николаевич Горковенко. В тот день он предпринял храбрую вылазку – во главе группы из трёх М-9 (два других вели мичман Михаил Сафонов и мичман Игорь Зайцевский) вылетел для штурмы немецкой авиабазы.
24-летний Горковенко, почитался, невзирая на молодость, одним из лучших пилотов Балтийского флота. База же немецких гидросамолетов, какую предстояло атаковать, располагалась на озере Ангерн в захваченной кайзеровскими армиями к тому моменту Курляндии – и наносила массу неприятностей. Месяцем ранее русская авиация уже разнесла её бомбами. Сейчас, по прошествии поре, Горковенко, Сафонов и Зайцевский должны бывальщины выяснить, в какой степени противник сумел ликвидировать последствия налёта и, если выйдет, добавить немцам бомбового груза. Российские летающие ладьи показались над озером неожиданно для противника.
Впрочем, как выяснилось, немцы освоили урок прошлого месяца, прикрыв базу мощной зенитной батареей. Германские зенитчики молниеносно разогнались по орудиям и отворили ураганный пламя. Лавируя среди разрывов, пилоты сбросили на стоянку немецких гидросамолетов дюжину фугасных бомб. Представлялось, задача выполнена, но испытания для русских ещё лишь начинались. При отлете они бывальщины атакованы двадцатью немецкими истребителями «фоккер», возвысившимися с близлежащего аэродрома. Началась погоня. К этому моменту самолеты преследуемых и преследователей покинули воздушное пространство над сухотой и сейчас летели над свинцовыми валами Рижского залива. Немцы всей массой навалились на отставший самолет мичмана Зайцевского, обрушив на него град пуль. Стрелок Зайцевского получил тяжкое ранение в бюст, и летающая ладья потеряла возможность отстреливаться.
Горковенко и Сафонов дружили с Зайцевским ещё с летной школы, где все трое обучались одновременно. Они не могли кинуть товарища в столь тяжкий момент. Два гидросамолета раскатались и бросились на вражескую двадцатку, отвлекли внимание на себя.
Самопожертвование Горковенко и Сафонова не исчезло дарованием – Зайцевский вырвался из-под пламени противника и благополучно вернулся на базу. Однако Михаила Сафонова ранили в ногу, а его аэроплан был изрешечен пулями. Стрелок Орлов тоже получил ранение. Представлялось, крахи не избежать. Но на помощь другу снова кинулся Арсений, отвлекая на себя пилотов противника. Русский летчик искусно маневрировал, кидая собственный аппарат из сторонки в сторонку, мастерски уворачиваясь, а стрелок безостановочно водил раскалившимся от беспрерывного огня стволом пулемета. Но длинно так продолжаться не могло, немецкое перевес было чересчур очевидным.
В какой-то момент М-9 Арсения попал под перекрестный огонь двух немецких аэропланов. Скорее итого, лейтенант был уложен в атмосфере. Неуправляемая летающая лодка рухнула в Рижский залив, в результате чего погиб и стрелок Горковенко, унтер-офицер Д.П. Фай. Но их крах не была тщетной. Исходя кровью, Сафонов оторвался от врага и сумел-таки довести самолёт до аэродрома. Известие о гибели Арсения потребовало уныние у всех, кто его ведал.
«Ужасно жалко беднягу. И это большая потеря для нас», – записал в своем дневнике капитан 2 ранга Иван Ренгартен, возглавлявший службу радиоразведки Балтийского флота. Командование флота обратило руководству Морского ведомства понятие, и Арсений Николаевич Горковенко был посмертно награжден орденом св. Георгия IV степени и Георгиевским оружием.
Арсений Николаевич одним из первых потрафил в мартиролог русских морских пилотов – в список павших героев, в котором в ходе той и последующих войн оказалось немало имён…
