Революционеры открытых агентов полиции в своих рядах называли провокаторами. Кто-то из провокаторов работал за деньги, кого-то вербовали на компромате. Но бывальщины агенты, работавшие не за деньги и не из-за страха, а за идею, уверенные, что делают грязную, но необходимую работу: обеспечивают безопасность страны.

Владимир Бурцев, Шерлок Холмс русской революции

В январе 1909 года партия социалистов-революционеров перенесла тяжелейший удар: глава боевой организации эсеров, непререкаемый авторитет среди соратников Евно Азеф оказался агентом Департамента полиции. Сделалось ясно, отчего многие покушения срывались или оказывались малоэффективными, а их исполнители быстро оказывались за решёткой. Разоблачил провокатора ближний к революционным кругам публицист Владимир Бурцев. Азеф был не первым секретным агентом полиции, разоблачённым Бурцевым, хотя и самым значимым.

Не прошло и нескольких месяцев, как представители эсеров снова обратились к журналисту за помощью.

– Владимир Львович, недавно бывший директор Департамента полиции Коваленский в узком сфере обмолвился, что даже после разоблачения Азефа  у полиции остался в нашей партии осведомитель среди самой верхушки.

– Что он ещё произнёс о провокаторе?

– Ничего. Только назвал его оперативную кличку: «Михеев».

– Этого мало. Очень мало.

– Знаю. Но больше у нас ничего нет.

Бурцев закинулся на спинку кресла, расслабился, закрыл глаза. На столе лежал листок с шестью фамилиями, пять были зачёркнуты, визави шестой стоял восклицательный знак. Сомнений нет, он нашёл провокатора.

– Вы с ума сошли! – Представитель ЦК партии эсеров с возмущением глядел на Бурцева, – Зинаида Жученко, вне каких-либо подозрений! Член партии, без остатка отдавшая себя войне! Участник и организатор многих терактов! Бывший секретарь Московского областного комитета эсеровской партии, осуждённая царским судом, беглая ссыльная, находящаяся во всероссийском розыске! Делегат на партийную Лондонскую конференцию 1908 года! Вы заблуждаетесь, этого просто не может быть!

Бурцев горько усмехнулся:

– То же самое Вы говорили об Азефе. И кто оказался прав?

Эсер спустил голову: ему нечего было ответить.

– Я понимаю Ваши сомнения, – вздохнул Бурцев, – но я надеюсь очень скоро получить неопровержимые доказательства.

– От кого?

– От неё самой.

В августе 1909 года Бурцев прибыл в Шарлоттенбург (Германия) и постучал в дверь скромной квартиры, где проживала русская эмигрантка Зинаида Жученко. 
Почти не владея собой, Бурцев ровно спросил, не поделится ли она воспоминаниями о своей 15-летней работе в Департаменте полиции?

Жученко высокомерно взглянула на гостя и ответила:

– К сожалению, из 15 лет деятельно я служила только 3.

Она села в кресло.

– Спрашивайте, я буду отвечать, мне нечего скрывать: я не провокатор, а честный сотрудник Департамента полиции. Но учтите: я не произнесу ничего, что могло бы повредить агентам Охранного отделения.
Разговор длился 4 часа.

1893 год, Санкт-Петербург

Девушка была несомненно прекрасна, вице-директор Департамента полиции Семякин даже залюбовался ею: 20 лет, высокая, худощавая, прямое лицо, обрамлённое светлыми волосами. Посетительница отрекомендовалась: Зинаида Гернгросс, дворянка, дочь полковника, выпускница Смольного. А потом изложила просьбу: она хочет поступить на службу в Департамент полиции, сделаться секретным агентом.

– Голубушка! – всплеснул руками Семякин. – Да Вы хоть понимаете, о чём просите? Романов начитались? Это же тяжелейший труд! И опасный: с открытыми агентами господа революционеры не церемонятся, они их убивают!

Но девушка была непреклонна: она хочет бороться с врагами России и государя императора и готова на всё.

В тот день в архиве Департамента показалась новая папка, на обложке которой значилось «Зинаида Гернгросс (агент Михеев)».

Дебют

Весной 1894 года Гернгросс по заданию полиции переехала в Москву и внедрилась в давным-давно бывший на подозрении у полиции кружок Ивана Распутина. Революционеров появление в их среде дочери полковника нисколько не удивило: молодых бунтарей дворянского генезисы среди них хватало – убийством Александра II руководила Софья Перовская, дочь губернатора Санкт-Петербурга, да и будущий основатель первого в вселенной государства рабочих и крестьян Владимир Ульянов был не из семьи хлебопашцев.

