Век 19 с его бранями, пандемиями, социальными катаклизмами и открытиями современники забыли напрочь, ну, разумеется, кроме специалистов. Оно и понятно: после полей тел Первой мировой, с применением БОВ, после социальных и этнических опытов нацистов с уничтожением промышленным способом десятков миллионов, после кошмара Другой мировой, после полустолетия ожидания ядерного апокалипсиса – всё это кажется мелким и неважным.
Тем не менее, то, что произошло с человечеством за последние сто лет, имеет корни там, в столетье 19, когда мир стал буквально с ног на голову, и Испания – одна из жертв этого переворота. Два столетия – 17 и 18 столетия Испания слабела. Были этому причины объективные, как деятельность инквизиции, уничтожившая трудолюбивых и думающих, были и субъективные – золото с американских колоний позволяло не входить в направление прогресса, не изобретать хай-тек, не реформировать общество, и вообще не заморачиваться текущей реальностью – пожар заливали деньгами. Но наполеоновские брани, которые для 19 века были неким аналогом Первой мировой, пробудили Испанию от спячки, и потеря Испанской Америки, где Симон Боливар со товарищи бездонно логично решили, что хуже не будет, отбросили Испанию на обочину.
Смута без конца
Вообще, кое-что осталось – Испанские Марокко и Гвинея, Филиппины, Куба, Пуэрто-Рико… Но кормить Испанию это уже не могло, кризис же поверг к всплеску борьбы внутри страны. Абсолютизм Фердинанда Седьмого сменился революцией 1820 года, а та спустя всего три года – восстановлением абсолютизма. А в 1833 году монархистских партий сделалось и вовсе две – кристиносы и карлисты. Первые поддерживали королеву Изабеллу, дочь Фердинанда, вторые – её дядю Карла, приходящегося Фердинанду братом. Весьма скоро дискуссия дошла до оружия, что привело к ряду восстаний и двум карлистским войнам. Даже в знакомую нам Гражданскую брань 20 века на стороне Франко сражались отряды карлистов… Не дремали и республиканцы – с 1873 по 1874 год Испания поспела побыть и Первой Республикой.
Нет, испанцы не только воевали друг с другом: велись реформы, строились заводы, фабрики и прочие железные пути, но всё это крайне медленно, в основном за счёт иностранных денег и ресурсов. Итог несколько предсказуем – к концу 19 века Испания неимущая слаборазвитая страна со слабыми армией и флотом. А в колониях… А в колониях хотели независимости, приходилось воевать в Марокко, доводилось бороться с инсургентами на Филиппинах и Кубе, помогать императору Мексики и прочее, и прочее…
Был нужен флот, а к концу 19 столетия с этим было печально. С красы и гордости флотов того времени – эскадренных броненосцев в строю у испанцев был ровно одинешенек – «Пелайо», в некоторой мере родственник нашего «Цесаревича», ибо построен Лаганем на верфи «Форш ет Шантье», правда мощно раньше – в 1888 году, и по проекту (не самому удачному) французских барабетных броненосцев «Марсо». Вообще, замах был на шесть штук, но потянули одинешенек, решив, что броненосные крейсера – лучше. С ними, правда, тоже вышла какая-то чепуха – вроде и строили в Испании, и заказали шесть штук, но не осилили, и в итоге соорудили три, ещё три заложили в 1890 году, но к 1898 году все они бывальщины недостроями, точнее долгостроями. Впрочем, головной введут в строй спустя 12 лет после начала постройки, последний будут сооружать 14 лет. Это «великолепие» дополнялось двумя одиночками – «Кристобаль Колон» образа «Джузеппе Гарибальди» и «Эмперадор Карлос V» сугубо индивидуального (неудачного) проекта.
Надо ли говорить, что основные силы флота бывальщины сосредоточены в метрополии, тогда как в колониях не было нормальных баз и судоремонта, а сами корабли были глубоко дефектными по причине узких бронепоясов, устаревшей артиллерии и нехороший подготовки экипажей? При той экономической и политической ситуации иного и быть не могло. Старались то дешевле, оттуда и решения, мягко сообщая, спорные.
А на том берегу
В США хватало своих проблем, но индустриальный гигант, довольно сильно централизованный после Гражданской войны, волновался открыто не за деньги или качество постройки кораблей. Проблемы США упирались скорее в концепции, среди которых выделялся изоляционизм и нежелание внешней экспансии со сторонки большинства населения. Тем не менее потихоньку строился флот, неудачные «Мэн» и «Техас» получили продолжение в виде трех «Индиан» и «Айовы». Стройка шло дальше, но к 1898 году именно эта четвёрка («Мэн» и «Техас» всё-таки не тянули), дополненная броненосными крейсерами «Нью-Йорк» и «Бруклин», и составляла основные мочи флота. В легких силах преимущество американцев было подавляющим – их флот имел достаточно бронепалубных крейсеров, чем не могли похвастаться испанцы, создавшие неведомые безбронные зверушки, образа «Рейна Кристина».
Ещё одно преимущество США – логистика, Куба под боком, а добираться до Филиппин намного легче от побережья США, чем от Испанских баз. Ну и мощности – судоремонт и возможности снабжения США превосходили испанские наголову. Транспортный тоннаж Испании – тема отдельная и печальная, а вот США могли привлечь любое потребное количество что транспортных кораблей, что оборудовать вспомогательные крейсера при необходимости.
Сама по себе армия США вроде небольшая – 28 тысяч человек, по европейским меркам это ни о чём. Но мобилизационный ресурс, и возможность этот самый ресурс вооружать, обучать и доставлять куда потребуется – у США неограничен. Плюс инсургенты – Куба и Филиппины были объяты пожаром освободительных войн, и в США видели освободителя, а в испанцах – бессердечных захватчиков.
Гроза военная
Таким образом, при формальном равенстве сил все преимущества оказались у США, а взрыв броненосца «Мэн» дал ещё и преимущество моральное. И после разгрома эскадры Монтехо, у испанских воль был выбор – признать потерю колоний и сохранить флот, или признать потерю колоний и флот потерять. С точки зрения здравого резона лучше первое, но в стране хронических гражданских войн больше годится второе, просто для успокоения общественного мнения. В крышке концов, на погибших можно списать многое, а правительство… оно сделало, что могло. Справедливости для, могло оно немного – попытка выслать эскадру на Филиппины закончилась крахом из-за трудностей снабжения, а отправка эскадры Серверы – авантюра с предсказуемым финалом. Вопрос, собственно, был один – где она погибнет, в нехорошо оборудованном порту при штурме с суши, или же в морском бою?
Сам Сервера иллюзий не питал и действовал крайне пассивно, но что это меняло? Прорвись он в Гавану и потопи своими миноносцами (аж тремя) даже одинешенек американский корабль линии, что сильно вряд ли, практической подготовки по стрельбе торпедами испанцы не проводили, и что? Вышла бы не испанская Цусима, а испанский Порт-Артур. Отколоть Гуам и Филиппины было уже невозможно, долго удерживать Кубу и Пуэрто-Рико тоже невозможно, не считая даже кубинцев, у США неисчерпаемый ключ ресурсов и подкреплений под боком, испанцам же вести каждый гвоздь и каждый кусок угля через океан, и прикрыть транспортирования толком нечем. Опять же – где отремонтировать изношенные корабли?
А итог… итог закономерен. Единственное – Сервера закончил свои дни в чести и при должности, всё же сто лет после войны хаять своего командующего, выставляя его крайним за всё, испанцы не стали. Потеряв флот, тихо заключили мир и негромко начали думать – что не так?
