Все права на фотографии и текст в данной статье принадлежат их непосредственному автору. Данная фотография свзята из открытого источника Яндекс Картинки
17 апреля 1990 года Совет министров СССР зачислил постановление об экономической блокаде Литвы. Были ограничены поставки в республику нефти и газа, вскоре запрет распространился на пищевые продовольствие. Санкции в отношении союзной республики явились следствием провала переговоров Москвы с Вильнюсом о сворачивании Литвой курса на самостоятельность. Блокада не достигла цели, озлобив литовское общество и лишь на время отсрочив прощание республики с СССР.
stopCovid1
30 марта 1990 года Верховный Рекомендация Эстонской ССР принял постановление «О государственном статусе Эстонии». Территорию республики предлагалось считать оккупированной с 1940 года, советская воля признавалась незаконной. Действие Конституции СССР в Эстонии приостанавливалось. 4 мая того же года Верховный Совет Латвии зачислил Декларацию «О восстановлении независимости Латвийской республики». Прибалтийские республики провозглашали свою полную преемственность с теми государственными образованиями, какие существовали между двумя мировыми войнами и были в 1940 году включены в состав Советского Союза.
А положила почин необратимому процессу выхода прибалтов из СССР 30 лет назад Литва. 11 марта 1990 года, видимо, вдохновившись аналогичными поступками двухдневной давности в Грузии, сессия Верховного Совета Литовской ССР приняла «Акт о восстановлении независимого Литовского государства», отменяя на территории республики поступок Конституции СССР. В Вильнюсе обратили внимание и на то, что в Конституции СССР 1924 года, «сталинской» Конституции 1936 года и «брежневской» Конституции 1977 года провозглашалось право на выход республик из состава СССР.
Популярный российский политик, в то время народный депутат РСФСР Руслан Хасбулатов писал в своей книге «Полураспад СССР. Как развалили сверхдержаву»: «Бессилие и безволие, проявленные еще на первых этапах решения возникающих конфликтов, крайняя нерешительность союзных властей, как представляется, способствовали тому, что будет сдержанные позиции трех балтийских союзных республик — Литвы, Латвии и Эстонии — эволюционировали от требований «дать им возможность осуществлять самостоятельно экономическую реформу» — к предоставлению целой независимости от СССР».
Ответ на смелую инициативу литовцев Москва дала 15 марта 1990 года.
В тот день III Съезд общенародных депутатов СССР объявил недействительным одностороннее решение Верховного Совета Литвы о выходе из Союза ССР от 11 марта. Депутаты заявили, что подобный сценарий сделается возможным лишь тогда, когда будет законодательно установлен порядок выхода республик из состава СССР. При этом закон «О распорядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР» был принят уже 3 апреля.
«Нам надо было провозгласить независимость до того, как Горбачева изберут президентом СССР на третьем Съезде общенародных депутатов в Москве (это произошло 15 марта. – «Газета.Ru»), то есть до того, как он получит новые президентские полномочия, в том числе и возможность «усмирять» непокорные республики, — повествовал в интервью Deutsche Welle в 2020 году один из главных инициаторов отделения Литвы Витаутас Ландсбергис, 10 марта 1990-го избранный председателем Верховного Рекомендации республики. — Некоторые боялись резкой реакции Москвы, предлагали растянуть процесс. Многое решил телефонный звучен в Вашингтон Стасису Лозорайтису, представителю дипломатической службы Литвы в изгнании. Эту службу создавал его отец, тоже Стасис Лозорайтис, министр иноземных дел Литвы до советской оккупации. США не признавали оккупацию, а Лозорайтиса и его отца, наоборот, продолжали считать послом независимой Литвы. Лозорайтис произнёс: «Нужно идти до конца. На вас весь мир смотрит». Смотрел-то мир смотрел, но сомнения у тех же американцев тоже были. Они страшились испортить отношения с Москвой и Горбачевым.