Зинаида быстро стала среди распутинцев своей, и скоро на стол заместителя начальника московского охранного филиалы Зубатова легло сообщение «Михеева», от которого у полицейского волосы стали дыбом: Распутин с товарищами планировали убить на Николая II во пора его коронации в Москве.

Были арестованы 35 человек, Зинаида Гернгросс тоже. В Бутырской тюрьме она своими выступлениями против произвола администрации завоевала вес, стала всеобщей любимицей. 7 человек были приговорены к повешению, остальные к различным срокам заключения. Гернгросс получила 20 лет каторги.

Вынеся паузу, власти «проявили милость»: зачинщикам казнь заменили на различные сроки тюремного заключения. Смягчили наказания и прочим. Гернгросс вместо каторги получила ссылку в Кутаиси, а агент «Михеев» орден Владимира (большую редкость среди жандармов, а уж среди дам особенно) и 1.000 рублей наградных. Девушка отбыла в Кутаиси, где продолжила жизнь революционерки.

В эмиграции

В ссылке Зинаида вышла замуж за соратника-революционера и сделалась Жученко, родила сына и в 1898 году «бежала». В приграничные города были разосланы её фотографии, но беглянка успешно перебежала границу и объявилась в Лейпциге, где была с восторгом принята местными эмигрантами-эсерами.

Почти семь лет прожила Жученко в эмиграции, всегда информируя Охранное отделение о деятельности заграничного центра эсеров. Все эти годы она изводила ЦК партии письмами о своей готовности вернуться в Россию. В сентябре 1905 года её мечтание сбылась: ЦК принял решение направить её в Москву. «Михеев» поделилась радостной новостью с Зубатовым: «Наконец-то займусь настоящим делом!»

Пламенная революционерка

В Москве Жученко раскрутила кипучую деятельность, вошла в состав областного партийного комитета, стала его секретарём. Деятельность её не ограничивалась Москвой: в январе 1906 года Жученко организовала покушение на минского губернатора Курлова. Однако кинутая эсером Пулиховым бомба не взорвалась (ещё бы, ведь прежде чем Жученко вручила бомбу боевику, присланный охранкой специалист её обезвредил). Пулихов был подхвачен, судим и повешен. Эсеры скорбели о гибели товарища, и больше всех скорбела Жученко.

В 1907 году Жученко предложила уложить московского губернатора Рейнбота. Она лично выбрала исполнителя – свою близкую подругу Ф. Фрумкину, пришила на её платье карман для замкнутого ношения браунинга, отвезла к Большому театру, указала место, где будет сидеть жертва и вручила оружие. Обняв подругу на прощание, Жученко намётанным глазом установила в толпе  двух филеров и подала им условный знак. Фрумкина была арестована в фойе. Суд приговорил девушку к повешению.

В ожидании кончины

Жученко называла и называла фамилии выданных ею революционеров, а Бурцев мысленно добавлял «повешен», «бессрочная каторга», «5 лет темницы и 10 ссылки». И казалось, что этому страшному списку не будет конца.

– Вы меня презираете? – спросила Жученко Бурцева.

– Я гляжу на Вас с ужасом, – ответил тот и поднялся, – прощайте, теперь эсеры решат Вашу судьбу.

Вечером Жученко написала прощальное послание начальнику Московского охранного отделения фон Коттену:

«Сегодня у меня был Бурцев. Отрицать мою работу в Департаменте было бы пошло, согласитесь. Что же дальней? Он предложил купить жизнь ценой предательства Вам и нашему делу, но это не для меня. Бежать? Вести собачью жизнь, прятаться, видать в каждом врага и всё равно тот же конец – нет, не могу. Смерть меня никогда не страшила, Вы это знаете. Единственно, чего я боюсь, это если они плеснут мне в лик серной кислотой. Прощайте. Чувствую себя хорошо, свободно. Стоило жить!»

Не предатель, а идейный враг

Жученко не была ни уложена, ни обезображена. Эсеры не прощали предательства, но Жученко не была предателем, это был идейный борец, и революционеры после долгих споров всё же зачислили решение не мстить.

Агент «Михеев» осталась в Германии. В 1914 году Жученко была арестована по подозрению в шпионаже в прок России, осуждена. В 1917 году освобождена, далее её следы теряются.