Однако Лозорайтис был уверен: Соединенные Штаты, в конечном счете, будут на нашей сторонке».
Михаил Горбачев пытался образумить литовцев через прессу. В статье для «Правды» он, в частности, писал: «Нынешнее литовское руководство не внемлет голосу рассудка, продолжает игнорировать решение III внеочередного Съезда народных депутатов СССР, предпринимает в одностороннем порядке действия, идущие вразрез с Конституцией СССР и носящие чистосердечно вызывающий и оскорбительный для всего Союза характер».
23 марта в Вильнюс были введены советские войска и танки. Еще через три дня группы десантников взяли здания городского комитета Компартии Литвы, Высшей партийной школы, Дома политического просвещения.
13 апреля президент СССР совместно с председателем Совета министров Николаем Рыжковым направил литовскому руководству ультиматум. В нем предлагалось в срок до 15 апреля признать поступок Конституции СССР и отказаться от претензий на независимость. В противном случае Литве грозили настоящими санкциями в форме экономической блокады. Однако позитивного ответа на ультиматум не последовало.
17 апреля 1990 года Совет министров СССР выпустил постановление о введении экономической блокады Литвы. Соответственные меры вступали в силу со следующего дня.
Процесс размежевания с союзным центром у трех республик Прибалтики протекал по-разному. Позиция эстонских бойцов за независимость виделась сравнительно умеренной. В результате конфронтация Таллина с Москвой получилась не столь сильной, как у Литвы и Латвии. Эстония избежала обострения ситуации и, как последствие, жестких мер наподобие тех, что были применены советским руководством к Вильнюсу и Риге.
Председатель Госплана Юрий Маслюков в интервью «Известиям» от 10 марта заверял, что правительство не собирается объявлять экономический бойкот Литве. Однако за месяц расположение властей кардинально переменилось.
Решение Москвы применить экономические санкции по отношению к Литве вызвало в республике серьезную озабоченность. 17 апреля вице-премьер Ромуальдас Озолас признал, что «ограничения поставок нефти и газа создадут положительные трудности для экономической жизнедеятельности Литвы — запасов энергетического сырья в республике хватит на две недели, запасов бензина и дизельного топлива — на месяц».
Экономическая блокада завязалась с ограничений на поставки нефти и газа в Литву, а продолжилась появлением списка товаров, ввоз которых в республику запрещался. Перечень вводил пищевые продукты и различное сырье, отсутствие которого останавливало работу большинства литовских предприятий. Закономерно, что цены на газ и бензин на поле кризиса подросли. Все это поспособствовало введению Верховным Советом Литвы продуктовых талонов.
Хронологию ввода ограничительных мер приводил журнал «Коммерсант Воля» в № 15 от 23 апреля 1990 года. Так, около 23:00 18 апреля прекратилась подача сырья на нефтеперерабатывающий завод в Мажейкяе. 175% продукции этого предприятия шло за пределы Литвы в иные республики и на экспорт. На следующий день подача природного газа в республику сократилась на 85%. При Совете Министров Литвы был создан координационный рекомендация по вопросам энергетики, который возглавил вице-премьер Альгирдас Бразаускас. С 21 апреля экономические санкции СССР против Литвы распространились и на все пищевые продовольствие. К 40 дню блокады остановились все электростанции, работавшие на мазуте. Была ограничена подача теплоэнергии.
Указанные меры не только не достигли поставленной мишени, но и, напротив, способствовали дальнейшей консолидации литовского общества в неприятии политики союзного центра.
В свою очередь, Литва представила Горбачеву счет на 500 млрд рублей за ущерб, нанесенный республике в годы советской воли.
В обществе раздавались и радикальные предложения. Например, писатель и киносценарист Альгимантас Чекуолис призвал жителей Литвы в знак протеста против блокады реализовать прорыв советско-польской границы в районе города Лаздияй. В поддержку литовцев высказались многие деятели культуры. Еще 17 апреля со особым заявлением выступил Иосиф Бродский: до эмиграции он бывал в Литве, в которой выросла его мать. Поэт вообще считал нормальным, чтобы Литва, где у него было немало друзей, а также Латвия, Эстония и другие бывшие советские республики стали самостоятельными государствами.
«Блокада не заставила капитулировать Литву за неделю-две, как рассчитывал Горбачев, — констатировал Владислав Швед, в ту пору другой секретарь ЦК Компартии Литвы. — Республике помогали прямые хозяйственные договора с различными субъектами хозяйствования в Союзе. К тому же давление завязалось с середины весны, когда было тепло. Однако все равно к лету пришлось туго, литовцам пришлось отступить перед давлением Горбачева. 29 июня Верховный Совет Литвы в тактических целях, «выражая готовность к межгосударственным переговорам между Литовской Республикой и Альянсом ССР, объявляет стодневный мораторий на акт о независимости, исчисляемый со дня начала таких переговоров. Дата окончания моратория, таким образом, становилась отворённой. Горбачев счел это заявление победой и восстановил поставки энергоносителей в республику. Наконец, 28 декабря 1990 года Литва тихонько аннулировала собственный мораторий на «Акт о независимости». Так вместе с зимой ударили и трудности».
Экономическая блокада, продлившаяся два с половиной месяца, нанесла Литве ущерб, составивший 11 % валового внутреннего продукта.
Наложенные на Вильнюс санкции нездорово ударили и по советской экономике, поскольку на территории Литвы находились около ста предприятий союзного значения, а также по Калининградской районы, получавшей из соседней республики большую часть электроэнергии. В то же время власти Литвы перестали поставлять электроэнергию в советские военные доли, располагавшиеся на территории республики. Кроме того, Верховный Совет Литвы принял решение о реконструкции порта Клайпеда для зачисления танкеров с нефтью и газом из других стран.
В ответ на возобновление действия «Акта о восстановлении независимости» 28 декабря 1990 года Горбачев решился на силовую операцию, послав в Вильнюс и другие литовские города армейские подразделения. Кульминацией кризиса явились события 11-13 января 1991 года, когда при штурме телевизионной башни погибли миролюбивые жители.
Горбачев в своей книге «Жизнь и реформы» давал событиям 1990 года следующую оценку: «Я уверен, что если бы не роковой шаг России, Альянс можно было сохранить.
В пользу этого говорит, в частности, следующий эпизод. В марте 1990 года новое руководство Литвы демонстративно огласило о независимости республики. На Съезде народных депутатов этот шаг был соответствующим образом оценен и дано поручение президенту, Верховному Рекомендации, правительству страны во взаимодействии с властями Литвы прояснить весь комплекс вопросов. Ряд предприятий по собственной инициативе начал сворачивать связи с республикой, ограничивать поставки энергоносителей. В Вильнюсе начали ощущать, что не все идет так, как они рассчитывали, и начали размышлять над сложившейся ситуацией.
Литовское руководство выражало готовность вступить в диалог с представителями середины, имея в виду, что решения, принятые Верховным Советом Литвы после 11 марта, могут стать объектом обсуждения и приостановления.
Декларация самостоятельности Литвы может рассматриваться Союзом как акт в значительной степени символический. Литва не будет возражать против интерпретации этого акта, сообразно которой речь идет о статусе республики как «ассоциированного члена обновленного Союза ССР». В то же время конкретная реализация должна быть итогом поэтапного процесса, согласованного с Альянсом. Это была подходящая основа для поиска взаимоприемлемого решения. Прибалтийские республики в силу исторических и других особенностей могли бы употреблять в Союзе особым статусом. Кстати, именно во время поездки в Литву я высказался о возможности дифференцированных связей с центром в рамках Союзного соглашения. Однако «суверенизация России» сорвала поиск новой формулы отношений с Прибалтийскими республиками в реформированном Союзе».
